Ход внезапно оборвался. Перед нами была каменная глыба; рядом с ней находился бронзовый рычаг странного вида: такого не сделали бы ни мавры, ни готы, ни финикийцы; я вообще не видел прежде ничего похожего. Вспомнил о Кадисском Идоле… может быть, его создали те же самые мастера?

Сойдя с коня, я положил руку на рычаг. Помедлил, собираясь с духом, потом потянул вниз.

Ничего не произошло.

В свете свечи наши взгляды встретились. А что, если не откроется? Тогда, значит, мы в ловушке?

Я снова собрался с силами и всем телом повис на рычаге. Медленно, неохотно он подался. Большая каменная глыба так же медленно повернулась внутрь тоннеля, неподатливая от старости и несказанно долгих лет бездействия. К нам долетело дуновение ночной прохлады, запах влажной растительности, журчание сочащейся тонкой струйкой воды.

Шагнув наружу с мечом в руке, я оказался в узком ущелье, над которым светили звезды. Всего в нескольких шагах впереди наша струйка воды вливалась в более широкий поток. Поискав, я обнаружил второй рычаг, искусно скрытый в трещине скалы. Азиза вышла из тоннеля, и я повернул рычаг; дверь закрылась, на этот раз легче, и полностью слилась с естественными трещинами камня. Запомнив место, я замаскировал рычаг и уничтожил все следы движения двери.

Вновь сели мы в седла и пустили коней шагом по каменистому дну ручейка, а проехав некоторое расстояние, выбрались из воды и свернули на древнюю тропу, потом попали на дорожку, которой пользовались крестьяне, идя в поле и обратно. Вдалеке уже можно было разглядеть башню Замка Отмана, по крайней мере, мы считали, что это она. Построенный очень давно, считавшийся стариной уже тогда, когда в Испанию вошли первые вестготы, Замок мог быть творением римлян или даже древних иберов. Его разрушали и восстанавливали несколько раз, он стал местом дурных предзнаменований, и мало кто отваживался испытать те опасности, которые казались его неотъемлемой частью.

Мы ехали молча, угнетенные страхом за Ибн Тувайса. Его могли пытать или убить. Вернуться — значит только подтвердить, что он помогал нам, и тем обречь его на верную смерть, а то, что он для нас сделал, пропадет впустую.

Как долго можно продержаться в Замке Отмана? Сколько пройдет времени, прежде чем случайный прохожий наткнется на нас или заметит какое-то движение среди развалин? Однако, если мы убежим из замка, то куда нам идти? Мне одному это было бы намного проще; однако же никто не ездит по стране в обществе красивой девушки, не рискуя вызвать пересуды, и уж ни в коем случае без конной охраны.

Рассвет все ещё медлил за горизонтом, когда мы подъехали, поднявшись по склону холма, к башне — и до чего же громадна оказалась эта старая башня! Кроме нее, осталось немногое: разрушенная парапетная стенка с бойницами, залитые лунным светом обрушившиеся валы. Это было уединенное место, изобилующее призраками, забытое на своем холме; запах смерти витал над ним.

Мы направили коней в открытые ворота и остановились посреди двора. Когда отзвучало эхо наших подков, стало совсем тихо. Летучая мышь затрепетала крыльями над моей головой, сова спросила что-то из темноты.

Вот мы и прибыли в наше укрытие, две тени, чтобы присоединиться к здешним обитателям-призракам; однако я боялся, что нас обнаружат, а не разных ночных созданий. Люди, живущие на безлюдных вересковых пустошах Арморики, привычны к оборотням, вампирам и «турстам».

— Матюрен, — прошептала Азиза, — мне страшно!

Сойдя с коня, я протянул ей руки:

— Тьма — друг преследуемых, Азиза; а любовь возможна везде, где есть мы. Останемся здесь.

На рассвете солнце ярко осветило замок. Призраки, если они здесь и были, бежали вместе с темнотой. В старинном фонтане булькала вода, но на месте прежнего сада раскинулась сейчас чащоба буйных трав, неподрезанных кустарников и деревьев. Кора, отвалившаяся со стволов, валялась на траве, а сверху все покрывал толстый ковер опавшей листвы.

Стена была проломлена во время какой-то позабытой битвы, и камни так и валялись с тех пор в беспорядке, кое-где уже оплетенные виноградными лозами.

Выстроенный на холме, замок господствовал над местностью, являясь по сути такой же частью пейзажа, как обнаженная скала или старое дерево. Когда-то склоны холма были, вероятно, гораздо круче, чем сейчас, но со временем осыпающиеся обломки стен сделали подъем более пологим. На северной стороне стояли три круглых башни, все частично разрушенные, на южной — тоже три, но одна из них квадратная. Эта последняя и ещё башня на противоположном конце южной стены остались сравнительно целыми.

Внутренний двор был огражден почти полностью, но большой дом лежал в развалинах, и крыша его провалилась. Первым делом я тщательно обследовал развалины. Система стен вокруг внутреннего двора составляла тщательно продуманную сеть лестниц и проходов, сообщающихся со всеми частями замка, так что в любую точку могли быстро подойти подкрепления из цитадели.

Сама цитадель была трехэтажная, со сводчатыми перекрытиями и амбразурами для лучников в стенах каждого этажа. С каждого уровня открывался проход через дверные проемы в любую часть крепости.

Из цитадели открывался прекрасный обзор окружающей местности, и скрытый наблюдатель мог следить за всеми подходами к замку. Однако я искал прежде всего пути для бегства. Как говорил Плавт, даже мышь не доверяется норе с одним выходом.

Такие старинные замки всегда имели один или несколько потайных выходов: они предназначались для вылазок и бегства, но могли использоваться также и для тайной доставки припасов во время осады.

Квадратная цитадель была, очевидно, самой древней частью сооружения, и любой потайной ход, устроенный здесь, должен был иметь выход в лес, ущелье или, по крайней мере, в лощину. Если бы удалось найти его, потом было бы намного проще разыскать внутреннюю дверь в этот ход.

Пока Азиза спала, я рыскал по коридорам, исследовал нижнюю часть главной башни, или донжона, изучал окружающую местность через каждое окно или брешь. Может настать час, когда бегство станет настоятельной необходимостью, и нужно было запомнить все впадины, русла потоков и лощины, по которым можно будет скрытно передвигаться.

Таков урок, преподанный осторожностью: где бы ты ни остановился, обязательно найди дополнительный выход, возможность тайно бежать.

Вдали лежала Кордова, но поблизости — ни поселений, ни жилищ, ни дорог. Мало кто отваживался путешествовать не в составе сильного отряда, способного защитить себя, ибо кругом шастали банды разбойников и солдат-дезертиров.

Замок Отмана был отдаленным, безлюдным местом, куда, по-видимому, никто не заглядывал. За время моих поисков я не нашел никаких свидетельств, что кто-то искал здесь прибежища хоть раз за многие годы. Он стоял в стороне от дорог и издали казался скорее просто высоким утесом. Можно надеяться, что по крайней мере некоторое время мы будем в безопасности.

Вернувшись во двор, я осмотрел внутреннюю площадь, заросшую травой, и заглянул через пролом развалившейся стены в заброшенный замковый сад. Он был обнесен стеной, и между двором и садом наши кони смогут пастись не меньше недели, а то и дольше. Еды, которую мы с собой привезли, должно хватить на такой же срок, и её можно дополнить фруктами из сада, хотя их и было не много.

Сидя в цитадели, я глядел через бойницу на далекую Кордову и размышлял о том, что значили для меня месяцы, проведенные в этом городе.

Помимо уроков улицы и возможности усовершенствовать свой арабский, я многое вынес из услышанных разговоров и дискуссий мыслителей, в которых по временам и сам участвовал. Я читал труды Аристотеля, Авиценны, Разеса, Альхацена, аль-Бируни и многих других мудрецов. С головой уходил в изучение астрономии, логики, медицины, естественных наук и некромантии. Каждая книга, каждый автор, каждая беседа как будто открывали передо мной новые пути возможного.

Я усовершенствовал свое искусство обращения с мечом и кинжалом, а равно и стрельбы из лука, хотя был не вполне удовлетворен. У меня ещё оставались драгоценности, вырученные от продажи галеры и от выкупа, все, кроме проданного сапфира… Но не было ни профессии, ни ремесла. Я был безземельным человеком со всеми вытекающими отсюда последствиями. Везде и всем чужой, я не имел покровителя, никому не служил… это давало свободу, но делало меня легкой добычей для любого противника.