Но все же хитроумный и отчаянный Макаров перехитрил неприятеля. Его минные катера, на самом малошумном ходу подойдя к берегу, «затаились» среди волн. Они пошли в атаку только тогда, когда яркий диск луны надежно закрылся тенью. Атака Сухумского рейда начиналась так. Когда машины парохода прекратили работу, на воду были быстро спущены все четыре минных катера: «Синоп» лейтенанта Писаревского, «Чесма» лейтенанта Задаренного, «Наварин» лейтенанта Вишневецкого и «Минер» мичмана Нельсона-Гарста.

Командир «Великого князя Константина» еще до спуска катеров за борт приказал:

— Старшим назначается лейтенант Задаренный. Для атаки ждать затмения луны.

Задаренный выстроил паровые катера для нападения на Сухумский рейд следующим образом: впереди «Чесма», за ней в строю кильватера следовали «Минер», «Синоп». Замыкающим шел «Наварин». Не дойдя трех миль до уже хорошо просматриваемого берега, катера остановились. Их командиры стали ждать лунного затмения на траверзе селения Келасуры.

Оно началось в 11 часов 45 минут. Когда черная тень совсем закрыла лунный диск, лейтенант Измаил Задаренный отдал команду:

— Пора! Все вперед!

Набирая ход, паровые катера вышли на рейд. Впереди вдоль берега стояла группа парусных фелюг. Слева виднелись два больших судна. Одно из них, судя по очертаниям корпуса и стволам орудий, было, вне всякого сомнения, военным. Им и оказался двухмачтовый броненосец «Ассари-Шевкет».

Со стороны города доносился барабанный бой. Около пылавшего на берегу у самой воды большого костра стояли вооруженные люди. Отблески пламени далеко освещали залив. На море установился полный штиль.

По случайности в ту ночь на Сухумском рейде больше не оказалось турецких броненосных кораблей. Перед этим вражеская эскадра ушла в море, намереваясь совершить крейсерский рейд вдоль крымских берегов.

«Ассари-Шевкет» атаковали сразу три катера, четвертый — «Чесма» лейтенанта Зацаренного оставался в резерве на случай необходимости повторной атаки. Решительно подойдя поочередно к правому борту турецкого броненосца, катера «Синоп», «Наварин» и «Минер» удачно взорвали свои мины-«крылатки». Одновременно с каждым подводным взрывом над ночным морем с катеров звучало восторженное «ура».

Следующие один за другим взрывы и возгласы «ура» вызвали панику и вопли отчаяния среди турецкой команды. Орудийные расчеты на броненосце словно забыли о своих обязанностях, а вахтенные стрелки после второго взрыва совсем прекратили пальбу из ружей.

После каждого взрыва «Ассари-Шевкет» качало то в одну сторону, то в другую. «Крылатка» с катера «Синоп» взорвалась у самой угольной ямы броненосца. Поэтому вода в этом месте окрасилась от угольной пыли в черный цвет. Мина с «Наварина» проделала пробоину в середине корпуса корабля.

«Чесма» атаковала неприятельский броненосец последней, когда тот стал сильно крениться на ближайший к катеру борт. Лейтенанту Зацаренному вновь не повезло: уходящий в воду накренившийся корвет своим бортом едва не опрокинул «Чесму», и той пришлось давать задний ход. Буксируемую мину, которая запуталась в обломках и стала бесполезной, пришлось обрубить. Четвертого взрыва у борта «Ассари-Шевкета», которого так ожидали услышать из ночи на «Константине», не последовало. ,

Современнейший броненосный фрегат, получивший три пробоины в правом борту, по рассказам местных жителей-абхазцев, сел к утру «как птица — одним носом над водой, другим под водой». Лишь небольшая глубина (около пяти саженей) спасла огромный корабль от верной гибели.

Туркам с большим трудом удалось на четвертый день кое-как заделать пробоины и откачать из трюмов большую часть поступившей в них забортной воды. Броненосец приподнялся из воды и встал на ровный киль. После этого «Ассари-Шевкет» взяли на буксир и увели восвояси. Поставленный на основательный ремонт в Стамбуле, он надолго выбыл из состава султанских морских сил.

Турки упорно скрывали, что их броненосный корвет «Ассари-Шевкет» подвергся ночному нападению русских и получил значительные повреждения. Позже, будучи после окончания войны в Константинополе, Макаров проведет в турецкой столице специальное расследование и убедительно докажет факт сильных повреждений броненосного корабля во время атаки на Сухумский рейд. И подтвердит, что войну султанский флот заканчивал, не имея в строю «Ассари-Шевкета».

После нападения на броненосец минные катера без приключений вернулись в ночи на свою плавучую базу. На «Константине» хорошо слышали три прозвучавших взрыва. Поэтому восторгу у его экипажа не было предела. Командир парохода после третьего взрыва заметил:

— Ну, теперь я полагаю, что броненосец потоплен с надежностью. Точно потоплен. Ждем, братцы, четвертый удар...

Последним подошел «Минер», за судьбу которого Макаров стал уже беспокоиться. Его командир лейтенант Писа-ревский находился в бессознательном состоянии. Как выяснилось, катер после подрыва своей мины сцепился с турецкой гребной шлюпкой, стоявшей у борта броненосца. Произошла горячая рукопашная схватка, в которой «османы» и русские палили друг в друга из ружей и пистолетов.

Один из турецких гребцов ударил офицера веслом по голове и попытался столкнуть его в воду. Но моряки минного катера, пустив в ход ружейные приклады, отбили своего командира. Рукопашная схватка под бортом у садящегося в воду броненосца закончилась в пользу экипажа «Минера»...

7 сентября 1877 года лейтенант Макаров за успешное нападение на неприятельский броненосный фрегат «Ассари-Шевкет», гордость флота султанской Турции, получил целый букет наград. Ими стали орден Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени, второе Золотое оружие — морской офицерский кортик с надписью «За храбрость» и производство в капитан-лейтенанты.

Так Степан Осипович Макаров стал Георгиевским кавалером. Теперь он имел заслуженную славу героя Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, которая еще не закончилась.

Сухумское дело имело в этой войне неожиданные последствия. Командующему турецким флотом англичанину Гобарт-паше пришлось предстать перед султаном. Разговор для британца велся в нелицеприятных тонах:

— Паша, перед поступлением ко мне на службу ты обещал напасть на русский порт Одессу, бомбардировать ее и разгромить.

— Ваше сиятельство, русская армия слишком быстро перешла Дунай, и потеря Одессы для нас мало значила. Пришлось менять планы в сторону кавказских операций.

— Тогда почему мой флот броненосцев не помог нашим десантным войскам одержать победу в Абхазии?

— Мы долго держались в море у Сухума, но нам пришлось отойти от него к проливам, поближе к вашей столице Стамбулу.

— Почему вы лишили мои войска в Абхазии поддержки с моря?

— У русских появился новый корабль. Совсем необычный. Он носит на себе несколько быстроходных катеров, которые вооружены минами. Нападения совершаются только ночью, и вашему сиятельству известно, что несколько наших броненосцев было подорвано.

— Что еще вы можете сказать в оправдание своей бездеятельности, Гобарт-паша?

— Броненосцам вашего сиятельства пришлось отойти от берегов кавказских к берегам Анатолии и к проливам еще и по той причине, что противник начал совершать крейсерские походы. Потоплено немало купеческих судов с грузами для армии.

— Что же в ответ готовит флот Османской Порты?

— Рейд всей броненосной эскадрой в сердце Черного моря. Устроим облаву на русские крейсера и их минный пароход.

— Я хотел бы видеть трофеи моего флота. Русских пленных моряков надо показать на стамбульских базарах. А то из-за неудач среди городской черни началось брожение. Оно грозит перекинуться на ополчение, а там и на армейские полки.

— Ваше сиятельство, вверенный вами мне броненосный флот сделает все возможное и невозможное...

Этот разговор в загородном султанском дворце не стал большим секретом для многочисленных европейских журналистов, аккредитованных по случаю большой войны на Балканах в турецкой столице. Один из них, корреспондент самой тиражной английской газеты «Таймс», писал из Эрекли (Пендеракли) в своей статье о соотечественнике Гобарт-паше буквально следующее: