– Предложение адвокатов. Они хотят покупать у нас оборудование, еду и все такое прочее… Само по себе это неплохо, но эти чертовы законники набросились на нас, как голодные акулы на добычу. Я ненавижу юристов так же сильно, как торговцев автомобилями и страховых агентов.

Миссис Торн сплюнула в раковину и прополоскала рот, причем так старательно, что Бену пришлось придерживать ей голову.

– Эй, полегче, а то язык выплюнешь.

– Смотри-ка какой заботливый, Бен Джексон. Я же велела тебе идти домой. Теперь, каждый раз увидев тебя, буду вспоминать, как ругалась на унитаз… Мы думали об этом… Новое дельце даст тебе кучу денег, и ты сможешь послать Теда в колледж Айви Лиг… Я ужасно выгляжу, да?

– Ага. Подожди до завтра, когда проснешься… Ты и чувствовать себя будешь не лучше.

– Бен, заткнись! Лучше принеси одеяла и укрой остальных.

– Мамочка Эмили в своем репертуаре!

– А что в этом плохого?! – возмутилась женщина, вытаскивая одеяла из шкафа.

– Ничего. В таких поступках ясно видна твоя сущность, Эмили. Ты родилась, чтобы заботиться об окружающих. Это твое призвание.

Миссис Торн сливала воду, пошатываясь, словно новорожденный щенок. Джексон поддерживал ее, а затем помог накрыть спящих подруг. После этих хлопот Бен повел ее на кухню и поставил чайник на плиту.

– Я хочу сигарету!

– Нет, ты не хочешь курить.

– Не указывай мне! Я выкурю только одну. Это мой последний грех, и когда я буду готова от него отказаться, то сделаю это бесповоротно, но только по собственной воле, а не из-за того, что какой-то черт приказал мне.

– Отлично! Давай сжигай свои легкие!

– Это мои легкие! Поэтому попрошу без комментариев, мистер Бен Джексон.

– Ты самая упрямая из всех женщин, встреченных мною. Прямо не знаю, за что я тебя люблю.

– А что плохого в упрямстве? В конце концов, у меня есть права… Я… Что ты сказал? – У Эмили все поплыло перед глазами, когда она, шатаясь, обошла стол, протягивая руку за сигаретами.

– О чем? О том, что ты упряма или что я люблю тебя?

– О любви, – прошептала женщина. – Ты в меня влюблен или действительно любишь? Например, как я люблю всех женщин…

– Я… Я влюблен и люблю.

– Это плохо, Бен. Не хочу любви. Мне кажется, я не способна… Происходящее между нами чудесно, легко, удобно… Товарищеские отношения – что может быть лучше? Я не готова и, возможно, никогда не смогу. Не произноси больше таких слов, Бен, прошу тебя.

– Выпей. – Мужчина поставил перед ней чашку чая и, склонившись, взял ее руку. – Эмили, в мире нет двух абсолютно похожих людей. Я не Ян Торн. Некоторые представители сильного пола – хорошие люди. Я, к примеру, неплохой парень. Отношусь к пожилым с уважением, которого те не заслуживают, люблю животных, детей, особенно своего сынишку. У меня есть работа, которая мне нравится. Я справедлив, независим и незлобив. Время от времени посещаю церковь, подаю милостыню, добровольно помогаю нуждающимся. Умоляю тебя – люби меня. – На лице Джексона прорезались морщинки от напряжения. – Спокойной ночи, Эмили. Если я помешал, прости. Надеюсь, утром тебе будет намного лучше. Позвони, если понадоблюсь.

Миссис Торн расплакалась. Бен действительно таков, каким описал себя. В нем соединились именно те черты, которые не были присущи Яну. И он любит ее. Ему безразличны морщины на лице женщины, мешки под глазами; Джексон видел ее в ужасном состоянии, держал ее руку, сделал чай и признался в любви. Мужчина целовал пьяное заплаканное лицо, шептал слова утешения. Его можно назвать другом. Словом, Бен является частью ее большой семьи.

Эмили, сделав усилие, допила чай: ведь его сделал человек, влюбленный в нее. Она поставила чашку в раковину и, заливаясь слезами, поднялась в спальню.

Миссис Торн откинулась на подушку. Может, она не знает, что такое любовь? То теплое чувство, испытываемое к Джексону, походило на ощущение, что под боком пристроился большой плюшевый медвежонок. Любовь означает заботу о другом человеке. Эмили покончила с Яном, его тень больше не стоит за ее спиной. Путь к этому был долог и нелегок. Она могла не видеть Бена и не разговаривать с ним днями, но знала: в любую минуту, набрав номер телефона Джексона, может позвать его. Не пользуется ли Эмили им как запасным вариантом, ожидая лучшего? Но разве существует на свете человек лучше Джексона? Она сильно сомневалась в этом. Тогда где же огонь, растекающийся по жилам, где холодок в желудке, где сладкое томление? По крайней мере, так пишут в различных модных журналах. Мифы… Мифы, придуманные мужчинами, чтобы сделать жизнь женщин несчастнее.

Миссис Торн потянулась к телефону и, набрав номер, улыбнулась.

– Бен, я позвонила, чтобы пожелать спокойной ночи и сказать «спасибо»… Все мирно спят, похрапывают и видят сны. Я тоже уже в постели.

– Сигнализацию включила?

– Да. Все двери и окна закрыты, телевизор выключен и свет тоже. Спокойной ночи, Бен.

– Спокойной ночи, Эмили. Сладких снов.

– Мне бы хотелось увидеть сон, где мы с тобой гуляем по лугу, устланному ковром из тюльпанов и маргариток. Пусть тебе приснится то же самое, только внеси небольшие изменения в виде озера. А завтра сравним. Еще раз спасибо, Бен.

Миссис Торн выключила свет и вспомнила, что забыла уменьшить поступление тепла от обогревателя. Впрочем, девочки не будут дрожать от холода и проснутся спокойно, не ежась от озноба.

Она погрузилась в объятия Морфея, мечтательная улыбка скользила по ее губам.

Эмили вздрогнула и рванулась, пытаясь освободиться от цепей, сковавших руки и ноги.

– Делай, как я скажу, – прозвучала в ее ушах команда, отданная властным голосом.

– Я не могу. Сними кандалы, – застонала женщина. – Как же можно двигать утюгом, если ты тянешь за уши? Я не в силах повесить рубашку ни на вешалку, ни на дверную ручку. Сними цепи, Ян! К тому же они натирают мне руки… Тебе разве все равно, что я испытываю боль?

– Неужели так трудно погладить рубашки? Ты же ведь говорила, что тебе нравится сие занятие. – Цепь натянулась, едва не вывернув руку. Женщина вскрикнула:

– Здесь очень холодно… Я не могу сделать и половины того, что ты наметил! У меня не хватит сил!.. О, сэр! Спасибо за помощь. – Она задыхалась от счастья – добрый самаритянин вручил ей букет маргариток, завернутый в зеленую бумагу.

– Почему вы не сбросите цепи? – поинтересовался мужчина.

– Когда-то я совершила нечто ужасное и теперь пытаюсь это исправить.

Эмили поднесла букет маргариток к лицу. Какие они красивые, но жизнь цветов коротка, они быстро умрут на холоде. Последнюю фразу женщина произнесла вслух.

– Я куплю вам другие.

– Почему вы это делаете? Ведь вы даже не знаете меня.

– Неправда. Я долго ждал встречи с кем-нибудь, похожим на вас. Мне абсолютно известно, что вы не сделали ничего плохого… Откуда? Да потому что я не похож на того человека, который привязал вас. Мне бы не пришло в голову подарить вам маргаритки, если бы вы оказались нехорошей женщиной. Поверьте мне, я прекрасно разбираюсь в людях.

– Как вы считаете, я красива? Похожа хоть немного на бабочку? – Добрый самаритянин перестал расчищать снег.

– Нет, бабочки беззаботны, и это делает их прекрасными. Их расцветка – только внешняя оболочка. Вы можете быть удивительны, как первая звездочка на небе, как первый цветок весны, если ваша улыбка идет от сердца и отражается в глазах… Похоже, вы совсем пали духом.

– А если воспряну?

– Не знаю, получится ли у вас. Нужно перестирать гору белья. Корзина, видимо, никогда не опустеет… Хорошо, давайте сядем в машину и попробуем ее завести. Мне нужно расчистить дорогу от снега. – Эмили протянула ему цветы.

– Я не могу сесть в этот автомобиль.

– Почему?

– Посмотрите, здесь же нет места! – воскликнула она, указывая на груду белых рубашек, лежащих на заднем сиденье.

– Выбросите их, а я помогу вам.

– Не могу.

– Тогда я сам это сделаю, – заявил добрый самаритянин, открывая дверцу салона. Белоснежные рубашки подхватил ветер, и они взмыли ввысь, напоминая паруса. – Смотрите, они похожи на бабочек… Теперь вы мне верите? – Мужчина протянул руку. – Пойдемте со мной. Я знаю место, где нет белых сорочек, нет цепей и бабочек. Идемте со мной, Эмили.