— Бен, — заговорил Майк спокойно, даже доброжелательно, так что у Стоува неожиданно напряглись нервы. — Почему бы тебе не уехать?

Стоув недоверчиво в упор уставился на него.

— Мне? С чего бы мне уезжать?

— Подумай, Бен. Ты и я — мы оба не новобранцы. Обоих нас потрепала жизнь. Вот я и советую тебе по-дружески: собирайся и уноси ноги. Ты делал все, что хотел, и нахапал много. Почему бы теперь не забрать добро и не смыться? Поверь мне, все кончено.

Стоув собрался было дать отпор, но передумал. Очевидно, что Шевлин на взводе, а меньше всего на свете ему хотелось затевать перестрелку. И вдруг у него возникло ощущение, что Шевлин прав.

Бен зажег спичку и не спеша, чтобы выиграть время, стал раскуривать сигару, стараясь скрыть охвативший его приступ паники. Будучи реалистом, он понимал, что в глубине души терзался сомнениями, которые под воздействием состоявшегося разговора превратились в отчаяние. При подобных обстоятельствах всегда возникает мысль, что слишком хорошо долго не бывает, и его предчувствие беды становилось все сильнее. Только дурак пренебрегает такими знаками. Наконец Бен Стоув справился с расходившимися нервами.

— Да ты, кажется, всерьез взялся за дело, Майк. Но какая тебе от этого выгода?

— Мне нужен тот, кто убил Элая.

Стоув окинул его быстрым взглядом.

— Элая? Люди умирали и раньше, будут умирать и впредь. Зачем же так по нему убиваться? — Он предпринял последнюю попытку, имея в виду не подкупить Шевлина, а просто обмануть его: — Почему бы тебе не войти в долю, Майк? Пирога на всех хватит.

— Мне нужен человек, убивший Элая.

Стоув затянулся сигарой.

— Хорошо. Я готов помочь тебе, — сказал он, прекрасно зная, что и пальцем не пошевелит. — Дай мне пару дней.

— Управься за двадцать четыре часа. — Шевлин уже собрался идти. — И все же послушай моего совета. Собери все, что нахапал, и сматывайся. Игра закончена.

Он резко повернулся и зашагал прочь. Стоув не станет открыто выяснять отношения. Этот пройдоха всегда был хитрым, но теперь стал еще хитрее, хладнокровнее и умнее. Однако каким-то образом Майку придется разомкнуть порочный круг, изобретенный Стоувом. Как только он лопнет, как только кого-то охватит паника, все сооружение рассыплется, словно карточный домик, — каждый бросится спасать себя и все, что успел захапать.

Мэйсон… должно быть, Мэйсон слабое звено цепи. Нет, не Гиб Джентри. Гиб упрется рогом, и открытого столкновения не избежать. Майк не хотел бы сцепиться со старым приятелем — они съели вместе не один пуд соли. Надо давить на Мэйсона. Джентри сам выйдет из игры. Тогда Стоув будет вынужден принять бой.

Шевлин не был дураком. Он понимал, что, на мгновение застыв на краю, смотрит в лицо неизвестности. Он открыто выложил карты, иначе действовать не умел. Пусть другие ведут изощренные игры, у него на это нет ни времени, ни терпения.

Первое, что необходимо предпринять — пока не грянул гром, увезти из города Лайну Теннисон. У него и без того хватит проблем, когда придется беспокоиться о себе.

Он открыто смотрел в будущее и прекрасно знал, что фактически в одиночку впутался в такие неприятности, с какими не сталкивался никогда в жизни, и может не дожить до завтрашнего восхода. Надеяться не на кого. И он представил себе, как погибает где-нибудь на краю каньона, израсходовав все патроны. Или у него, израненного, опустеет фляжка и падет лошадь.

Майк всегда знал, что так оно и должно быть. Но такая тоска охватывала его, когда он об этом думал. Нет, он не жалел себя и понимал, что ни одна живая душа на свете не вспомнит о нем больше двух раз, если его вдруг убьют. Сколько он помнил себя, его жизнь никогда никого не заботила.

Он давно научился отбрасывать подобные мысли, так что же они теперь навалились на него? Было ли у него в глубине души предчувствие смерти? Придется ли ему теперь свести последние счеты с жизнью?

Ему ни разу не пришлось влюбиться, и его не любила ни одна женщина. Временами он с кем-нибудь встречался, к некоторым испытывал даже привязанность, но не более. По природе он был однолюб, к женщинам относился очень настороженно. И теперь старался изгнать тот образ, который отчетливо возник у него перед глазами. Это не для него. Лайна Теннисон не для таких, как он.

Но в душе его всегда таилась надежда, что когда-нибудь он встретит девушку, которую искал, купит небольшое симпатичное ранчо, наведет в нем уют и порядок, и пойдут у них ребятишки… Да ему ли мечтать о такой идиллии?

Майк тщательно взвесил все обстоятельства. Он уже действительно испортил им обедню. Хойт не станет сидеть сложа руки. По крайней мере, проведет, расследование, попытается принять меры, чтобы избежать неприятностей. Бен Стоув также наверняка предпримет ответные шаги.

Забрав с конюшни лошадь, Шевлин поехал за город. Сделав круг, вернулся обратно и остановился позади дома доктора Клэгга. Тополя, закрывавшие его от дороги, шелестели листьями под едва заметными порывами ветра.

Спешившись, он привязал лошадь в густой тени деревьев. Теперь главное — увидеть Лайну, предупредить ее и, если удастся, увезти из города.

Подойдя к дому, Майк замер возле большого старого тополя, прислушиваясь к звукам ночи. Из кухни доносились голоса прислуги и приглушенный звон посуды. Что-то зашуршало недалеко в траве, и спустя мгновение его окликнули:

— Что вам здесь нужно, мистер?

— Мне необходимо увидеть Лайну Теннисон.

— Не поздновато ли? Если она вас знает и захочет увидеть, придите завтра.

— Не волнуйся, Руперт, мне нужно с ним встретиться. — Майк узнал голос Лайны и, приподняв щеколду, открыл ворота.

Свет на кухне уже погас, и задняя часть здания погрузилась во мрак. Он нерешительно остановился возле ворот.

— Значит, все нормально, — произнес мужской голос. — Раз уж мисс Теннисон хочет видеть вас. — И после паузы добавил: — Я доктор Клэгг.

Шевлин прислушался, стараясь уловить малейшие звуки возможной засады.

— Родственник Мерриэма Клэгга? — спросил он.

— Дальний.

— Да?

— Прошу в дом.

Секунду поколебавшись, Майк вошел за хозяином в дом. Они молча миновали темную кухню и, пройдя освещенным коридором, оказались в уютной гостиной.

— Хотите выпить?

— Нет, спасибо.

Доктор Руперт и Майк Шевлин испытующе смотрели друг на друга.

— Кофе? — предложил доктор. — Сами мы обычно пьем чай, но у нас всегда есть кофе.

— Я предпочитаю чай, — согласился Майк. — Однажды я провел зиму в ковбойском лагере вместе с одним англичанином. С тех пор пристрастился к чаю.

В комнату вошла Лайна, и Клэгг собрался уходить.

— Не стану мешать вам, — сказал он. — Мне нужно сообщить Дотти, что у нас гость.

— Останьтесь, — попросил Шевлин, неожиданно поняв, что перед ним человек честный, порядочный, на которого можно положиться в бою. — Вам тоже стоит послушать. В любом случае вы все узнаете в ближайшее время.

Спустившись по лестнице, в гостиную вошла Дотти.

— Мэм, — начал гость, — меня зовут Майк Шевлин, и я пришел предупредить, что сюда скоро ворвется ад.

Бен Стоув раздраженно жевал сигару. Этот чертов бездомный бродяга приперся сюда, чтобы развалить такое предприятие! Чего бы ему не остаться в Техасе, или откуда там он взялся?

С годами люди сильно меняются. Вот хотя бы Гиб Джентри. Беспечный ковбой, недобросовестный, к тому же нечистый на руку, но, строго говоря, человек безобидный, не зловредный. Он никогда не воровал ничего, кроме коров, а на Западе снисходительно относились к присвоению потерянного скота. Если какого-нибудь бедолагу ловили на месте преступления, ему обычно грозила петля или пуля, но при этом все понимали, что любой неклейменный теленок испытывает судьбу до тех пор, пока на свете существует расплавленное железо, кольцо от седельной подпруги или свернутая ловкой рукой колючая проволока.

Гиб, который всегда ценил хорошую шутку, однажды устроил объезд ковбойского лагеря и тайно проверил все седла. Из сорока присутствующих — владельцев ранчо, ковбоев и приемщиков скота — у тридцати одного на кольцах седельной подпруги были следы огня. Тогда это вызвало всеобщее замешательство, за которым последовал массовый наплыв в ближайшую шорную лавку за новыми подпружными кольцами. Со временем происшествие стало предметом постоянных шуток на пастбище.