Некоторое время Стивен почти совсем не разговаривал. Все, чего ему, очевидно, хотелось, — это чтобы она была рядом с ним. Иногда он только дотрагивался до нее рукой, как будто бы для того, чтобы убедиться, что она действительно сидит рядом.

Но в начале января настал наконец день, когда она заметила в нем радостную для себя перемену. Он уже не был так бледен, и голос его окреп. Ей даже показалось, что в его глаза вернулся их обычный блеск и что очень скоро он снова станет ее дразнить.

Он уже стал много времени проводить на веранде, затененной от яркого карибского солнца, но сегодня, когда его лечащий доктор пришел на ежедневный осмотр, он разрешил выкатить его на коляске на открытый воздух, после того как спадет полуденная жара.

Она сама выкатила его в коляске, и улыбающийся ординатор подал ей складной стульчик, чтобы она могла сидеть рядом со Стивом. И когда они удобно разместились в тени высокого иммортелевого дерева, он сказал, что ему так много надо ей рассказать, что он даже не знает, с чего начать.

— Я думаю, что сначала мне несколько слов придется сказать о Глории, — произнес он.

— Не надо, если тебя это огорчает или расстраивает, — быстро вставила она.

— Дорогая, мне надо кое-чем поделиться, чтобы облегчить душу. Даже если ты не замечала, что я начинал любить тебя, это поняла Глория — сердцем. Она пыталась разжечь во мне былой огонь — и правда, когда-то я был от нее без ума, как ты наверняка уже знаешь. Из-за этого в свое время мы были с ней вовлечены в огромный скандал! Но несмотря на то, что ты якобы принадлежала Эрику и мне даже в голову не приходило с ним соперничать; пепел так и остался пеплом — во всяком случае, для меня.

Они помолчали, и наконец она негромко спросила:

— Стив, а почему она так внезапно решила вернуться в Америку?

— Она попросила меня приехать и поговорить с ней. Она уже опять жила у миссис О'Брайен. Я пошел, но убедил ее, что за пять лет я стал совсем другим человеком, что я не смогу уже снова полюбить ее. Наверное, все думают, что она испугалась угрозы наводнения и поэтому так поспешно отправилась в Порт-Леон. Но дело было не в этом. Она наконец поняла — и, видит Бог, я сам долго не мог этого понять, — что я искренне и сильно люблю тебя. Хотя она так и не смогла понять и никогда не сможет, что в моем отношении к тебе есть и страсть — и еще какая! — однако есть и другое чувство, совсем не похожее на то, которое я когда-то испытывал к ней.

— Я тоже была слепа, — призналась Пенни и прибавила, плача и улыбаясь одновременно: — Ты был очень недобрым со мной иногда, Стив.

— Наверное, я так ревновал тебя к этому юному Эрику, что мне приходилось вымещать это на тебе! Когда я тогда увидел вас вместе в его машине — и ты позволяла ему так себя обнимать и сидела с таким довольным лицом, — просто передать тебе не могу, что я тогда почувствовал.

— Мне было его жаль — из-за того, что все его планы потерпели крах. Но мне это не доставляло вообще никакого удовольствия. Понимаешь, тогда я уже решила, что не выйду за него замуж, даже если я не нужна человеку, которого на самом деле люблю. И боялась ему об этом сказать.

Он взял ее руку и поднес к своим губам.

— Скоро я сам смогу обнять тебя, дорогая. Да и поцеловать тоже как следует. А пока я хочу, чтобы ты присмотрела для нас обручальные кольца. Я думаю, парень из магазина в «Палас-Аркаде» мог бы принести нам посмотреть несколько на выбор.

В уме у Пенни вспыхнула картина, как Глория снимает с себя топазовое ожерелье — подарок своего любовника. Но она решительно отогнала ее. Они со Стивом принадлежат друг другу, и так будет всегда.

Стивен снова заговорил:

— Боже правый, я только что вспомнил, что мы еще не сказали твоим родителям, что хотим как можно скорее пожениться.

— Не думаю, что это необходимо. Они и так все знают. Но конечно, мы должны поступить благоразумно и…

— Попросить их благословения! Надеюсь, что они нам в этом не откажут! Они никогда особенно меня не одобряли, после того, что случилось пять лет назад, — и я не могу их в этом винить.

— Они будут еще больше недовольны, если ты меня сейчас бросишь, — успокаивающе сказала она, и ямочка заиграла на ее гладкой щеке.

И вдруг здоровая рука Стивена обвила ее плечи.

— Стив, ты с ума сошел! — задыхаясь, воскликнула девушка. — Ты же можешь нанести себе непоправимый вред!

— Непоправимое счастье, ты хочешь сказать, — быстро возразил он. — Даже маленький поцелуй очень мне поможет! Если только я не переверну эту чертову коляску!

И он еще крепче прижал ее к себе.