Решив, что Дженни уже не слышит их, Сара набросилась на Питера:

— Вы сказали мне, что не знаете, где находится внебрачный сын Бринсли!

Питер приподнял брови.

— Верно.

— Не лгите мне! Вы передали мальчика в семью, которая живет в Сент-Олбансе.

Питер сжал губы так, что они побелели. Он заговорил, почти не разжимая их:

— Кто вам это сказал?

— Я наняла детектива, — сказала Сара. — Вы направили меня по ложному следу, Питер. Позволили мне думать, что вы к этому не имеете никакого отношения, хотя на самом деле эту приемную семью подыскали ему именно вы. Вероятно, еще и немало за это заплатили. Я уверена, что Бринсли на своего сына не потратил и пении.

Питер взглянул на дверь.

— Говорите тише, ради Бога! Чего вы хотите?

Сара встала.

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня к нему. Я хочу, чтобы вы рассказали тем людям, кто я такая, а также сообщили, что отныне я буду отвечать за благополучие этого ребенка.

— Вы не понимаете…

— Отвезите меня туда, Питер. Отвезите меня туда, или, клянусь, я заставлю вас пожалеть об этом.

— Ладно, ладно, — негромко и сердито сказал Питер. — Я вас отвезу. Только не говорите Дженни. Я придумаю историю, которая ее удовлетворит.

В коридоре за дверью послышались шаги.

— Мы поедем сейчас?

— Как пожелаете.

В комнату вошла Дженни. Она согласно кивнула, когда Питер сказал ей, что они с Сарой должны поехать в город, чтобы встретиться с нотариусом Бринсли.

— Небольшие проблемы с завещанием, — сказал Питер. Сестра Питера приняла его объяснение за чистую монету. Ну а почему бы и нет? У нее не было причин подозревать Питера в обмане.

— А, вот и чай, — сказала Дженни, когда Сара поднялась. — Ты ведь перекусишь перед поездкой, правда, Сара? Попробуй одно из этих маленьких пирожных. Они такие вкусные!

Сара отказалась от пирожных, но чай, чтобы не показаться невежливой, выпила. Она даже попыталась изобразить интерес к вышивке Дженни. Сердце Сары билось гулко и часто. Наконец-то она увидит Тома.

Один Бог знает, как ей удалось выдержать еще пятнадцать минут вынужденного бездействия, и она была несказанно благодарна Питеру, когда тот поднялся с места и резко прервал разговор:

— Нам пора ехать.

Дженни тоже подпрыгнула.

— О нет! Какая я глупая! Я принесла не тот рисунок. Ты же хотела незабудки, а не фиалки, правда, Сара? Подожди минуточку. Я сейчас принесу тот, с незабудками.

— У нас нет времени. — Питер нахмурился, затем поморщился, как от боли, прижав пальцы к виску. Его губы шевелились с трудом, говорил он тоже с трудом. — Нам… пора…

— У вас болит голова, Питер? — Сара в тревоге отметила, как он покачнулся. — Вы больны? — Она рванулась к нему, протянув руки, чтобы подхватить его. — Питер! — Он оказался слишком тяжел для нее. Все, что она могла сделать, — это несколько задержать его падение.

Питер лежал на полу без сознания. Тонкие губы были приоткрыты, глаза закрыты, белесые ресницы касались щек. Сара опустилась на колени и приложила ухо к его губам. Обрадовавшись, что он все еще дышит, она поднялась и, бросившись к двери, позвала на помощь. И едва не столкнулась в дверях со своей невесткой.

— О, Дженни, нужно послать за врачом. У Питера случился какой-то приступ.

Дженни, лишь мельком взглянув на брата, схватила Сару за руки. В глазах Дженни было столько ужаса, что Сара испугалась уже не за Питера, а за нее.

— Нет, — задыхаясь, прошептала Дженни. — Оставь его. Ты должна поехать со мной. У нас не так много времени.

Дженни направилась к двери, очевидно, не сомневаясь в том, что Сара последует за ней. Сара посмотрела на распростертого на полу Питера.

— Ты же не собираешься оставить его на полу?

— Разумеется, мы оставим его здесь. А как же иначе? Нам нужно убраться отсюда до того, как он очнется и бросится за нами в погоню.

— Куда? Зачем? — От потрясения Сара соображала слабо. Что тут происходит?

Дженни продолжала тянуть ее за руку.

— Это все чай. Я подмешала туда снотворное. Не переживай, через час или полтора он будет как новенький. О, скорее! Он убьет меня, если проснется и обнаружит, что мы еще здесь.

Сара заартачилась:

— Я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что происходит.

Раздраженно вздохнув, Дженни произнесла тихим дрожащим голосом:

— Ты собираешься навестить ребенка, верно? Мальчика. Не отрицай. Я слышала. Я подслушивала под дверью.

Сара медленно кивнула. Не было смысла отрицать, если Дженни все равно обо всем знала.

Дженни посмотрела Саре в глаза, и та боль, что читалась в карих глазах Дженни, не могла не вызвать сочувствия.

— Ты назвала его сыном Бринсли. Так вот, он не сын Бринсли. Он мой сын.

Потрясение было таким сильным, что Сара едва устояла на ногах. Дженни, воспользовавшись ее замешательством, потащила Сару из комнаты, вытащила из замка ключ и закрыла гостиную снаружи. Когда Дженни направилась к входной двери, Сара последовала за ней уже осознанно.

— Куда ты хочешь меня отвезти?

— Это не я тебя повезу. Ты знаешь, где находится мальчик. Это ты повезешь меня. Скорее, пока он не проснулся. — Дженни вытолкала Сару за дверь и, схватив за руку, потащила к поджидавшей Сару коляске. После того как кучер помог им обеим забраться, Дженни взяла в руки поводья и с криком «Прочь с дороги!» рванула с места. Кучер был потрясен не меньше Сары.

— Я хочу увидеть своего ребенка, — с лихорадочным блеском в глазах прошептала Дженни пытавшейся образумить ее Саре. — Я слышала, ты знаешь, где он. Ты сказала, что он в Сент-Олбансе. Вези меня туда.

— Но… ты хочешь сказать, что до сегодняшнего дня не знала, где он находится? — До Сары постепенно начало доходить истинное положение вещей. После полной растерянности, последовавшей за последним поворотом событий, к ней возвращалась способность мыслить. И фрагменты головоломки чудесным образом сами расставились по местам. Туман, что стоял в голове после падения Питера, стал рассеиваться.

Дженни покачала головой. Глаза ее горели каким-то безумным огнем.

— Они забрали у меня ребенка, увезли его от меня. Они сказали мне, что он умер, но я-то знала, что они лгут. Я знала это. — Она стукнула себя кулаком в грудь и рванула поводья, от чего лошади вздрогнули, а коляску подбросило.

Сара в ужасе смотрела на нее. Бедная Дженни! Как, должно быть, страдала она все эти годы, проливая невидимые миру слезы по своему сыну, с которым ее разлучили. Неудивительно, что она никогда не была замужем. Понятно, почему в этом доме такая гнетущая обстановка.

Лучше вообще не иметь ребенка, чем годами страдать, гадая, что с ним и где он, есть ли у него крыша над головой, сыт ли он, здоров ли. Любят ли его. Сара могла ее понять, но то, что она испытывала к Тому, было лишь отголоском материнской любви. Насколько хуже приходилось Дженни, которая вынашивала его и в муках рожала!

Коляску сильно качнуло. Дженни едва вписалась в поворот. Сара вцепилась в сиденье. Очевидно, ее золовка не в том состоянии, чтобы управлять экипажем.

— Можно мне взять поводья, дорогая? — ласково предложила Сара. — Я отвезу тебя туда. Обещаю, что отвезу. — Дженни безропотно уступила Саре бразды правления, и кони, повинуясь новому кучеру, пошли спокойной рысцой.

Сара посмотрела на Дженни:

— Даже не могу представить, что тебе пришлось пережить. Как Питер мог так поступить с тобой? Почему не давал вам видеться все эти годы?

— Ты не очень хорошо знаешь Питера, если спрашиваешь об этом. Человека безжалостнее Питера я в жизни не встречала. Все эти годы, — Дженни вскинула подбородок и зажмурилась, словно не хотела давать волю слезам, — я думала, что ребенок находится в каком-то сиротском приюте или, того хуже, предоставлен самому себе. Я понятия не имела, где он, до тех пор, пока не подслушала ваш с Питером разговор.

— Зачем ему лишать тебя ребенка?

— Клянусь честью, он за все время ни слова о нем не проронил. А как ты узнала?