Будучи рассудительным парнем, Рауди Хорн умел трезво смотреть на вещи, но, когда заходила речь о завещании, он отказывался что-либо понимать. Ибо решение старого ковбоя противоречило всему, что делал в жизни Том Слейтер, которого Рауди почитал почти отцом.

Никто, кроме долго работавшего с ним бок о бок Хорна, не знал, насколько Барт Луби нечист на руку в мелочах. Он уходил из «Бар О», чтобы срывать куш на состязаниях по родео, потом перепродавал скот. Ходили слухи, правда неподтвержденные и непроверенные, одни лишь подозрения, что успеха в качестве торговца он достиг благодаря связям с Джеком Ролликом, известным угонщиком скота, не дававшим покоя скотовладельцам в изрезанной оврагами, заросшей кустарником местности к югу от каньона.

Пока еще никому не удалось уличить Джека в кражах. И все потому, что он угонял животных с разбором. Никогда не отбивал много голов зараз; старался прибирать к рукам отдельных бычков, бродивших по зарослям; не крал скот с бросавшимися в глаза приметами. Считалось, что он держал скотину где-то в отдаленной лощине, пока не набиралось достаточно голов для продажи. Результаты его трудов становились известными, лишь когда скот собирали для клеймения.

— Ладно, если не хочешь меня слушать, я возвращаюсь в Арагон, — садясь на коня, заявила Дженни. — Но очень хочу, чтобы ты передумал и позволил мне переговорить с Бартом.

Улыбнувшись в ответ, Рауди отрицательно покачал головой. Глядя на него, Дженни в тысячный раз подумала, что он самый красивый ковбой, самый статный из парней во всей округе. Жаль, что такой упрямый и такой незадачливый хозяин.

— Не беспокойся, — улыбаясь, заверил он. — Так или иначе, но я буду на родео и возьму первый приз. Тогда поженимся.

— Верю, дорогой, — ответила она, протягивая руку. — Удачи тебе.

Помахав жениху, Дженни круто развернулась и рысью доскакала прочь. Он снова в нерешительности смотрел ей вслед. Малыш жалобно заржал, не понимая, какую беду несет им обоим его неудача.

Рауди потрепал Малыша по гриве, провел рукой по шее.

— Плохи наши дела, старина. Столько вложили сил, готовя тебя к родео, и все напрасно. Ямка эта оказалась явно не на месте.

Он мрачно раздумывал над ситуацией, но не видел никакого выхода. Рауди владел небольшим ранчо «Слэш Бар», когда-то принадлежавшим Тому Слейтеру. Он купил его через банк, сделав первый взнос из своих сбережений и вознаграждения за поимку Бинка Данека, грабителя банков.

Несколько месяцев дела шли хорошо. До клеймения… Но потом он не досчитался двухсот голов — больше любого другого скотовладельца, даже тех, кто имел очень много скота. Его стадо пришло в упадок.

Потом начались разборки из-за ограждений с людьми Луби, правда, не с ним самим. Дело чуть не дошло до стрельбы. Несмотря на ловкие отговорки Барта, Рауди не сомневался, что масла в огонь подливал именно он. В довершение всего стало не хватать воды, и еще он задержался с выплатой очередных взносов в банк. Так что все надежды он возлагал на Праздник скотовода. Приз на родео открывал возможность внести плату за ранчо и удовлетворить желание Дженни. До того как Малыш повредил ногу, у них с Луби оставались равные шансы, и Барт об этом знал.

А теперь возникла еще одна очень беспокоившая его проблема. Пару дней назад приехал один из его двух работников, Майк Макналти, который сообщил, что из источника у Крайних Камней, единственного водопоя на много миль вокруг, уходит вода. А считалось, что он неистощим. Этим надо заняться ему самому — и не откладывая.

Вскочив на серого, которого брал для дальних поездок, Рауди отправился на отдаленный участок под гигантской стеной каньона. Здесь, в конце ведущей вдоль скал тропы, в часе езды от дома находился источник.

Когда Рауди натянул поводья, до захода солнца оставался почти час. Страхи оказались не напрасны. Он сразу увидел, что всегда широкий чистый пруд теперь окружен кольцом серой грязи шириной в шесть футов — свидетельство того, что вода уходит. Это была последняя соломинка.

Заслышав стук копыт по камням, Рауди удивленно поднял голову. Место пустынное, кроме двух его работников вряд ли кто еще посещал источник. Но перед ним возник всадник… нет, всадница — высокая, стройная, прекрасно сложенная. Кто она такая? Никогда раньше не видел. Темные волосы стянуты сзади на шее узлом. Большие выразительные глаза. Она сидела на превосходной пегой с белой гривой кобыле. Старомодное испанское седло.

Ковбой сдернул шляпу. Девушка одарила его улыбкой.

— Ты Рауди Хорн? — спросила она.

— Верно, мэм, но не в наилучшем виде. Я полагал, что знаю всех девушек в округе, особенно таких красивых. Теперь вижу, что ошибался.

— Ты не мог меня знать, — рассмеялась она. И быстро добавила: — Я Вахо Рейни.

Это подстегнуло его интерес. Все у Южного каньона слышали об этой девушке, но ни в Арагоне, ни в округе ее никогда не видели. Дочь ирландца и француженки, она осиротела в младенческом возрасте и воспитывалась у старого Клитуса, богатого вождя племени навахо. Когда ей исполнилось четырнадцать, ее отдали в монастырскую школу в Новом Орлеане, а потом, до возвращения в большой каменный дом Клитуса, она некоторое время училась в Нью-Йорке и Бостоне.

— Добро пожаловать в «Слэш Бар», — улыбнулся Рауди. — Встречался я со стариной Клитусом. С ним не соскучишься. — И грустно добавил: — Однажды и со мной пошутил.

И он рассказал ей, как в непогожую зимнюю ночь к нему в хижину постучался старый индеец, полузамерзший, со сломанной рукой. Конь поскользнулся на льду и упал. Рауди не знал, кто он такой — старик и старик, — но уступил Клитусу постель, наложил на руку шину, ухаживал за ним в течение всей непогоды. Позднее, вернувшись как-то домой, обнаружил, что старика нет. Исчез и светло-карий с черным хвостом конь. Рауди дал старику одеяло и, уезжая, оставил еды. Клитус и это забрал с собой.

Спустя больше года ковбой случайно узнал, что старик, которого он приютил, богатейший овцевод среди навахо, одним из первых начавший разводить у себя в пустыне ангорских коз.

Выслушав рассказ, Вахо весело рассмеялась.

— Похоже на него. Очень похоже. Коня так и не вернул?

— Нет, — сухо ответил Рауди. — К тому же доброго коня.

— Такой уж он чудной! — покачала головой девушка.

Хорну понравилось, что Вахо держалась с ним без всяких церемоний и обращалась к нему по имени.

— Может, ему нужен хороший пастух, — с горечью произнес он. — Мне, видно, скоро придется искать работу.

Она быстро взглянула на него.

— Но у тебя же есть ранчо? Разве мало?

Непонятно почему, но ему вдруг захотелось рассказать этой незнакомке о своих бедах. И он рассказал.

Недоуменно пожимая плечами, Рауди повествовал о преследовавших его неудачах. Вахо Рейни, глядя на него большими темными глазами, внимательно слушала. Нахмурившись, поглядела на убывающую воду.

— Должна быть какая-то причина, — сказала она. — Здесь всегда держалась вода. Навахо не помнят, чтобы она стояла так низко.

— Конечно, должна быть причина, — мрачно согласился Рауди. — Но в чем она? Или кто-то забирает воду по пути сюда, но кто и где? Я всегда считал, что ручей берет начало где-то в каньоне.

— Вернее, под ним, — задумчиво добавила она.

В тот момент Рауди не придал значения ее замечанию, хотя позднее вспомнил, стараясь понять, что она имела в виду. Тогда он с возрастающим интересом наблюдал за этой красавицей. Она с теплотой, пониманием и сочувствием отнеслась к его проблемам… Такой чуткости очень не хватало Дженни.

Солнце уже закатилось за горы. Быстро темнело.

— Тебе пора домой! — заволновался ковбой. — В горах не годится ездить по ночам!

— Если не знать их, как я, — улыбнулась она. — К тому же мне недалеко. Наши люди стоят в нескольких милях отсюда. Поеду к ним.

Проводив всадницу взглядом, пока она не скрылась в сгущающихся среди сосен сумерках, Рауди вскочил в седло и повернул серого к ранчо. Его охватило странное возбуждение. Перед его глазами стоял образ этой стройной смуглой девушки. Он вспоминал изгиб ее губ, ее непринужденные жесты, в сердце отдавался веселый смех. На миг кольнуло чувство вины перед Дженни. Но ему никак не удавалось избавиться от этого наваждения, от оставленного Вахо незнакомого ощущения теплоты и добра.