- Зачем убивать этих несчастных юношей! - заявил он Афанасию. - От этого пользы никому не будет! Давай я лучше продам их арабам. Есть не скупые покупатели. Выручку пополам. Много, ни мало, а по 200 золотых каждому, я тебе обещаю.

Афанасий мгновенно протрезвел, счет деньгам он знал, но и об осторожности не забывал:

- А если об этом узнает Атаман?

- Только если ты ему сам не расскажешь. Из Туниса еще никто не возвращался!

- Ты меня не обманываешь?

- Рассуди сам Афанасий! Зачем мне размениваться на 200 золотых, если я запросто мог присвоить все деньги, которые лежат в твоем тугом кошеле!

“Действительно, чиркнул ножом по горлу и забрал все! А “Дервиш” ведь он такой, не в пример мне!- подумал Биркин”.

- Я согласен! - принял решение Афанасий.

- Ладно, не горячись! У русских есть пословица “Утро вечера мудренее!”. Завтра и скажешь о своем окончательном решении! - предложил Муртаза.

Биркин с ним согласился. Утром он не изменил своего решения. Позавтракав, они сели на подготовленных слугой верховых лошадей и оправились в город Карасубазар. На их счастье, по приезду, Барух, к тому же оказавшийся знакомым Муртазы, был на месте. Он принял их в гостиной двухэтажного дома, построенного на турецкий манер. Внутри, однако, все было европейское. Узнав, зачем и откуда они приехали, хозяин распорядился накормить их. Стол не был таким роскошным, как у Муртазы, но Афанасию еврейская еда понравилась. По крайней мере, жареная курица под чесночным соусом. И сидеть за столом можно было по-человечески, а не как у Муртазы, на корточках около низенького стола.

Переговоры вел Муртаза, на языке крымских татар. Афанасий боялся, что они вдвоем с Барухом сговорятся и обманут его, но поверил Муртазе, когда тот сообщил ему, что цена выкупа ниже, чем он думает, не 900 золотых, а 780.

- А где Мустафа? - внезапно спросил Муртаза Афанасия.

Купец тревожно посмотрел на Баруха. Как он мог забыть про Мустафу?

- Заболел в дороге! - ответил Афанасий, так как его учил Атаман. - Остался до выздоровления в Рязани.

Вскоре переговоры закончились. Муртаза и Афанасий сели на коней и поехали обратно в Гезлев. По дороге Муртаза рассказал Биркину содержание разговора с Барухом. Барух обещал, что сегодня же он обо всем сообщит хозяину пленников, Асан-мурзе. Завтра, Барух в резиденции бея заплатит пошлину за куплю-продажу рабов и оформит купчую на рабов на Муртазу. Послезавтра, в доме Баруха произойдет сделка, и они получат пленников.

Барух был огорчен переговорами. Не увидев Мустафу, он понял, что московские родственники княжича ни о чем с ним договариваться не будут. Если отсутствие гонца не следствие болезни, что, скорее всего так, то он имеет дело с очень серьезными людьми. А значит, его план шантажа московских родственников провалился. Об этом он сообщил Асан-мурзе. Тот выслушал его рассказ спокойно.

- Выкуп-то я все равно получу! - самодовольно улыбаясь, заявил он Баруху.

Глава IX. Казнь.

Прошло четыре месяца с того дня, как Андрей и Василий попали в плен. День и ночь, с утра до вечера они работали на мануфактуре по производству сафьяновых кож. Молодость и надежда на освобождение помогали им выжить в условиях изнурительного труда, что нельзя было сказать о других работниках. Болезни, холод и сырость, мягкой, но губительной для плохо одетых пленников крымской зимы, отвратительная еда, ядовитые химикаты и краски для выделки кож, чувство безнадежности своего положения косили их ряды, множа холмики с деревянными крестами на безымянном кладбище. Их заменяли все новые и новые рабы, захваченные ненасытными татарами в Московии и Литве.

Андрей с Василием, о прибытии в Карасубазар лжепокупателей не знали. Но на следующий день, после переговоров покупателей с Барухом, Асан-мурза, их, как ненужных больше на производстве рабов, распорядился выделить на работы на территории Большого Таш-Хана. В ближайшие дни в Бахчисарай из Кафы через Карасубазар должен был проследовать кортеж Осман - паши, наместника султана в Кефейском кадылыке. Адиль-бей, знатный бей из рода Ширин, центром земель которого был Карасубазар, решил не “ударить в грязь лицом” перед высоким гостем и показать свои владения с хорошей стороны. Для ускорения работ, он приказал своим мурзам выделить на них по 2-3 раба от каждого.

Засветло, на рынок друзей отвел Аким Болотов. Там их встретил Мирошка - Хасан. Показав на огромную кучу никогда не убиравшегося верблюжьего и лошадиного навоза в конце огромной торговой площади, он наметил им фронт работ:

- Видите гору дерьма. Ее и уберете. Ваша задача погрузить все это на телеги, которые вот-вот начнут подходить! Вилы и лопаты возьмете в мазанке сторожа, которая находится сразу за этой горой!

- Это все нам двоим? - удивленно спросил его Васька.- Тут же работы немеряно!

- Вам, вам! - подтвердил Хасан.

- Да-а! - вздохнул за их спиной Болотов. - А я думал у вас будет хоть небольшой перерыв от нашей смурной жизни!

Друзья угрюмо смотрели на двухсаженную гору навоза.

- Держитесь! На том свете все отдохнем! - попрощался с ними Аким.

С рассветом пошли телеги, и друзья едва успевали наполнять их навозом. А потом, мимо них надсмотрщики стали гнать живой товар, связанных одной веревкой за шеи, мужчин-рабов, по десять человек в связке. Женщины шли без веревок, торговцы боялись подпортить товар. Пленников было бесчисленное множество. Вступивший на престол хан Ислам Гирей, по указке турецкого султана, совершил набег на литовские земли уведя в полон более 35 тысяч человек. Пленниками торговали оптом на площади у восточной стены авред-базара, на которую привели для работы Андрея с Василием.

- Это новые невольники, простые, бесхитростные, только что пойманные! - кричал с одного конца базара один торговец, привлекая покупателей-посредников арабов, персов и сирийцев.

- Это не московиты, которые только и думают, как им сбежать! - вторил ему второй торговец с другой стороны.

Покупатели едва успевали уводить купленных оптом рабов. Дальше их погонят в Кафу, где погрузят на корабли, отбывающие в разные части обширной Оттоманской империи. Пригоняли и штучный товар. В сопровождении янычара, продавец, очевидно турок, привел на базар необыкновенной красоты златокудрую молодую женщину с грудным ребенком. Возле него сразу же собралась большая толпа покупателей. Друзья, привлеченные красотой юной матери наблюдали, как долго не редела она. Видно, продавец заломил за свой товар сногсшибательную цену, а те, кто хотел обладать им, пытались сбить ее. Наконец, остался один покупатель, средних лет, сухой, невысокий, с коричневым лицом араб. На голове его ослепительно белела чалма, украшенная крупным изумрудом, а из-под полы синего, стеганого серебряными нитками, шелкового халата выглядывали загнутые носки расшитых золотом сапожек. Он еще долго продолжал торг. До Андрея и Василия доносились отрывки фраз женщины, умоляющей торговца и продавца о чем-то.

- Кто она? - спросил Василий у Андрея. - Вроде бы по-русски говорит, а ничего не понятно!

- Полька она! - пояснил другу княжич. - На польском языке говорит!

Вновь подошли возы и друзья, занятые работой перестали обращать внимание на происходящее на площади. Внезапно, гудение толпы разорвал истошный крик женщины, молящей о помощи и хватающий за самое сердце. Это кричала юная мать, из рук которой янычар вырывал ее дитя. Очевидно покупатель, приобретая красавицу для себя, не хотел брать ребенка. Андрей вовремя схватил Василия за руку, неосознанно сделавшего несколько шагов в сторону плачущей матери.

- Ты, что? Забыл, кто ты есть? - напомнил он ему.

Тем временем слуги араба поволокли к выходу с базара, упирающуюся, рвущуюся из их рук к ребенку мать, а янычар с плачущим ребенком направился в сторону друзей. Он шел не к ним, а в платановую рощицу, которая начиналась сразу за хижиной сторожа. Опять подошли телеги. Друзья продолжили свою работу. Ваську, увлекшегося погрузкой навоза на телегу, вдруг, кто-то резко дернул назад, схватив за старую, рваную однорядку. Повернувшись, он увидел перед собой янычара, сующего ему лопату и что-то бормочущему на своем языке.