На секунду, всего на секунду я весь напрягся. Затем, собравшись, спокойно произнес:

— Я встречался с ним.

— Это понятно. Не объясните ли нам, что произошло?

Лаура подошла к столику с испуганным видом.

— Лаура, принеси, пожалуйста, кружки для этих джентльменов. И горячего кофе.

Я вкратце рассказал им про то, как всю зиму пас в горах скот Динглберри, как, спустившись вниз, узнал об убийстве отца и о его крупном выигрыше в карты накануне, как выяснял отношения с судьей Блейзером.

— Я пришел к нему за папиными деньгами, которые он хотел присвоить, думая, что мне о них ничего не известно. Тогда я объяснил ему, что все знаю и что их необходимо вернуть законному владельцу, то есть мне.

— И он их вернул?

— Ну, пришлось немножко поднажать. Хотя ему не очень-то хотелось расставаться с такими деньгами.

— А что потом?

— Потом? Мистер, у меня тут нет друзей, поэтому я уехал. Предвидел, что меня станут искать, и вернулся к себе в горы.

— Он?

— Да, сэр. С ним приехало несколько человек. Один из них Тобин Уэкер. Они выследили меня.

Тщательно подбирая слова, я рассказал о драке в хижине, о том, как меня били и как мне удалось бежать. В снежный буран.

— Одна старая индианка вправила мне сломанный нос. Она поставила хрящи и кости на место и закрепила их воском. Индейцы выходили меня.

— И ты больше никогда не видел Блейзера?

— Нет, но я видел в Рико Тобина Уэкера и еще одного — Дика.

Они продолжали и продолжали задавать вопросы, а мне не терпелось избавиться от них. Пора отправляться в Джорджтаун, но разве им понять?

— Ты полагаешь, Блейзер убил твоего отца ради этих денег?

— Нет, сэр, думаю, не убивал. Скорее всего, его охватила жадность.

— Последний раз ты встречал судью в своей хижине, так? Но потом видел Уэкера и Дика в Рико. А хижина сгорела…

— Блейзер пропал, — перебил его другой, — и мы должны найти его… или его тело.

— Полагаю, ответ в том, что осталось от моей хижины. Увидев меня в Рико, Уэкер и Дик здорово испугались. Почему? С чего им меня бояться? Ведь Уэкер никого и ничего не боялся. Вот только я видел их с Блейзером в хижине перед той последней бурей.

— Мы проверим. — Они встали. — Надеюсь, ты собираешься задержаться в нашем городе?

— Вряд ли. Срочно еду на Восток… Черри-Крик.

Они обменялись быстрыми взглядами.

— Было бы лучше, если бы ты остался здесь, пока не выяснятся обстоятельства исчезновения Блейзера.

Я немного помолчал, затем твердо заявил:

— Не могу. По деловым и личным причинам мне надо быть на Востоке. Но я сразу же вернусь сюда, как только сделаю то, что должен сделать. — Они молча смотрели на меня. Пришлось продолжить: — Понимаете, за мной кто-то гонится, и Уэкер с Диком помогают ему. Понятия не имею, зачем кому-то понадобилось меня убить, но думаю, там, на Востоке, смогу узнать это. Полагаю, если человека хотят отправить на тот свет, ему не мешало бы понять почему. Как вы находите?

Берне засмеялся.

— Логично… Ладно, поезжай. Как думаешь, через месяц вернешься?

— Постараюсь.

Берне отодвинул стул.

— Что ж, меня это устраивает. Мы тем временем осмотрим твою хижину.

— Мистер Берне, советую не торопиться. Если вам не очень хорошо знакома та местность, найти хижину в это время года нелегко.

При помощи перечниц, солонок и кружек я показал им расположение вершин и проходов. Рисовать схему не понадобилось: туда каждый год перегоняли две тысячи голов скота, так что их вполне устроили мои устные указания.

— Зачем они приходили, Кирни? У тебя проблемы? — обеспокоенно спросила Лаура, как только они ушли.

— Да нет. Они ищут судью Блейзера. Он ведь так и не объявился, вот они ведут расследование. Уверен, Блейзер сделал что-то не то. Когда его не оказалось вместе с Уэкером и Диком в Рико, я сразу заподозрил неладное. Он должен быть либо с ними, либо здесь. Мне кажется, его бросили в горах.

— Когда ты уезжаешь?

До меня вдруг дошло… совершенно неожиданно: я планировал уехать с рассветом, но голова подсказала правильное решение, прежде чем родились слова.

— Прямо сейчас. Немедленно. — Я встал. — Лаура, я обещал им вернуться через тридцать дней. Надеюсь, мне это удастся, но может случиться, что мне придется задержаться. Если так и если смогу, я обязательно тебе напишу.

Серый был полностью готов. Естественно. Он же настоящий мустанг, для которого нет большего удовольствия, чем отправиться в путь. Поэтому я быстро набросил на него седло, приторочил свои нехитрые пожитки и, не теряя ни минуты, покинул город. Конечно, не самое лучшее время для отъезда, но дело сделано, и следующая остановка будет не раньше чем миль через двадцать пять.

Узкая тропа, вырубленная в стене каньона, по которой мы следовали в Урей, до смерти напугала бы даже суслика, хотя мой жеребец двигался по ней довольно споро. Но что-то мне в ней не очень нравилось. Чем дольше я ехал, тем неспокойней себя чувствовал, так как окружающая местность не могла не вселять тревогу. Короче говоря, если кого-то здесь подстерегут, он может считать себя покойником — укрыться просто-напросто негде.

Затем началась гроза. Когда раскаты грома раздаются в этих узких горных карманах, хочется как можно быстрее свернуться в клубочек. Молнии бьют по тебе со всех сторон… К тому времени, когда мы добрались до места, откуда уже виднелись огни Урея внизу в долине, дождь лил как из ведра, а толстые жгуты молний разрывали в клочья черные низкие тучи.

За дверью конюшни виднелся слабый свет. Я въехал туда верхом. Из маленькой конторки тут же высунулся пожилой человек с тонкими, загнутыми вверх усами.

— Ставь-ка свою лошадь, парень, и заходи выпить горячей кавы.

Впервые после Техаса, где для всего есть свое имя, мне довелось услышать, что кофе называют «кавой».

Сняв с коня поклажу, я насухо протер его, насыпал в кормушку овса и пошел туда, куда меня звали. Кружка горячего кофе мне сейчас совсем не помешала бы.

Неторопливо шагая по проходу в середине конюшни, я заглядывал в каждое стойло. Знакомых лошадей не обнаружил; впрочем, это еще ничего не означало. Надо все узнать у конюха.

Он сидел, откинувшись в кресле-качалке, перед бюро с откидной крышкой и читал какую-то грошовую книжонку об отчаянном парне, посвятившем свою жизнь спасению хорошеньких девушек от индейцев и других негодяев. Что хорошенькие девушки делают там, где они все время оказываются, всегда ставило меня в тупик. К тому же мне в этом смысле никогда не везло: девушек, встречавшихся на моем жизненном пути, как правило, было трудно назвать хорошенькими.

— Там прямо потоп, — входя, заметил я.

— Да уж видно… и слышно. В такую погоду добрый хозяин и собаку не выгонит из дома… Издалека?

— Из Сильвертона.

— Ну и как там?

— Неплохо, совсем неплохо. Недавно открыли отличную руду. Там ее тонны. И совсем почти на поверхности.

Кофе оказался горячий и такой крепкий, что мог бы стоять и без кружки. Я выпил его с превеликим удовольствием. Затем, как положено, вежливо поинтересовался:

— Работы хватает?

— Не очень.

— Много разъездов?

— Да есть немного.

— В городе есть приезжие?

Он повернул голову и пристально посмотрел на меня.

— Они всегда есть, парень. Вот как ты сейчас. Ты тоже приезжий. Друг мой, я молодо выгляжу, потому что жил мирной жизнью, но мне пришлось побывать здесь, когда вон та гора была всего лишь горой в долине. Приехав сюда в первый раз, я вычесывал седину из волос! — Он посмотрел на меня своими холодными голубыми глазами. — Парень, я родом из района Арканзаса — Миссури. Там хватало дешевых искателей приключений.

— Поэтому и перебрался сюда на Запад? Где таких поменьше?

Он вынул трубку изо рта и потянулся за кофейником.

— Выпей еще… Кого ты боишься увидеть?

— Не боюсь. Простая предосторожность. Я не нарушал закон. — Я описал Феликса Янта и Тобина Уэкера.