Как правило, Посланникам не положено знать тех людей, которые обратились к Скамандру с просьбой оказать услугу, и тем более – их истинных намерений. Каждый из Болотных Котов, отправленных в дорогу, удовлетворяет свое любопытство в меру своей догадливости.
И вот, сидя со свитками в Дамаске, я пришел к заключению, что смерть предводителя персидского племени будет на руку не кому иному, как только самому мидийскому царю Астиагу.
Из писаний я узнал, что у царя Астиага была дочь по имени Мандана. Много лет назад царю привиделся страшный сон[10]: его дочь присела в дворцовом саду помочиться и в одно мгновение испустила из себя такое количество жидкости, что во всей Азии начался настоящий потоп, а царский дворец и вовсе исчез под волнами мочи. Царь в своем сне стал захлебываться, замахал руками и, свалившись со своего широкого ложа, больно ударился боком об яшмовую ступень. Он тут же призвал к себе своих жрецов, которые у мидян именуются магами, и потребовал растолковать сон. Маги переговорили между собой и сказали царю:
– Повелитель, радуйся! Дитя, рожденное твоей дочерью, обретет в недалеком будущем такое могущество, что будет править всей Азией.
Царь Астиаг поразмышлял над этой «радостной вестью» и, как говорят, устрашился. Когда Мандана выросла и ей пришла пора выходить замуж, царь решил не отдавать ее за любого мидянина, имевшего высокое происхождение. В горных окраинах его царства обитали родственные мидянам племена персов. Персы говорили на одном с мидянами языке, а правили ими люди из рода Ахемена. И вот Астиаг надумал выдать свою дочь за Камбиса, который приходился двоюродным братом тогдашнему правителю персов, Аршаму, и отличался очень кротким нравом. Этот Камбис, унаследовав власть от своего отца, Куруша Первого, сам отказался от тиары в пользу своего родича. Астиаг решил, что человек столь не честолюбивый и, значит, покорный подходит ему в зятья как нельзя лучше. Надо сказать при этом, что мидяне хоть и признавали персов за своих, но смотрели на них сверху вниз, как на бедных родственников.
Едва в царском дворце Эктабан сыграли свадьбу, как мнительного Астиага поразил новый сон. Он увидел, как из чрева Манданы быстро вырастает огромное плодовое дерево и его ветви раскидываются над всей Азией. Маги-снотолкователи вновь «обрадовали» своего повелителя.
– Царь! – сказали они. – Недалек тот день, когда сын твоей дочери станет властелином самой великой на земле державы!
Астиаг же испугался, что младенец, едва появившись на свет, свергнет его с трона, что во дворце уже теперь зреет заговор против него, и надумал погубить младенца.
Он повелел держать Мандану под стражей. Но перед тем, как несчастной Мандане разрешиться первенцем, ему привиделся третий сон: огромное, выросшее до небес дерево было подрублено по его приказу, но стало падать прямо на него. Астиаг проснулся в ужасе.
Маги, увидев своего повелителя вконец растерянным, совещались долго.
– Царь! Не престало тебе страшиться своего потомства! – сказали они. – Да и что подумают о тебе наши соседи, твои родственники в Лидии и Вавилоне? Ведь ты уже поступил мудро, отдав дочь за безвольного и низкородного человека. Таким же станет его родной сын. Пусть он вырастет и правит своими далекими горами и долинами. Уверяем тебя, он не позарится на твой трон. Живи спокойно и долго, великий царь. А там будет видно.
С тех пор минуло уже три десятилетия. Маги не ошиблись. По крайней мере на этот срок. Царь Астиаг благополучно правил и здравствовал, а его внук, именем Куруш, или Кир, что в переводе на эллинский означает Пастырь, тихо пас свой маленький народец на самом краю его царства.
«Верно, царю Астиагу наконец привиделся четвертый сон, – подумал я. – Хуже всех предыдущих, раз уж он задумал убить своего внука чужими руками».
Оставалась еще одна загадка. Если отец Кира отказался от правления в пользу своего брата, у которого тоже был сын, то каким образом власть вернулась к самому Киру? Свитки об этом умалчивали. От арамеев, побывавших в Персиде, я также не добился ясного ответа. Я думал, что в этой истории и скрыта разгадка того, почему Астиаг решил-таки покончить со своим кровным престолонаследником.
Постарался я узнать побольше и про обычаи персов. В пору моей юности этот народ был совсем не богат и не носил никаких украшений. Персы ходили в простой кожаной одежде, кожаных штанах и плотной глухой обуви, скрывающей всю ступню, а иногда и всю голень. Все мужчины со дня совершеннолетия считались воинами, равными между собой. Персы прекрасно владели копьем и луком. Коней в то время у них было немного. Кони принадлежали наиболее знатным воинам, которые, несмотря на свою малочисленность, считались на Востоке прекрасными наездниками.
Своих детей персы – и знатные, и простые – учили с малолетства переносить тяготы самой суровой походной жизни, как бы воскрешая тем самым память об очень далеких и славных временах, когда их предки двигались с севера к местам нынешнего обитания. Отцы внушали сыновьям, что для мужчины нет ничего позорнее того, как лгать и делать какие-либо долги. Больше всего меня поразило, что персы не устраивают рынков и вообще презирают всякую торговлю.
Узнав обо всем этом, я подумал, что такому гордому и простодушному народу никогда не суждено по-настоящему обогатиться или удержать под своей властью хоть какую-нибудь часть чужой земли, если им удастся ее захватить.
Персы не любили держать рабов. В сопредельных странах они захватывали пленных, селили их на особо отведенных наделах и заставляли работать. На таких наделах трудились и их соплеменники, подпавшие под какую-либо повинность. Жили персы также разведением скота и охотой в своих горных лесах.
Чтобы нечаянно не проронить слово, считающееся у персов дурным, а также избежать какого-либо предосудительного поступка или жеста, я читал и подробно расспрашивал знающих людей о верованиях этого племени варваров и о богах, которым оно поклоняется.
У них, как и у мидян, было два добрых божества – верховные братья Митра[11] и Ахурамазда. Злой бог, виновник всех земных бед и несчастий, был один. Его, создателя змей, жаб и насекомых, звали Ариманом[12].
Более всего мидяне и персы поклонялись в ту пору богу Митре – устроителю порядка и справедливости на земле, «великому выпрямителю дорог». Бог Митра повелел своим народам говорить только правду и запретил лгать. Но судя по всему, мидяне во главе со своим царем уже давно отклонились от этой заповеди. Их царство стало похоже на остальные богатые страны. Нам, эллинам, Зевс-Вседержитель не запрещает скрывать правду, если это нужно для личного или общественного блага. Что же касается мидян, то либо сам Митра должен был вскоре отказаться от них, либо они – от своего верховного бога. В обоих случаях их ждало наказание. Так я думал и оказался прав.
Мир сам по себе – небеса, земли и воды – был создан Ахурамаздой, Богом Мудрости. Этот мидийский бог и вправду был очень мудрым, раз предпочитал держаться в тени своего брата.
Однако я узнал, что вдали от царской столицы, где-то на Востоке, в пределах Маргианы и Бактрии некоторое время назад объявился новый пророк по имени Зороастр[13]. Наверно, он наслушался проезжих иудейских торговцев, потому что убеждал народ, будто весь мир некогда сгорит во вселенском пламени, а все души умерших людей будут подвергнуты суду, который будет вершить Ахурамазда, единственный бог на небесах. Праведные души будут поселены в прекрасных садах, а все грешные сгорят в очистительном огне. Этот Зороастр проповедовал, что вся земля стала полем великой битвы, которую ведут Ахурамазда и его добрые духи, язаты, против сил тьмы, возглавляемых Ариманом и его дэвами. Ариман и его слуги тоже были созданы Ахурамаздой, но отложились от своего создателя и объявили ему вечную войну. Зороастр пытался убедить своих слушателей, что нет никаких богов и богинь, вершащих судьбу человека. Никто в небесах или в подземном царстве не вьет нитей жизни. Нет и всесильного случая, а человек является полным хозяином своей судьбы и сам своими поступками выпрямляет или запутывает свои пути. Наконец человек сам волен выбрать себе сторону в великой битве между злыми и добрыми духами и тем самым решать и судьбу всего мира и судьбу своей собственной души, когда она после смерти двинется по мосту, перекинутому через темную пропасть, в обитель блаженных. Сам Зороастр окончил свои дни так: его племя повздорило с другим племенем, и он был убит ударом копья.
