Вскрикнув от боли, тот вскочил на ноги, хватаясь рукой за нос и роняя на землю дымившуюся трубку.

И в то же мгновение Барни стремительно выскочил из-за угла. Державшийся руками за нос охранник, у которого к тому же еще слезились глаза, так и не заметил его приближения и обернулся, лишь когда Барни схватил его винтовку. Тогда Шоу, орудуя винтовкой, словно дубиной, с размаху огрел его прикладом по голове.

Парень повалился на землю и попытался выхватить револьвер, но вовремя подоспевший противник ногой выбил у него из рук и это оружие. Видя, что силач не оставляет попыток подняться с земли, Шоу ударил его в висок стволом револьвера, после чего тот затих, потеряв сознание.

Хладнокровно взвалив поверженного врага на плечо, Барни направился в конюшню, где первым делом старательно связал его, а затем уложил в ларь с овсом. После этого он вышел на улицу и заарканил коня, оседлав его, прошел к дому и огляделся по сторонам. Тесс исчезла. Прихватив запасную винтовку, он вскочил в седло и, пришпорив коня, галопом пустился к городу.

Надо сказать, когда Шоу въехал на главную улицу, выглядел он довольно впечатляюще: спутавшиеся черные волосы в пыли; лицо перепачкано кровью; два револьвера за поясом и винтовка, готовая к бою, в руках. Сильву он заприметил на скаку.

Мексиканец направлялся в салун и, увидев Барни, чертыхнулся и схватился за револьвер. Шоу вскинул винтовку и выстрелил поверх луки седла.

Первым выстрелом с плеча он выбил у Сильвы из рук револьвер, а вторым заставил его отступить назад к стене. Сильва замер, тупо уставившись перед собой.

Спешившись, Барни привязал коня и пошел по тротуару. Кое-кто из услышавших стрельбу горожан поспешил выйти на улицу. Таких набралось около дюжины человек, но Шоу не обращал на них ни малейшего внимания. Он просто подошел к Сильве и остановился. Еще какое-то время Барни молча разглядывал его.

— В следующий раз я тебя пристрелю! — пообещал он наконец и прошел в салун.

У стойки бара сидели трое. Один из них — могучее телосложение, большие руки и приплюснутый нос — невольно обращал на себя внимание. На стене висело несколько его фотографий, на которых он позировал в стойке боксера.

— Ты борец? — поинтересовался Шоу. — Если так, то я вызываю тебя на поединок!

Человек сурово смерил его взглядом.

— Я дерусь на деньги, — ответил он.

— И я тоже, — кивнул Шоу. Он перевел взгляд на хозяина салуна: — Я буду бороться с этим парнем, победитель получает все, бой в тонких перчатках, до конца!

Хозяин заведения побледнел, а затем его лицо начал заливать румянец.

— Да ты знаешь, кто это такой? — спросил он. — Это же сам Вайомингский Громила!

— Очень хорошо! Готовьте все для поединка, — распорядился Шоу и, немного помешкав, добавил: — И вот еще что — приз победителю должен быть не меньше тысячи долларов.

Хозяин салуна рассмеялся:

— Ты обязательно получишь свою тысячу. Если победишь. Ребята любят смотреть, как дерется Громила!

Удовлетворенно кивнув, Барни Шоу вышел на улицу.

— Кто это заходил? — с порога заорал Харрингтон, врываясь в помещение из дальней комнаты. — Кто приходил сюда только что?

— Какой-то парень с окровавленным лицом, весь в пыли, оборванный и грязный, как смертный грех, желает за тысячу долларов сразиться с Громилой в поединке!

— С Громилой? За тысячу долларов? — Харрингтон нахмурился. — Ну ничего, я ему еще покажу!

— Не покажешь. — В комнату вошел Клайд. — Пусть дерется. Громила прибьет его как муху. И все уладится само собой!

Тем временем Барни, держа винтовку под мышкой, подходил к городской гостинице. Поднимаясь по ступеням на крыльцо, он вдруг увидел Тесс. Она во все глаза смотрела на него.

— Я думала… что ты убит или ушел! — воскликнула она.

— Нет. — Он пристально поглядел на нее. — Что произошло?

— Они застали меня врасплох. Это случилось незадолго до рассвета. С ними явился шериф, и он заставил меня уехать с ранчо. Они привезли какие-то бумаги, в которых говорилось, что я не должна там оставаться. Если в течение десяти дней я расплачусь с долгами, то смогу вернуться обратно.

— Через десять дней ты расплатишься сполна, — пообещал он и прошел к стойке. — Мне нужна комната и телеграфный бланк, — объявил он портье.

В ответ тот лишь покачал головой:

— Свободных комнат нет.

Барни протянул руку и, ухватив портье за шиворот, слегка приподнял его, едва не вытаскивая из-за стойки.

— Ты меня слышал, — хрипло произнес он. — Мне нужна комната и бланк для телеграммы! Полностью заселить эту дыру вам не удавалось никогда, с тех самых пор, как ее построили! Так что место ты для меня найдешь!

— Да, сэр! — Портье сглотнул и подвинул к нему регистрационную книгу. — Я только что вспомнил. У нас действительно есть одна свободная комната.

Он выложил на стойку телеграфный бланк, и Барни торопливо набросал текст телеграммы: «Настало время прийти на помощь своим», поставил под ней свою подпись и велел портье отнести послание на почту и проследить, чтобы телеграфист отправил его немедленно.

Тесс подошла и встала рядом с ним.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Я побью Громилу и получу за это тысячу долларов, — спокойно ответил он. — Этого хватит, чтобы ты заплатила долги.

— Громилу? — Она побледнела. — О нет, Барни! Только не это! Он ужасен! Однажды он уже убил человека во время поединка! А эти дружки его чего стоят! Этот Дирк Хатчинс, Мак-Класки и все остальные! Это же настоящие звери!

— Правда? — улыбнулся ей Барни. — Тогда сейчас я поднимусь к себе, умоюсь и завалюсь спать. — Сказав это, он развернулся и направился к лестнице.

Сидевший у противоположной стены человек поднялся со своего места и прошел через всю комнату, останавливаясь у стойки.

— Ну и как он тебе, Мартин? — ненавязчиво поинтересовался он.

Мартин Толливер — так звали портье — оторвал взгляд от своих бумаг и серьезно поглядел на собеседника:

— Это особый случай, Джо. Я поставлю на него.

— Думаю, что я тоже, — согласился Джо. — Но, пожалуй, мы с тобой будем единственными.

— Да, — кивнул Мартин. — Но как он меня ухватил! Джо, у этого парня поистине железная хватка! Ручищи как тиски! Клянусь, такого страха я не испытывал в жизни!

К середине дня, на который назначили поединок, в городе собрались ковбои с окрестных ранчо и рабочие с рудников. В центре большого загона огородили ринг. Портье из гостиницы и Джо Тодд принимали ставки.

После полудня в город прибыл дилижанс. К тому времени все зрители уже устроились в загоне и с нетерпением ожидали начала поединка, и поэтому свидетелем прибытия дилижанса в город стал один Сильва. Из двух почтовых карет вышли девять мужчин. Четверо напоминали скотоводов; один — огромный бородач, на предплечьях обеих рук которого красовались татуировки с изображением якорей, и еще четверо господ в костюмах из джерси и шляпах. Их внешний вид ничего не говорил о роде занятий.

Вайомингский Громила первым появился на ринге. Он перелез через канаты и стоял, озираясь по сторонам. Как и Джон Л. Салливан 6, он коротко стриг волосы и носил черные усы. Его голубые глаза смотрели холодно, а очень смуглая кожа напоминала по цвету мореный дуб.

Харрингтон и еще какой-то парень заняли место у угла Громилы. В рефери выбрали шерифа.

Барни вышел из гостиницы в наброшенном на плечи старом плаще. Когда он перелезал через канаты, к нему подступил коренастый человек в костюме из клетчатого джерси и привычным жестом похлопал его по плечу.

Соперники вышли на середину ринга. Громила оказался на полголовы выше Шоу и тяжелей его. Широкие скулы и сросшиеся у переносицы брови придавали его лицу свирепое выражение. Коротко стриженный затылок, плавно перетекая в мощную шею, выглядел совсем плоским.

Шоу тоже постриг свои волнистые черные волосы. Его кожу покрывал бронзовый загар, и когда он развернулся, направляясь в свой угол, то в походке его чувствовалась неожиданная легкость.