— Да?

— Если только оно не было утрачено вследствие событий, жизненно важных для Империи. Такой, кажется, закон?

— Почти, Кааврен. Закон гласит — утрачено либо не может быть возвращено в связи с отправлением обязанностей перед Империей.

— Ага, в таком случае важно тут — «не может быть возвращено»?

— В точности так.

— Иными словами, Пел, Феораэ утратил свою собственность и не мог вернуть ее из-за обязательств перед Империей.

— Таков был запрос.

— В самом деле необычно.

— Вот и я так подумал.

— И тем не менее, что же дальше?

— Я случайно услышал…

— Пел, тебе удается «случайно» услышать столько, что я порой думаю — а нет ли у тебя нескольких лишних пар ушей!

— Если даже так, Кааврен, клянусь чем только пожелаешь, что существуют они разве что метафорически.

— Не сомневаюсь. Так о чем ты там услышал?

— Что предмет, за который он просит возмещения, был украден.

— А было ли соответствующее извещение? То есть, известил ли он самого себя об этой краже и заставил себя провести следствие?

— Нет, этого он не делал.

— Тоже весьма необычно.

— Именно. И есть еще один интересный момент.

— Учитывая количество этих интересных моментов, я более не удивлен, что ты заинтересовался данным вопросом. Итак?

— Автор запроса на возмещение.

— Автор запроса?

— Собственно, из-за автора я-то к тебе и пришел.

— То есть как? Я подобного запроса не помню.

— Нет, Кааврен, это был не ты.

— А кто же этот таинственный автор?

— Никто иной, как графиня Белой Вершины.

— Моя жена?

— Именно.

— Ну, этот момент прояснить нетрудно: я просто спрошу у нее.

— И уверен, что получишь ответ, ибо верность графини превыше любых сомнений.

— Я рад слышать это от тебя, Пел, ибо таково и мое мнение. Итак, я понимаю, почему ты изложил мне это дело, и ты совершенно прав, но я по-прежнему не вижу, где здесь связь с нападением на графа Сурке.

— Я тоже сперва не увидел. Но как ты понимаешь, когда дело привлекло мой интерес, я не мог не копнуть глубже.

— То есть ты удивился, что же было украдено.

— Это был первый вопрос.

— И ты получил ответ?

— Почти.

— И?

— У меня это заняло несколько лет, поскольку дело не было срочным, но — да, в конце концов я узнал.

— И что же было украдено?

— Серебряная тиасса.

Кааврен вскочил.

— Что ты такое говоришь?

— Описание — небольшая статуэтка тиассы, вся из серебра, с сапфирами вместо глаз.

— Это… когда он запросил возмещение?

— Через полгода после кутерьмы с предполагаемым вторжением дженойнов, которого так и не случилось, и во время которого, как ты помнишь, Придворный чародей непрестанно искал…

— Серебряную тиассу!

— Именно.

Кааврен снова опустился на стул.

— Можешь встать обратно, — заметил его друг.

— Что, это еще не все?

— Да, ибо едва я это узнал, я не мог не расследовать дело дальше.

— Ну разумеется.

— Два вопроса были любопытнее всего. Первый, кто украл тиассу? И второй, откуда она вообще взялась у Фероаэ?

— И ты узнал ответ на первый вопрос?

— Нет, но узнал ответ на второй.

— А! И как же тебе это удалось?

— Самым простым способом. Сперва убедил, что это вопрос имперского значения…

— И?

— Я у него спросил.

— О, это хитрый ход, Пел.

— Вот-вот.

— Итак, откуда же она у него взялась?

— Подробности несколько туманны, и включают кое-какую полузаконную деятельность, которую я предпочел бы с тобой не обсуждать, друг мой. Но в итоге след выводит ни на кого иного, как на нашего приятеля, графа Сурке.

— Вот так так!

— Да, именно.

— Что ж. А сейчас серебряная тиасса у него?

Пел пожал плечами.

— Вот чего не знаю, того не знаю.

— Надо попробовать ее найти.

— Согласен.

— А мне надо бы побеседовать с лордом Феораэ.

— О, что до этого…

— Ну?

— Если хочешь, пожалуйста, но я узнал у него все, что возможно.

Кааврен кивнул.

— Тогда ладно. Вопрос поисков тиассы — как бы убедить ее величество, что это работа для Отряда?

— Уверен, Кааврен, что ты умеешь быть убедительным.

Кааврен фыркнул.

— А я уверен, что у тебя есть замечания, которые могли бы помочь.

— Возможно, и есть.

— И?

— Можешь указать, что в этом деле замешано нападение на имперского вельможу, подобное ей не может понравиться.

— Верно.

— И более того, что здесь есть связь с вымышленным вторжением дженойнов, а я точно знаю, что случай этот она запомнила надолго.

Кааврен кивнул.

— Да, это поможет.

— Всегда рад, что могу помочь.

Кааврен поднялся.

— Тогда я отправляюсь сейчас же.

— Если не возражаешь, я подожду здесь.

— Само собой, — улыбнулся Кааврен. — Так тебе легче будет рыться в моих бумагах.

— Друг мой, ну разве я когда-нибудь был уличен в чем-либо столь прозаичном?

— Ни разу, — ответил он, шагая к двери. — Вот оно, истинное коварство.

Час спустя Кааврен вернулся, друг его все так же сидел в кресле. Кааврен снова сел за стол и спросил:

— Что ты можешь мне рассказать?

Под капюшоном снова сверкнула белозубая улыбка.

— Друг мой, ну вообрази только, что я могу тебе рассказать?

— Ты же знаешь, воображение — не моя стихия.

— Ее величество одобрила задание?

— Да, я сумел ее убедить. Она все еще рассержена по поводу вымышленного вторжения дженойнов, и прекрасно знает, что этот вопрос уходит глубже того человека, которого казнили.

Капюшон кивнул.

— Как я и ожидал.

— Отряд особых заданий начнет проверку, есть ли связь между этой загадочной серебряной тиассой и нападением на графа Сурке.

— Точно.

— Пел, почему меня известили только сейчас?

— Вплоть до сегодняшнего дня я вел собственное следствие.

— И почему же ты сегодня вдруг передумал?

— Я увидел связь между двумя делами.

Кааврен с минуту смотрел на друга, размышляя, как всегда бывало с йенди, чего же ему не сообщили. И в итоге сказал:

— Что ж, я определенно займусь этим делом.

— Уверен, ты выяснишь все, что возможно выяснить.

Кааврен вздохнул.

— Что ж, хорошо. Но разумеется, при столь малых зацепках я не могу ничего обещать.

— Думаю, мы понимаем друг друга. Я и не ждал обещаний или гарантий.

Кааврен улыбнулся.

— Во всяком случае, ты меня понимаешь, и этого достаточно.

Когда друг его удалился, Кааврен сел поразмыслить над следюущим ходом. Дело, касающееся следствия по нападению на графа Сурке, по-прежнему лежало перед ним, и он потратил несколько минут, чтобы освежить в памяти все подробности. Затем он отложил папку и звонком вызвал доверенного слугу (которого не следует путать с личным секретарем).

Явившийся на звонок колокольчика человек нам ранее уже мельком встречался; имя его было Бортелифф. Внешностью сия персона обладала вполне обычной для представителя Дома Теклы — круглое лицо и плотное сложение; короткий курносый нос, тонкие плотно сжатые губы. Вот уже несколько лет он работал на Империю — вернее заметить, на Кааврена. Познакомились они, когда Кааврен выполнял задание в герцогстве Тильдомском, где достойный текла работал поверенным у владельца текстильных мануфактур. Бортелифф, средних лет текла, столь впечатлил капитана своими организаторскими талантами и проницательностю, а сверх того, своей немногословностью, что Кааврен немедля предложил ему новую должность — должность, которую поверенный принял с чрезвычайной готовностью, ибо задание Кааврена в итоге уничтожило прежнее его место работы.

Многие из тех, кто работал вместе или рядом с Бортелиффом, полагали, что он немой. На самом же деле он вполне умел разговаривать, но много лет назад, работая слугой, он узнал, что чем меньше слов произносит, тем больше его ценят. После чего намеренно выработал привычку говорить мало. А обзаведясь этой полезной привычкой, обнаружил, что чем меньше говоришь, тем лучше получается слушать, а чем лучше слушаешь, тем точнее получается выполнить доверенные поручения. Вполне естественно, что этим он еще больше увеличил собственную ценность для работодателя. Так что к тому времени, которое имеет честь описывать наш рассказ, разговорчивость Бортелиффа редко превышала одно слово в год.