Старшего флагмана 1-й флотской дивизии моряков-балтийцев на закате XIX века увлекает новая «безумная» идея. Ее суть — дойти сквозь толщу вековечных полярных льдов к Северному полюсу. Дойти напролом, на специально построенном ледокольном корабле. Действительно, дерзость макаровской мысли не знала границ.

В январе 1897 года управляющему Морским министерством П. П. Тыртову представляется докладная записка о проекте исследования Арктики при помощи мощных ледоколов. Такого еще не знала практика морского судостроения.

Пока докладная записка «проходила» все стадии кабинетного изучения, ее автор уже 12 марта выступает на конференции Российской Императорской Академии наук с обстоятельным докладом об исследовании Северного Ледовитого океана с помощью ледоколов, которые предстояло еще построить. В заключение своего доклада Степан Осипович произнес слова, вошедшие в историю освоения Арктики:

— К Северному полюсу нам надо идти напролом! Напролом сквозь арктические льды!

На эти слова переполненный зал академического собрания ответил громом аплодисментов и возгласами:

— Браво, Макаров! Браво!

30 марта вице-адмирал Макаров делает новый научный доклад — на заседании популярного в самых широких кругах Российского Географического общества. Название доклада звучало пророчески: «К Северному полюсу — напролом».

Макаровские выступления относились к разряду «нашумевших». Сразу же нашлись и сторонники научной идеи, и ее противники, считавшие адмиральский замысел просто безумным. К числу первых относились выдающиеся ученые того времени — академик Михаил Александрович Рыкачев, директор Главной физической обсерватории, и сам Дмитрий Иванович Менделеев. Это, как говорится, было уже что-то.

Степан Осипович строил проект изучения и освоения ледовых просторов Арктики не на пустом месте. Его еще в юности влекли блестящие примеры мужества многих поколений русских поморов, бесстрашие Семена Дежнева, Харитона Лаптева и их сподвижников, землепроходцев-промысловиков и вольных сибирских казаков, в большинстве своем оставшихся для отечественной истории безымянными. Только дела их и проторенные дороги в северных арктических морях остались для потомков. Да и немногие имена на географических картах.

Мысль о возможности исследования Ледовитого океана и освоения Северного морского пути пришла к Макарову, по его собственному признанию, в 1892 году. В тот год великий норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен собирался с экспедицией в Арктику. Тогда достичь Северного полюса Земли не удалось: специально построенный для плавания во льдах пароход «Фрам» не отвечал требованиям для похода в сплошных льдах.

Дрейф «Фрама» к полюсу, на что рассчитывал бесстрашный Нансен, не получился. Да и не мог получиться. Последующие арктические исследования ученых убедительно доказали это.

В том 1892 году контр-адмирал Макаров на одном из адмиралтейских заседаний во всеуслышание заявил:

— Норвежец Нансен ошибается в своих расчетах. Я достоверно знаю, как можно достичь Северного полюса.

— Как?

— Надо построить ледокол такой силы, чтобы он мог ломать в движении своей грудью полярные льды.

— Но морская практика еще не знает таких судов.

— Это дело нашего времени. Нашего с вами времени.

— Но об этом пока и не мечтают ни в Британии, ни в Америке.

— Нам надо мечтать. Иначе мы упустим пальму первенства в освоении Арктики.

— А кто может опередить Россию?

— Те же норвежцы; Ведь русский Грумант стал их Шпицбергеном. Или американцы. У них Русская Америка стала Аляской.

— Стоит ли проводить такие трудно сопоставимые исторические параллели. Арктика — это ледяное поле, а не земля с богатствами в ее недрах.

— Тогда почему туда так стремится полярный герой Нансен. И его норвежское отечество?..

Тогда это звучало заманчивой мечтой талантливого исследователя Мирового океана и не менее способного морехода. Потребуется еще почти столетие, чтобы в советское время мощный атомный ледокол «Арктика» пробил сквозь вековые льды дорогу к Северному полюсу и водрузил на нем стяг родины Макарова.

Освоение Северного морского пути Степан Осипович считал задачей государственной важности. Заглядывая далеко в будущее, он с горячей убежденностью утверждал:

— Большой ледокол мог бы сослужить огромную службу в Ледовитом океане для поддержания сообщения с реками Обью и Енисеем. А эти реки есть сердце земли сибирской...

— Подчеркиваю: именно мощный ледокол обеспечит России круглогодичное сообщение по Северному морскому пути...

— Современнейший ледокол будет годен и для поддержания всяческих работ в этих местах как по задачам коммерческим, так и научным..,

— Пробив Северный морской путь, мы хозяйственно оживим сибирский край у Арктики. Ведь не одними оленями и песцами богат он...

Но адмирала заботила и военная сторона исследования ледовой Арктики для упрочения государственной безопасности на Дальнем Востоке. В докладной записке на имя вице-адмирала П. П. Тыртова он пишет:

«Полагаю, что содержание большого ледокола на Ледовитом океане может иметь и стратегическое значение, дав возможность нам при нужде передвинуть флот в Тихий океан кратчайшим и безопаснейшим в военном отношении путем».

С присущей ему настойчивостью Макаров добивается командировки в устья рек Оби и Енисея с целью изучения ледовых условий плавания. Научная экспедиция в июне—сентябре 1897 года состоялась на небольшом пароходе «Иоанн Кронштадтский». Путешествие через южную кромку Северного Ледовитого океана завершилось поездкой по Енисею до города Красноярска. Он тогда наряду с Иркутском был центром хозяйственной жизни Восточной Сибири.

Обратный путь в Санкт-Петербург лежал через Томск, Тобольск, Тюмень. Для конца XIX столетия эти города были крупнейшими экономическими центрами Западной Сибири. Так что Степан Осипович с увлечением изучил сибирские земли, для которых «владение» Арктикой и ее путями могло сослужить хорошую службу на века.

Макаровский дневник в том путешествии от устья Енисея по сибирским просторам заполнился записями не просто заинтересованного путника, а человека, обладавшего известным уровнем государственного мышления:

«В 5 ч. вечера пришли в Енисейск, и маленькая каюта парохода «Иоанн Кронштадтский» скоро наполнилась представителями местной власти и местного купечества. Жителям столицы город Енисейск представляется далеким захолустьем, в которое еще не проникли успехи цивилизации, между тем мое знакомство с местным купечеством показало мне совершенно обратное: городской голова Востротин и купец Кытманов, оба с университетским образованием... это коренные енисейские жители — разумные и толковые люди...

Местное купечество пожелало, чтобы я его ознакомил с результатами осмотра Северного пути, в котором они очень заинтересованы».

«...Река Енисей глубока, весьма судоходна... и представляет бесподобный водный путь на протяжении 3000 верст...»

«Для Сибири важнее всего дешевый сбыт своих материалов. Сибирь изобилует хлебом, скотом, лесом, рыбой и минеральными богатствами. Чтобы предметы эти могли выдержать перевозку, необходимо, чтобы фрахт был дешев. Только при установлении пароходства с дешевым перевозочным фрахтом Сибирь получит прочную коммерческую непосредственную связь с европейскими портами».

«Сибирская железная дорога, несмотря на свою большую провозоспособность, представляет плохой выход для западно-сибирских излишков хлеба в восточном направлении...

...1892 год, год сильного неурожая, охватившего обширный район европейской России, показал уже, что и Урал, даже б годину крупного несчастья, поглотить все запасы Западной Сибири не может; от завезенных в этот год в Тюмень хлебных грузов осталось непроданного хлеба на 3 миллиона пудов...»

«Таким образом, Сибирская железная дорога... даже в соединении с обским пароходством на Тюмень, не обеспечивает еще достаточного выхода сибирскому хлебу. Такой выход может дать только Северный морской путь».