Разговаривая с Ленни, он, однако, продолжал внимательно за всем наблюдать, ничего не упуская. Вдруг он сказал очень спокойно:

— Ленни, достань винчестер. Не торопись… и будь наготове.

— Индейцы, папа?

И тут произошло непредвиденное. Ее не слишком хорошо выезженный мустанг, испугавшись гремучей змеи, выползшей на тропу, взвился в воздух и понес. Он ринулся в камни, потом вырвался на простор, летя на пределе своих сил. Но, огибая огромный валун, конь попал ногой на обломок скалы, застрявшей в оползне, и камень начал двигаться под его копытами. Несмотря на яростные усилия, животное упало и покатилось вниз.

Услыхав грохот сползающих камней и пронзительный крик дочери, Спэньер пустился за ней, изрыгая проклятья.

Уклоняться от тропы было опасно. Обогнув скалы, он остановился, быстро оценил обстановку и соскочил на землю. Дэйв то бежал, то съезжал по камням к Ленни. Она уже поднималась. Девушка ушиблась и содрала кожу, но, кажется, обошлось без переломов. Даже падая, она не выпустила из рук винтовку.

Еще издали он угадал, что лошадь сильно разбилась и сломала ногу. К тому же несчастное животное укусила змея. Не желая привлекать внимания выстрелом, Спэньер быстро наклонился и ножом перерезал горло мустанга.

Ленни кинулась к нему, но отец остановил ее.

— Отойди, — сказал он резко, чтобы скрыть свой страх перед тем, что с ними случилось. — Нога сломана. Я должен так поступить.

— Но, папа! — Слезы ручьем лились из ее глаз. — Он такой славный!

— Ты с ума сошла? Это была пугливая, тупоумная тварь с хвостом, как метла. И хоть бы унция пользы! — Он помолчал. — Но все же мы почувствуем его потерю.

Теперь у них была одна лошадь на двоих и сотни миль впереди, большей частью по пустыне.

— Ничего, — утешал дочь Дэйв, когда они поднимались по склону. — Садись!

Прищурившись, Ленни смотрела на колышущиеся волны теплого воздуха. Она понимала, что тревожит отца, но помочь ему ничем не могла. Без нее определенно у него было бы меньше проблем.

Спэньер не сомневался, что апачи где-то рядом и представляют собой реальную опасность. Но сейчас его больше беспокоило то, что Ленни так остро нуждается в защитнике. И он не знал, как быть. Такие невеселые мысли роились в его голове, когда он брел впереди лошади в горячем мертвом воздухе полуденной пустыни.

Дэйв Спэньер не помнил себя без оружия. На границе, где он вырос, оно входило в число предметов первой необходимости. Что бы ни думали о здешних аборигенах на Востоке, индейцы, — прежде всего воины. Их правила и обычаи не имеют ничего общего с законами, по которым живут белые. И только немногие из белых, обосновавшиеся рядом с индейцами и постоянно общавшиеся с ними, понимали их достаточно хорошо.

Именно непонимание индейских правил и обычаев принесло так много вреда переселенцам — людям с добрыми намерениями, но плохо информированным об истинной обстановке, когда они двинулись на Запад.

Одна из главных ошибок в общении с людьми другой культуры — приписывать им свои собственные представления о жизни. Например, что такое милосердие, ясно каждому белому, а у американского индейца нет даже такого понятия. Принять участие в военных действиях — радость для него. Уничтожение врага, конокрадство и охота — вот что приносит ему уважение сородичей и богатство, а ловкий конокрад даже в большей чести, чем хороший охотник. Много миль может пройти краснокожий, чтобы увести чужих лошадей или принять участие в большом сражении.

Где бы ни случилось поселиться Дэйву, с ним по соседству всегда жили индейцы, обычно враждебно настроенные. И хотя они часто вместе охотились, и он понимал их, но воевать с ними ему тоже случалось. Старик знал, что для апача слово не имеет смысла. Пытка — просто забава. Он не испытывает сочувствия к пленному врагу. Апач ценит мужество, стойкость, силу и хитрость, потому что благодаря этим качествам и выжил сам. К индейцам Спэньер относился даже с большим уважением, чем ко многим знакомым белым. Несмотря на частые стычки, они отдавали друг другу должное.

Хотя разные племена воевали между собой, они хорошо понимали друг друга, потому что их обычаи и верования во многом совпадали. Белые же появились среди них с превосходящим по силе оружием, другими представлениями о жизни и непонятным упорством в захватнической войне. Сами они воевали обычно ради развлечения, за честь и добычу, и очень редко ради расширения владений.

В борьбе с индейцами нелегко было выбирать место для схваток, потому что они знали каждый дюйм своей пустынной земли, и в тактике ведения боя не имели себе равных.

Однако пространство к югу от Гилы и Солт-Ривер-Велли Дэйв изучил так же хорошо, как любой из апачей.

Сейчас он не сомневался, что индейцы наблюдают за каждым его шагом и уже приняли решение, где ему предстоит принять сражение. Теперь они, несомненно, представляли себе, что он за человек, потому что от опытного воина ничто не может укрыться. Мужчина на тропе в стране индейцев проявляет себя во всем — и в том, какой путь выбирает, и насколько осторожно приближается к месту, где может быть засада, и как использует рельеф местности, чтобы облегчить дорогу или устроить стоянку, читает следы и контролирует окружающую обстановку. Осознавая, что нападение неизбежно, Дэйв хотел занять наиболее выгодную позицию, чтобы хорошо прицелиться и выстрелить первым. Врага-одиночку, выскочившего из укрытия, убить легче. Когда начинается сплошная стрельба, человек становится осторожнее.

День клонился к вечеру. Если найти такое место, где легко обороняться, они смогут продержаться до темноты, а ночью ускользнуть.

Гора Пэксэдл, Вьючное Седло, была южнее, до пещеры на Кастл-Доум им не добраться. Тогда он подумал о каньоне Хай-Лоунсэм. Получив отпор в этом скалистом, мрачном месте, преследователи могли и отстать, потому что каньон располагался гораздо западнее тех путей, которыми обычно ходят апачи, а индейцы папаго и пима, обитающие южнее и восточнее, — их смертельные враги. На юге хозяйничали юмы, а на севере — мохавы.

Спэньер взглянул на солнце. До захода оставалось часа два.

— Пойдем к Хай-Лоунсэм, — решил он.

— Папа! Консидайн… что, плохой человек? Прежде он сказал бы ей все об этом бандите, но теперь задумался. Опытный боец, он не питал иллюзий. Им предстоит жестокое сражение с апачами, так пусть все, что она себе нафантазировала, облегчит ее участь, поддержит ее. Кроме того, Консидайн, как говорят, лучше многих, личность, которую нельзя мерить обычной меркой. Отвергнутый обществом, он, насколько знал Спэньер, был, тем не менее, человеком чести, если не принимать во внимание его участие в ограблениях поездов. Банками и дилижансами он занимался лишь изредка.

— Нет, — произнес Спэньер наконец. — Консидайн неплохой парень. Хоть и не в ладах с законом. У него задатки очень хорошего человека.

И Ленни, что было не принято между ними, благодарно коснулась отцовской руки и некоторое время ехала рядом, не отпуская ее. Чуждый всякой чувствительности, Спэньер, для которого его неожиданно повзрослевшая дочь была тайной, почувствовал, что глубоко тронут.

Пейзаж вокруг них изменился. Мертвенно-белый и тускло-желтый песок приобрел более глубокий тон, скалы потемнели, там и тут языки лавы, сползшие с гор в незапамятные времена, вклинивались в песок.

Деревья юкки, словно в мольбе, протягивали искривленные ветви к пустым небесам. Казалось, они внезапно окаменели в мучительных корчах. Справа тянулся уступ почти гладкой скалы длиной в полмили, вздымающейся вверх на несколько сот футов, — величественное сооружение природы, обточенное и выглаженное ветром, дождем и песком.

Перед большим каньоном Хай-Лоунсэм есть каньон поменьше. Широкий обзор, открывавшийся оттуда, делал это место идеальным для засады. Поэтому Дэйв резко повернул под прямым углом, оставив горы за спиной, и направился в беспорядочное нагромождение валунов. Там он снова взял направление на запад.