Осадив своего вороного у самых ступенек крыльца, высокий незнакомец в черной шляпе с низкой тульей спешился. Костюм из черного сукна в рубчик ладно сидел на нем, и почти новые, сшитые на заказ сапоги из хорошей кожи ручной выделки сияли. Но когда взгляд девушки остановился на его револьверах, она едва удержалась, чтобы не крикнуть:

— Тони! Револьверы!

Молодой человек поднялся по ступенькам, снял с головы шляпу и учтиво поклонился. Правильные, чуть резкие черты лица, красивые серые глаза…

— Вы Тони Коста? Десятник «Каса Гранде»?

Тони ни успел ничего ответить, как во двор ворвались следовавшие за незнакомцем всадники, и ехавший впереди рослый парень с наглым, свирепым взглядом спрыгнул с коня. Взбежав на крыльцо и не обращая никакого внимания на гостя, он остановился перед десятником, по-хозяйски расставив ноги, и заявил:

— Итак, Коста, с сегодняшнего дня это ранчо мое, и ты уволен!

— Не думаю, — раздался голос.

Теперь все взгляды обратились к незнакомцу. Широко распахнутые от удивления глаза девушки вдруг сделались настороженными. Это сильный человек, неожиданно для себя подумала она, он не из пугливых. Гость держался уверенно и с нескрываемым чувством собственного достоинства.

— Если вы Уолт, — невозмутимо продолжал он, — то можете убираться отсюда туда, откуда приехали. Это ранчо мое. Я — Майкл Лэтч.

Судя по недоверчивому выражению лица, подобное заявление вызвало у Уолта Сивера двойственное чувство: ярость и безграничное изумление.

— Ты? Майкл Лэтч? Но этого не может быть!

— Отчего же? — Джед сохранял абсолютное спокойствие. Он не сводил взгляда с Сивера и поэтому никак не мог видеть, какой эффект его слова произвели на Косту или же на девушку. — Джордж посылал за мной. Вот я и тут.

И все же помимо безудержного гнева в выражении лица Уолта угадывалось еще нечто, некое страшное подозрение или тайная осведомленность. У Джеда возникло внезапное ощущение, будто Уолт знает, что никакой он не Майкл Лэтч. Или, по крайней мере, сильно в этом сомневается.

Тони Коста выступил вперед и встал рядом с ним.

— Отчего же? Мы ожидали его приезда. Дядюшка посылал за ним, а когда Бака умер, то я тоже отправлял ему письма. А если ты еще сомневаешься, то взгляни вот на эти револьверы. Разве во всем мире сыщется еще одна пара таких револьверов? И разве мастер, их изготовивший, не является единственным в своем роде?

Сивер бросил взгляд на рукоятки револьверов, и Джед увидел, как на смену его недоумению приходит суровая решимость.

— Мне нужны более веские доказательства, чем просто какая-то там пара револьверов!

Джед вынул из кармана письмо и протянул его Сиверу:

— Это от Тони. Еще у меня при себе имеется завещание отца и другие письма.

Бросив беглый взгляд на письмо, Уолт Сивер швырнул его в пыль.

— Едем отсюда! — обронил он, направляясь к своему коню.

Джед Эсбери глядел вслед удалявшимся всадникам. Реакция Уолта показалась ему довольно странной. До тех пор, пока Сивер не увидел письма, он был определенно убежден в том, что Джед не Майкл Лэтч. Впрочем, теперь он как будто уже утратил свою уверенность. И все же откуда у него такая первоначальная убежденность? Что ему известно?

Девушка прошептала что-то Косте. Джед обернулся и улыбнулся ей:

— По-моему, Уолт не слишком-то обрадовался, увидев меня здесь.

— Да, сеньор, — лицо Косты сохраняло прежнее непроницаемое выражение, — он вам не рад. Он рассчитывал, что это ранчо достанется ему. — Коста обернулся к девушке. — Сеньор Лэтч, позвольте представить вам сеньориту Кэрол Джеймс. Она… она воспитанница сеньора Баки и его хороший друг.

Джед с благодарностью принял представление.

— Вы должны ввести меня в курс дела. Мне необходимо знать все, что вам известно об Уолте Сивере.

Коста и Кэрол переглянулись между собой.

— Конечно, сеньор. Уолт Сивер — это очень malo hombre 2, сеньор. Он убил уже несколько человек, очень жестоко с ними расправился. Те двое, что его сопровождали, — Гарри Страйкс и Джин Фили. Оба знают толк в стрельбе, да к тому же поговаривают, будто бы они и воровством промышляют.

Джед Эсбери слушал внимательно, несколько смущенный реакцией Кэрол на его появление. Догадывалась ли она о том, что он вовсе не Майкл Лэтч? Знала ли, что он не тот, за кого себя выдает? Если так, то почему не сказала этого сразу? Почему промолчала?

Джеда удивило и то, с какой готовностью его приняли на ранчо, потому что, даже приняв решение занять место погибшего человека, он очень сомневался, удастся ли ему довести • свой замысел до конца. Он никак не мог отделаться от преследовавшего его чувства вины и угрызений совести, но, в конце концов, настоящий Майкл Лэтч погиб, и единственный человек, чьи интересы он ущемлял, похоже, отъявленный негодяй, задавшийся целью первым делом выгнать с ранчо десятника, достойного человека, который свою жизнь посвятил этой гасиенде.

Он проделал длинный путь, и ему пришлось очень поспешить, чтобы в срок добраться до назначенного места, и все это время он мучил себя сомнениями, придирчиво рассматривая со всех сторон все положительные и отрицательные аспекты своего поступка.

Что он представлял собой до сих пор? Да ничего. Просто странствующий парень, мастер на все руки и, если угодно, авантюрист, в общем, не лучше и не хуже сотен других людей, кто отправлялся в путешествие по необозримым просторам Запада и зачастую не возвращался обратно, чьи кости оставались лежать в какой-нибудь непроходимой глуши, а плоть становилась частью древней земли.

Он никогда не встречался с Майклом Лэтчем, но ему казалось, что при жизни тот был человеком честным и порядочным. Так почему бы тогда не попытаться уберечь от Уолта Сивера ранчо и самому, наконец, не обрести дом и не зажить здесь той жизнью, которая судьбой предназначалась Майклу Лэтчу?

Всю дорогу сюда он боролся с собственной совестью, пытаясь убедить сам себя в том, что поступает правильно. Лэтчу это уже никак не сможет повредить, а Коста и Кэрол, похоже, даже очень обрадовались его приезду. А уж как вытянулась физиономия Сивера! Ей-богу, уже только ради этого стоило проехать через полстраны.

Но теперь ему не давала покоя еще и странная реакция Уолта Сивера на его слова, когда он представился Майклом Лэтчем.

— Так, говорите, — Джед обратился к Кэрол, — Сивер не сомневался, что наследство достанется ему?

Она кивнула:

— Да. Еще три месяца назад он негодовал по поводу того, что Джордж Бака завещал ранчо вам. Но затем вдруг успокоился, сменил гнев на милость, будто уж точно знал, что наследство перейдет к нему, оставшись невостребованным вами.

С тех пор как Джед Эсбери набрел на одинокую повозку и трупы троих убитых людей, прошло как раз около трех месяцев. Видно, он поспешил обвинить во всех грехах индейцев: напавшие оставили убитых в одежде, да и повозку, по существу, не разграбили, что уж совсем не похоже на краснокожих.

Зерно сомнения упало на благодатную почву. Должно быть, Сиверу хорошо известно об убийствах. Не поэтому ли он вдруг уверовал в то, что наследство достанется ему? Если так, с теми троими расправились уж точно не индейцы, и в таком случае дело принимало совсем иной оборот и в нем возникало много неясностей. Как получилось, что одинокая повозка заехала в такую глушь, оказавшись вдали от всех дорог? И что случилось с той девушкой, Арден?

Если же индейцы не нападали на повозку, то, стало быть, и Арден не у них, а значит, ее похитил кто-то другой, и как бы там ни было, но уж ей-то доподлинно известно, что он никакой не Майкл Лэтч. Для нее Джед Эсбери не более чем посягатель на чужое имущество. Но в то же время ей может быть известно, кто совершил те убийства.

Остановившись на краю просторной террасы, с которой открывался вид на зеленеющую долину, Джед смотрел вдаль, и душу его переполняли сомнения и тревожные предчувствия.

Гасиенда располагалась в благодатном, щедром краю с хорошим поливом. И обладая достаточными знаниями по скотоводству и земледелию, он смог бы продолжить дело, начатое Джорджем Бакой. Он сделает то, что предназначалось сделать Майклу Лэтчу, и, возможно, даже сумеет превзойти его в этом.