Она по праву считала комбайн своим детищем.

Еще на стадии разработки опекая «Императора» от промышленных шпионов государств и корпораций, Чэнь сразу сроднилась с передвижным городом, подарившим Китаю надежду на новый мир. И потому входила на борт завершенного комплекса с чувством необычной, переполняющей через края гордости и неуемной силы.

Разумеется, «Император Шихуанди» был гигантом. Махиной, колоссом, одним из новых Чудес Света, рожденным трудолюбивыми руками китайцев. Но народ, когда-то воздвигнувший на своих границах «Стену в десять тысяч ли», способен и не на такие свершения, Юйдяо была точно уверена в этом. Хоть иногда и задумывалась, что в создании комбайна ее сограждане, в буквальном смысле слова, превзошли сами себя.

ПТК – передвижной терраформирующий комбайн, взлетал к облакам на высоту почти 22 чжана, что было всего втрое меньше старинных американских небоскребов. Одновременно громоздкий и обманчиво хрупкий, он завораживал своим индустриальным, далеким от изящества и легкости дизайном. Механический тягловый вол, медленно пробивающий дорогу в горной тайге и с грацией мамонта пересекающий монгольские пустоши.

Это был настоящий город – многоуровневый, шумный, со своим пропахшим машинным маслом «дном» и изящными «пентхаусами», дорога в которые открывалась только избранным. Он стал миниатюрной – если такое сравнение применимо к мобильному комплексу массой в дюжину тысяч европейских тонн – копией цивилизованного мира.

С одной лишь разницей – этот цивилизованный мир так и не познал, куда держит путь. Куда направляется ПТК, Чэнь Юйдяо знала точно – великанским плугом машина взрезала перерожденную планету, оставляя за собой своеобразный след – многополосную железную дорогу, получившую полное надежды название: «Звездный Путь».

Комплекс воистину стал триумфом китайских инженеров, проектировщиков, военных, металлургов, машиностроителей и тысяч разнорабочих, в рекордные сроки воздвигших странствующий город для прокладки «Пути». Имена их всех – многих и многих, живых и отдавших стройке жизнь, были заботливо высечены на тонкой бронзе, покрывавшей памятную стелу недалеко от заводов и полигона Хух-Хото.

Неповоротливый, управляемый целым легионом специально обученных машинистов, «Шихуанди» с черепашьей скоростью и таким же упорством полз на северо-запад.

В арсенале комбайна, размещенный в ангарах или караваном плетущийся за кормой, находился весь парк техники, необходимой для строительства дороги к звездам. Многочисленные экскаваторы, в том числе один роторный и один карьерный, бульдозеры, погрузчики, самосвалы – когда вся эта стая железных трудолюбов высыпала из темных недр комплекса, Юйдяо казалось, что по улице следует палантин с тучным господином, окруженным свитой и слугами.

Все они суетились, чтобы толстяк не подумал ворчать, засыпали реки и овраги гравийными подушками, пробивали, расчищали, отгружали, прессовали и вскрывали…

Охрану передвижного комплекса обеспечивало специально сформированное подразделение бронепехоты, командование которым и было доверено подполковнику Юйдяо. Лучшие бойцы НОАК, отобранные по всей Поднебесной, шли на службу с честью и гордостью, одинаково добротно неся караульные службы, выполняя полицейские функции или отлавливая диверсантов и провокаторов.

Сама железная громада какого-то особенного вооружения не имела, его все равно пришлось бы демонтировать при пересечении границ Республики Сибирь. Но несколько противовоздушных комплексов, равно как и целая сеть гнезд со стационарными «ревунами», отвесные бока исполина все же украшали.

Словно пасту из тюбика, выдавливал «Император» ленты железной дороги, почти не останавливаясь в своем монотонном занятии. Вдоль новорожденного «Звездного Пути», на некотором отдалении от флагмана следовала еще одна шумная свора дорожной и железнодорожной техники, с высот гиганта казавшаяся никчемной мелюзгой.

Эта «мелочь» доводила до ума насыпи, укладывала асфальт и глинопластик, тратила сотни тысяч тонн цемента, боязливо не приближаясь к зоне работ стратегического государственного объекта.

По этим же – уже построенным – железнодорожным артериям на комбайн поступала половина затрачиваемой чудищем энергии. Редкие цистерны с драгоценной соляркой и многочисленные вагоны угля, гигантские батареи Ллейтона, едва умещающиеся на открытых грузовых платформах, усовершенствованные панели солнечных накопителей и резервуары с природным газом – иногда казалось, вся страна работает только для того, чтобы поддерживать в ПТК биение пульса.

Все эти сокровища беспрерывно поставлялись в комплекс уже ровно год, напоминая кормежку ненасытного великана – прислужники и лакеи все несли и несли хозяину новые смены блюд, едва успевая оттаскивать в сторону пустые тарелки и утятницы.

Конечно, основным источником жизни комбайна были ядерные реакторы, оберегаемые людьми Чэнь Юйдяо пуще зеницы ока. Но силы этих реакторов тратились экономно, прагматично, даже скупо, зачастую обделяя теплом и светом вспомогательные службы или жилые отсеки для низшего персонала. Им – недовольной, но покорной половине комплекса, предстояло довольствоваться архаичными ТЭЦ, многотонными монолитами сменных батарей, а иногда и вовсе локальными котельными.

А город все полз и полз вперед, упиваясь мощью и уготованной исторической миссией. Рушил уцелевшие в Перерождении горы, словно праздничный пирог рассекал склоны, вырубая из них гигантские ломти, бесцеремонно вторгался в места, испокон веков считавшиеся дикими и неприступными.

Когда операторы собирались подкорректировать курс, требовалась стационарная подзарядка или возникали непредвиденные заминки, ПТК вставал на якорную стоянку, трансформируя часть себя и превращаясь в настоящий муравейник.

Тогда модули и блоки комплекса на специальных направляющих выдвигались из его брюха и боков в разные стороны, образуя многочисленные террасы и тем самым распределяя чудовищную массу объекта по наибольшей возможной площади. Чтобы траки колосса не тонули в грунте, активировались специальные упоры и воздушные подушки. Рабочие мачты, штанги и краны прятались в пазы, а большинству персонала инструкция предписывала проводить на борту «Императора» как можно меньше времени.

Вот тогда-то «Шихуанди» на самом деле превращался в раскладной бродячий цирк, какими славились дороги средневековой Европы. Владельцы закусочных, лавок, мастерских и различных не совсем легальных салонов спешили наружу, чтобы успеть разбить свою палатку на самом выгодном месте, причем как можно ближе к комбайну.

В такие дни пространство вокруг титана покрывалось пятнами разноцветных полиэтиленовых тентов и палаток, флагами с символикой частных торговцев, рекламными вывесками и легкими мачтами с гроздьями прожекторов.

И именно тогда становилось по-настоящему ясно, как много людей живет в титапластовом брюхе увальня, решившегося на утомительное путешествие из глубин Поднебесной на задворки дикой России.

Пять сотен механиков и электриков. Полторы сотни машинистов, управляющих внутренней сетью комбайна. Почти шесть сотен отборных солдат и офицеров НОАК, оберегающих комплекс от возможных посягательств неизвестного противника. Четыре сотни человек обслуживающего персонала – поваров, врачей, хронистов, картографов, геологов и сейсмологов. Остальное – рабочие. Плюс посольство Сибири и консульский отдел при нем, гражданская администрация из высоколобых и чиновников, небольшое подразделение противовоздушной обороны, обслуга негосударственных предприятий отдыха и питания.

Чэнь Юйдяо не любила признавать собственные слабости. Но эту отрицать было бы совершенной нелепостью – даже комендант ПТК со всеми ее сканерами, наноскопами и системой электронной идентификации персонала не могла назвать точную численность живущих под ее ногами людей…

Именно это могло стать настоящим бедствием комбайна. Могло бы, если бы не железная рука подполковника, среди жителей станции получившей зловещее прозвище Желтый Каракурт…