Мужчины подошли к телу, и тот, что без лица, приложил пальцы к его шее.

— Мертв, — распрямившись, коротко сказал он. Губ, к слову сказать, у него тоже не было…

— Что делать, командир? — спросил тот, что с пулевым отверстием во лбу. — Приказа убивать мы не получали.

— Забери лишний чайный прибор и все, к чему могла прикасаться Нина Павловна.

Приказ был исполнен.

— Теперь уходим, — спокойно сказал тот, кто назвал себя старшим сержантом, и все трое мужчин в камуфляже мгновенно пропали, словно растворившись в воздухе.

Бывший учитель подметал школьный двор метлой на длинной ручке. Он был недоволен произошедшим, но зла ни на кого не держал.

Если, скажем, человек шел, наступил на грабли и расквасил нос, что ему винить: брошенный кем-то (чаще им самим!) садовый инвентарь, собственную ногу? Виноват только он сам — не посмотрел, не увидел и не перешагнул (лучше все-таки поднять, но кто бы так поступал?). В следующий раз он будет внимательней и, если имеет хоть каплю мозгов, на те же самые грабли больше не наступит. Впрочем, есть и другие…

Обретя свободу и воплощение после бесконечно долгого заточения, Дух сперва не мог и помыслить ни о чем ином, кроме мести. Он готов был убивать и убивал с наслаждением. Но уже более суток прошло с того момента, и сознание, свойственное человеку при жизни, стало постепенно возвращаться к нему. Обуздав ярость, он решил более без нужды не убивать. Довольно! Впрочем, от цели своей не отказался, отнюдь…

Тому, который восстал, проникнуть в человеческое сознание было не сложнее, чем, взмахнув метлой, прогнать по ровному асфальту перед собой мелкий мусор: бумажки, веточки, камешки…

Расстояние — фикция. Он всегда слышал миллиардный гул голосов и, если бы не научился отгораживаться от него, сошел бы с ума еще при жизни. Искать в этом стогу несколько конкретных, а главное, незнакомых иголок — занятие бесперспективное.

Информационное поле возникло спустя долю мгновения после Большого Взрыва еще до появления элементарных частиц. Оно много старше звезд, планет и тем паче разумных существ, обитающих на задворках заурядной Галактики, однако именно они научились входить в это поле, пока только с помощью компьютера.

Интернет, в иной, правда, форме, для Того, который восстал, новостью не являлся, другое дело — компьютер. Напичканное знаниями неорганическое существо, проживающее среди людей, обладало зачатками сознания и в перспективе вполне могло подменить собой хрупкий венец творения в Срединном мире. Способ его мышления отличался от человеческого, впрочем, был не менее древним, чем планета Земля. Примерно так мыслили Боги, ее создавшие и по сей день управляющие ею. Бесконечная перетасовка бесконечного количества вариантов и возможностей, не так ли мыслил Творец?

Впрочем, ответы на вечные вопросы Того, который восстал, сейчас не занимали. Он искал среди доступных ему существ того, кто сумеет стать его проводником в эфемерном мире сайтов и серверов. Искать долго не пришлось.

Тело Татьяны Трапезниковой, бывшей студентки 3-го курса Технического университета, находилось на столе патологоанатома иркутского морга, который сделал уже первый продольный разрез.

Сознание девушки, разбуженное Тем, который восстал, тем временем, захлебываясь восторгом от новых возможностей, путешествовало по Интернету в поисках адреса сына усть-ордынской Сороки Атана Шамбуева или его прямых потомков, а также адресов всех других потомков Гомбо Хандагурова. Искать ему долго не пришлось. В этом древнем поле была вся информация, даже и та, которой в помине не было в Интернете…

Оставив до утра охрану из двух полицейских, следственная группа покинула всемирно теперь знаменитый загородный дом в поселке Олха ровно в восемнадцать.

Хотя номинально парни уже назывались полицейскими, свое право работать во внутренних наших органах им предстояло еще доказать. Не факт, что к 1 августа сего года они останутся в штате.

Невероятное творилось с марта по август на российских просторах, даже автоинспекторы, подозревая провокацию, с возмущением отказывались от наличных денег. Воистину Россия затаила дыхание в ожидании скорого конца света…

По этой же, вероятно, причине парни в старой милицейской форме даже бутылочки «беленькой» на ночь не прихватили, а попивали сладкий чаек из термоса, когда услышали, как спустя восемнадцать минут после отъезда последнего следователя двигатель КамАЗа с кабиной, разорванной гранатой «Вампира», вдруг заревел, а из выхлопной его трубы повалил густой, смрадный дым.

Ни мгновения не медля, парни при оружии выскочили из дома, но стрелять оказалось не в кого. Они могли лишь наблюдать, остолбенелые, как самосвал, которым не только невозможно было управлять, но и вообще завестись он не мог по причине искореженного взрывом движка, так вот, самосвал без шин, на одних дисках, никем не управляемый, тронулся, повернул налево и поехал, не слишком, впрочем, быстро, по направлению к Иркутску.

Старший по званию немедленно доложил по рации о невероятном случае. Как и следовало ожидать, ему не поверили. Впрочем, вскоре грузовик без кабины увидели на улицах областного центра.

Его попытались остановить на углу Маяковского и 2-й Железнодорожной, но самосвал, сперва легко подмяв под себя полицейский уазик, затем и вовсе пропал, словно растворившись в воздухе.

«Скоро», — подумал бывший учитель и улыбнулся.

Все шло так, как должно…

18.18. Остров Ольхон

Юрий Беликов вместе со Степаном Юрьевичем Есько и Евгенией Луневой прибыли на остров после шести вечера.

Василий Шарменев, предупрежденный племянницей о предстоящем визите, привел их в комнату на втором этаже своего коттеджа, которую легко можно было бы назвать стандартным кабинетом делового человека, кабы не шаманская и национальная атрибутика. На стенах висели старинные бубны с лиственничными колотушками, на почетном месте — кривая монгольская сабля с конским хвостом на эфесе, рядом с раскрытым ноутбуком лежала почерневшая, «накуренная» трубка с длинным мундштуком, а противоположные края стола украшали бараний и человеческий черепа хорошей сохранности. Впрочем, был еще в кабинете вполне европейского вида камин.

— Располагайтесь. — Василий Шарменев гостеприимно повел рукой.

Степан Юрьевич устроился в удобном кожаном кресле, Юрий Беликов рядом на стуле за столом, Джина на диване, а шаман взял в руку лежащий поодаль колокольчик потемневшего от времени серебра, потряс им над головой, и комната наполнилась мелодичным звоном.

— Ваня! — позвал он, чуть повысив голос, и почти мгновенно в кабинет вошел русский юноша лет пятнадцати, белобрысый, улыбчивый.

Впрочем, он старался сохранять серьезность, но было заметно, насколько это ему трудно дается.

— Ваня, пожалуйста, растопи камин, — сказал Василий Шарменев.

Юноша свел ладони на груди и поклонился с приклеенной будто улыбкой, затем прошел к камину и сел возле него на корточки.

Хозяин между тем уже доставал из бара початую бутылку виски, бутылку колы для племянницы, стограммовые граненые стаканы и плитку шоколада в фольге.

— Дядя Вася, может, не надо виски? — попросила девушка.

— Почему? — искренне удивился тот. — Молодежи не предлагаю, а мужикам как же не выпить за встречу? Ты с ума сошла, девочка?

Шаман поставил стаканы на стол.

— Другой посуды не признаю, извините.

— Я за рулем, — предупредил его следователь.

— Понял, — кивнул Шарменев, но все равно наполнил спиртным до краев все три стакана.

Тем временем в камине запылал огонь, а юноша молча покинул кабинет, снова поклонившись у порога.

— За встречу, Женька! — Хозяин поднял стакан, кивнул племяннице и повернулся к мужчинам. — За знакомство, господа хорошие!

— Я за рулем, — повторил Юрий Беликов, — нам еще в Иркутск возвращаться.