— Думаю, мы поедим с подносов у камина, — оживленно предложила она. — Кухарка сварила чудовищных размеров горшок супа с бобами, и мы можем поесть сандвичей с ветчиной. Нужно быть справедливыми, Сет. Прислуга хочет побыстрее вернуться домой к своим семьям, а через час все дороги занесет. Мосс не возражает, и я позвонила в мастерскую, чтобы Билли присоединилась к нам. Вкусный горячий суп — самая лучшая еда в такую погоду.

— Девочка заблудится в снегопаде, — проворчал Сет.

— Ради бога, Сет, мастерская всего лишь на заднем дворе. Предполагаю, ты просто не хочешь, чтобы она появлялась здесь после того, как подала на развод. Если дело в этом, так и скажи. Я ей позвоню и скажу, чтобы не приходила.

— Кому сказать, куда не приходить? — спросил Мосс, входя в комнату и направляясь прямиком к бару.

— Я попросила Билли присоединиться к нам за ужином, поесть супу и сандвичей. — По голосу чувствовалось, что Агнес пытается оправдаться, чего она терпеть не могла.

— И ты позволишь, папа, чтобы этот развод выбил тебя из колеи? — с иронией спросил Мосс. Агнес, сощурив глаза, смотрела, как Мосс осушил бокал с двойной порцией виски и налил себе еще. Если он станет продолжать в том же духе, то рано или поздно не миновать грандиозного скандала. Лучше уж позвонить Билли и сказать, чтобы оставалась у себя в мастерской.

— Ты чертовски прав — это выбивает меня из колеи. Коулмэны не разводятся. Ты поскользнулся, мальчик. Я разочарован. Слыханное ли дело? Разводиться и в то же время общаться как ни в чем не бывало. Почему же она не соберется и не уедет, как заявила? Как получается, что наше гостеприимство для нее подходит, а ты нет? Скажи мне, мальчик.

— Брось, папа. Мы с Билли разберемся в наших делах. Мастерская принадлежит ей. Сойер удобнее здесь, чем в какой-нибудь квартире в городе.

— Девочка всю неделю в школе. А когда приезжает домой на уик-энды, то проводит время с друзьями. Где тут логика? — фыркнул старик.

Надеясь избежать назревавшего откровенного обмена мнениями, Агнес предложила включить телевизор и посмотреть вечерний выпуск новостей. Она как раз усаживалась в свое собственное мягкое низкое кресло, когда в комнату вошла Билли. Голова у нее была высоко поднята, на щеках горели два ярких пятна.

— Билли!

— Налить тебе выпить, Билли?

— Спасибо, Мосс. Я бы выпила шерри.

— Сет говорит, погода ужасная. Он боялся, что ты не найдешь дорогу до дома, — нервно заявила Агнес.

— Не хочешь ли ты сказать, что Сет надеялся, что я потеряюсь? Дом сияет огнями, как рождественская елка, — мне оставалось лишь идти по прямой. Только вот ноги промокли. Не возражаете, если я сяду поближе к огню? — Она смотрела прямо на Сета, который коротко кивнул, не утруждая себя ответом.

— Дорогая, я сейчас сбегаю наверх и принесу тебе тапочки. Я не хочу, чтобы ты простудилась. С пневмонией не шутят, — озабоченно предложила Агнес.

Поленья в камине шипели и потрескивали. Билли отодвинулась от него и устроилась возле сервировочного столика, который установила мать. Суп, крекеры и чашка кофе — этого для нее достаточно. Она опустила ложку в тарелку, когда на экране появилось изображение ее сына.

— Какого черта Райли делает на телевидении? — взревел Сет.

— Это Райли! — удивился Мосс, не донеся сандвич до рта.

Билли молча смотрела на происходящее на экране.

Через пять минут они знали, что делает их сын и внук на телевидении. В порыве гнева Сет швырнул свой суп, бокал и сандвич в камин. Лицо Мосса стало мрачным, под стать бушевавшей за окнами непогоде. Агнес поникла в своем кресле. Билли спокойно доела суп, потом извинилась и вернулась в мастерскую, мысленно аплодируя своему сыну. Если он действительно верил в то, что делал — а она чувствовала, он верит, — то остается только пожелать ему побольше сил и упорства.

Билли не успела выйти за дверь, как принялся звонить телефон. У Коулмэнов теперь будет хлопот полон рот. Бедный Мосс. Какой удар по его гордости.

После одиннадцатичасового выпуска новостей Агнес позвонила ей по телефону в мастерскую:

— Сет в ярости, совершенно невменяемый. Мосс назвал Райли уклоняющимся от военной службы дезертиром и сказал, что он пренебрегает исполнением своего долга. Сет и Мосс прямо взбесились. Хотелось бы мне, чтобы ты слышала это, Билли. Я так испугалась, что ушла из комнаты. Что на всех нашло? Ничего не понимаю. Мой внук в наручниках. Сейчас его уже освободили. Сет позвонил семейному адвокату, но Райли не ушел из полицейского участка, пока и остальных не отпустили. Очень мило с его стороны, правда? Он сразу же отправился в больницу, узнать насчет своего друга Майка.

Билли вздохнула. Это так похоже на Райли.

— Мама, что ты обо всем этом думаешь?

— Не знаю, что и думать. Наверное, мне следует восхищаться Райли, раз он так твердо придерживается своих убеждений. Но национальное телевидение! Нам пришлось снять телефонную трубку с рычага. Мосс внизу, напился, как последний пьяница. Почему ты ушла, Билли? Ты ведь мать Райли.

— Я являюсь матерью Райли, только когда это нужно остальным. Что я могла поделать? Я на его стороне. Ты ведь ни на минуту не допускаешь, что Сет или Мосс захотели бы услышать такое? Мама, я не хочу, чтобы Райли ехал воевать во Вьетнам. Я не смогла бы еще раз пройти через все это. В той войне я едва не потеряла мужа. Не хочу терять и сына. Мне все равно, как они его станут называть, лишь бы он был жив и здоров. Почему Сет так рассердился? Он ведь тоже не хочет, чтобы Райли шел в армию.

— Из-за того, что Райли всех нас поставил в неловкое положение, представ перед телекамерами в наручниках. По крайней мере так мне показалось. Когда Сет впадает в такую ярость, трудно сказать, из-за чего он так разозлился. Я пошла наверх, а он в это время обрушился на Мосса. И почему все это с нами случилось? — жаловалась Агнес.

Билли не смогла сдержаться:

— Потому что мы Коулмэны, мама. Мы всегда в центре внимания.

— Если никакого другого ответа у тебя нет, Билли, я кладу трубку. Спокойной ночи, дорогая.

— Спокойной ночи, мама.

Райли Коулмэн не приехал домой ни на ближайший уик-энд, ни на следующий. Он оставался в студенческом городке, пока не убедился, что Майк достаточно окреп, чтобы его можно было перевезти на самолете на восток для специальной операции. С помощью друзей ему удалось благополучно избежать разговоров по телефону с отцом и дедом. Совсем не хотелось выслушивать все обвинения, которые неизбежно должны были последовать. Мать — другое дело, она понимала его правильно. Когда Райли позвонил ей в мастерскую, то она ему сказала, чтобы он отнесся к этому спокойно и не волновался об отце и деде. Райли вздохнул. По крайней мере она не считала, что ему нужно бросать занятия и ехать домой, чтобы оправдываться в своих поступках. На Рождество будет достаточно времени. К тому моменту все они немного остынут. Он на это рассчитывал.

В этом году рождественские праздники в Санбридже проходили грустно. Дом был красиво украшен, но рождественский дух царил только в мастерской Билли. Сойер с бабушкой своими руками сделали красивые украшения и повесили их на пахучее деревце. Поджарили кукурузу и развесили чулки для подарков Санта-Клауса. Повсюду лежали свертки в яркой бумаге. Сосновые шишки весело горели в камине и испускали дразнящий аромат, в то время как Билли и Сойер пили горячий шоколад у огня. Это место, бывший каретный сарай, стал для Билли домом в большей степени, чем Санбридж.

В последнее время, как ей было известно, в Санбридже не наблюдалось согласия. Агнес находила один предлог за другим, чтобы наведаться в мастерскую. Ладить с Сетом стало труднее, чем когда-либо. Мосс изображал из себя разгневанного отца — как посмел его сын связаться с радикалами… действовать так, как не подобает Коулмэну?

Билли почти жалела их. Сет, Агнес и Мосс — все они были несчастны. Райли тоже был несчастен. Только сама она, казалось, движется по прямой, принимая все как должное.