АСЯ (сквозь слезы)…сбываются все твои желания — ты хорошо работаешь, ты любим, от тебя ждут ребенка. Ты любишь. Или ты разлюбил меня? Ты скажи правду, я переживу и это…
АНДРЕЙ. Я люблю тебя, люблю… Не волнуйся, тебе нельзя волноваться. Ради Ванечки. Или Сашеньки, я уже запутался в них, но все равно люблю вас всех троих! (Целует Асю.)
АСЯ. Мне пора…
АНДРЕЙ. Иди.
АСЯ. Ты будешь ждать меня?
АНДРЕЙ. Буду.
АСЯ. Очень?
АНДРЕЙ. Очень.
АСЯ. Поцелуй меня. Извини, что я такая плаксивая. Доктор сказал, что у всех так бывает.
АНДРЕЙ. Плачь, сколько хочешь. Я тоже разрешаю. (Целует Асю.) Иди же.
АСЯ. Я тебя так люблю.
АНДРЕЙ. Ну, иди же.
Ася выходит. Андрей садится за стол. Компьютер несколько раз напоминает о себе мелодией. Андрей подходит к портрету, срывает его и швыряет в угол, потом бросается на кровать, лицом в подушку.
Картина девятая
В камере мало что изменилось, хотя и появились предметы, усиливающие чувство уюта несколько выше необходимого. Портрет Аси висит на прежнем месте. Андрей лежит на кровати, уставившись в потолок. Входит Ася с уже наметившимся животом.
АСЯ. Зайчик! Угадай, кто пришел? Ну что ты опять дуешься? Не заболел ли?
АНДРЕЙ. Нет.
АСЯ. Не грусти, вон весна на дворе, снег уже тает. Чего ты не работаешь?
АНДРЕЙ. Я все закончил.
АСЯ. Давай тогда отпразднуем сегодня вечером.
АНДРЕЙ. Что праздновать? Это полдела — работу написать. Надо идти в издательство, посылать на экспертизу, доклад сделать на конференции… Э-э, да что я тебе объясняю… Что-то надо делать. Что-то надо делать. Я сойду с ума.
АСЯ. Миленький, ну успокойся.
АНДРЕЙ. Да спокоен я!
АСЯ. Потерпи еще. Дело готовятся закрыть, изолятор тебе зачтут — и тут же амнистия! Я со всеми договорилась, все плохое в один день исчезнет! Я каждый день за тебя молюсь и свечки ставлю.
АНДРЕЙ. Ты уже и с Богом за меня договорилась. А если его нет, с кого тогда спрашивать?
АСЯ. Господи, не слушай его! Так нельзя говорить.
АНДРЕЙ. Да не слышит он меня! Иначе не сидел бы я тут!
АСЯ. Может, Он испытывает тебя, пути Господни неисповедимы.
АНДРЕЙ. А когда твоими руками людей убивает? Тоже тебя испытывает? Иди ты к черту!
АСЯ. Не мучь меня! Я знаю, это грех. Я его замаливаю. Я свечки ставлю на девятый и сороковины! Прошу тебя, не надо так!
АНДРЕЙ. И ты думаешь всего за две свечки договориться с Богом? Плохо ты его знаешь! Никак не пойму, чего в тебе больше — глупости или веры? (Смотрит в окно.) Начальство приехало. Крутое, на двух «волгах».
АСЯ. Не ругай меня. Я приду еще. (Уходит.)
Андрей ходит по камере, как зверь в клетке. Немного успокаивается, подходит к компьютеру, что-то набирает на клавишах.
АНДРЕЙ (сам себе). Жизнь возникла как привычка раньше куры и яичка.
Вбегает Ася. Она бледна и в полуобморочном состоянии.
АНДРЕЙ. Ну что там? Опять меня убивать идут?
АСЯ. Там областной прокурор.
АНДРЕЙ. Ну?
АСЯ. За тобой приехал.
АНДРЕЙ. Зачем я ему?
АСЯ. С ним жена твоя и этот, друг твой… с одеждой…
АНДРЕЙ. Серега? С какой одеждой? Зачем одежда? Я одет.
АСЯ. Бумага у них. В Москву тебя везут. От Генерального. Освободить из-под стражи…
АНДРЕЙ. Врешь.
АСЯ. Велели с вещами на выход… Собирайся.
Андрей мечется по камере, бестолково собирая вещи, бумаги, компьютерные дискеты.
АСЯ. Миленький, не уезжай…
АНДРЕЙ. Что ты сказала?
АСЯ. Миленький, не уезжай. Не оставляй меня… Не бросай меня, миленький…
АНДРЕЙ (продолжая собираться). Ася! Ну что ты говоришь? Ну кто тебя бросает? Ты что, не рада?
АСЯ. Нет…
АНДРЕЙ. Я тебя не понимаю. Слушай, а где мое белье, носки там всякие?
АСЯ. Дома. Не уезжай, миленький…
АНДРЕЙ. Черт с ними, новые куплю, скажу Людке — сносил… Дискеты, главное дискеты, вроде все… Да. Ася, ну что ты плачешь?
АСЯ. Андрюша, они меня не простят… Андрей, останься, я прошу тебя… Будь человеком, останься. Ради нашего ребенка.
АНДРЕЙ. Ася! Я сейчас в Москву, все дела сделаю и сразу назад. Ну не брошу я тебя в таком положении. Я же честный человек.
АСЯ. Ты их не знаешь.
АНДРЕЙ. И знать не хочу. Ну не убьют же они тебя!
АСЯ. Не убьют… Миленький, останься. Они хуже сделают — они душу из меня вынут. И твоего ребенка. Они порвут нас, они нас ползать заставят.
АНДРЕЙ. Ася, перестань. Придумай что-нибудь, вернусь — выпьем с мужиками, договоримся, не звери же они!
АСЯ. Они хуже. Человек страшнее зверя. Не уходи, прошу тебя!
АНДРЕЙ. Помоги лучше собраться. Люди за мной приехали.
АСЯ. Отдай им книгу, а сам останься. Может, им книга только и нужна.
АНДРЕЙ. Не говори глупостей. Я готов. Пошли!
АСЯ (достает пистолет, передергивает затвор). Если ты сейчас уйдешь, я убью себя и Ванечку… Ты не вернешься. Я знаю, ты никогда не вернешься.
АНДРЕЙ. Ася, не глупи. Дай сюда пистолет. (Идет к Асе.) Кому сказал — дай пистолет. Я люблю тебя.
АСЯ. Не подходи. Останься. Не трогай меня.
АНДРЕЙ (отбирает пистолет, выщелкивает обойму и отдает пистолет Асе). Я вернусь.
АСЯ. Останься, миленький, прошу тебя. Стой, стрелять буду.
АНДРЕЙ (поворачивается к Асе лицом). Стою.
АСЯ. Стреляю.
Ася стреляет. Андрей медленно оседает на пол.
Нет! Нет!! (Отшвыривает пистолет, бьет себя по рукам.) Нет! Нет!!
Ася бросается к Андрею, пытается поднять его, но не может. Она встает на колени, поддерживает Андрея.
Не уходи, миленький! Останься! Не уходи!!
АНДРЕЙ. Я люблю тебя. (Умирает.)
Ася держит Андрея, не веря случившемуся. Тишину нарушает компьютер, играющий мелодию музыкальной шкатулки. Дверь в камеру тихо отворяется. Ася смотрит на стоящего за дверью с ужасом, затем отворачивается и покорно закрывает глаза. Чуть слышный сухой выстрел ставит точку в музыкальной фразе компьютера. Ася оседает на Андрея.
Через несколько секунд компьютер вновь играет свою мелодию… И так до бесконечности…
Занавес
Людмила Разумовская
«ВЛАДИМИРСКАЯ ПЛОЩАДЬ»
Действующие лица
ВЕРА ИВАНОВНА,
ПАВЕЛ СЕРГЕЕВИЧ — обоим за шестьдесят
Действие первое
Картина первая
Грязный угол Владимирского проспекта и улицы Достоевского во вновь переименованном Санкт-Петербурге. Поздний весенний вечер. Холодно. Ветрено. Темно. Почти не видно прохожих.
Вдоль ограды Владимирской церкви — пустые деревянные ящики, на которых допоздна идет всяческая торговля. На одном из таких ящиков сидит Павел Сергеевич. На груди у него плакат: «Граждане, я бомж и не ел два дня. Помогите, граждане».
Поодаль от него, прислонившись к ограде, стоит Вера Ивановна с выставленным товаром: бутылкой водки, папиросами, дешевой импортной косметикой. Закуривает папиросу.
Торговли и милостыни никакой по причине позднего часа и почти полного отсутствия граждан.
