– Понятно…
И вот когда все готовились встать и удалиться, разойдясь по своим кабинетам, чтобы продолжить работу, как только это разрешит канцлер, сказав: «все свободны», он обратился к Иннокенту:
– Господин контр-адмирал…
– Сэр? – удивленно взглянул на Марка Шульберга Каин.
– Теперь что касается вас…
Сказав это, канцлер нервозно потеребил уголок листка, который взял в руки.
– Это мой указ о некоторых перестановках и новых назначениях.
– Да, сэр… – напрягся Каин.
– Итак… – с хрипом продолжил Шульберг, чем выдал свое изрядное волнение.
Прочистив горло и отпив воды, он продолжил уже нормальным тоном:
– Итак, господин контр-адмирал, вы снимаетесь с должности министра обороны…
Все министры застыли как в стоп-кадре, и в первую очередь Каин Иннокент. Внутри словно что-то оборвалось, услышать такое, это сродни услышать от девушки «я тебя больше не люблю» или «я полюбила другого, а посему – отвали». Обескураживает, сбивает с толку до абсолютного опустошения, аж тошнить начинает…
Каин переключился со своих чувств на слова канцлера.
– …По причине несоответствия занимаемой должности. Флот под вашим руководством в последнее время понес значительные потери, в том числе эскадра под вашим непосредственным командованием. Последний случай, когда погибло сразу четыре корабля, то есть вся Третья эскадра Первого Флота, говорит о вашей некомпетентности как министра обороны, – продолжал развивать свою мысль канцлер, и с каждым словом его голос становился все тверже, взгляд – яснее, осанка – прямее.
«Сволочь! – со злостью мысленно усмехнулся Каин. – Да ты просто убираешь опасных людей, воспользовавшись сколько-нибудь пристойным предлогом!»
Оно и понятно. Марк Шульберг не дурак и прекрасно понимал, чьи люди его окружают – Оникса – закулисного руководителя СНМ. Но Оникс мертв, и нужно как можно быстрее убрать его людей из своего окружения, дабы обезопасить себя, свое право на власть и более того – стать настоящим канцлером Союза независимых миров, а не безвольной марионеткой в чьих-то руках.
«Вот только насколько далеко он позволит себе зайти? – размышлял Иннокент. – Уберет меня совсем с глаз долой из сердца вон?»
– Вы хотите что-то сказать, господин адмирал? – поинтересовался канцлер, закончив речь.
Каин, ничем не выдав своего возбужденного состояния, разве что мышцы скул секунды три играли, нейтрально на выдохе ответил:
– Слушаюсь… с-сэр.
– Хорошо. Новым министром обороны назначается вице-адмирал Тохара.
– Как на счет меня, сэр? Я уволен из рядов ВКФ Союза?
– Ну что вы, господин контр-адмирал. Вы остаетесь командующим Первым Флотом СНМ. Более того, вы вместе со своим Флотом переводитесь в систему Касабланка – второй по значимости мир Союза после Акинареса. Я как главнокомандующий приказываю вам организовать его оборону от возможного вторжения Конфедерации. А оно скоро последует, в этом нет никаких сомнений и скорее всего именно на Касабланку. Так что это большая честь для вас принять на себя первый удар…
– Слушаюсь, сэр.
– Заодно ваши корабли там подремонтируются. Как вам известно, на Касабланке находится отличная судоремонтная станция… – с улыбкой добавил канцлер Шульберг.
– Конечно, сэр, – также мило улыбнулся в ответ Каин Иннокент, желая в эту минуту разорвать этого ублюдка пополам.
Ведь это получается, что его очень ловко, даже элегантно, так что придраться не к чему, отстранили от реальной власти. Теперь он не может участвовать в стратегическом планировании! У него только один жалкий битый флот из переделок. Разве это сила? Это тень силы.
Но это все не главное. Главное – он теперь не может продолжить дело Оникса, отдавшего ради своего Плана собственную жизнь!
«Что же делать?» – лихорадочно думал Каин, но ответа найти не мог.
Оставалось только ждать и искать любую возможность вновь получить влияние на ситуацию.
– Тогда все свободны.
8
Впервые за много месяцев Каин с удовольствием мылся в бане. К ней он пристрастился на одном из миров Конфедерации – Гардарикии, еще будучи зеленым лейтенантом. В этом мире некоторое время базировался его корабль – патрульный малый авианесущий крейсер, охотившийся на пиратов, отбивая атакованные ими грузовые корабли. В баню его полупьяного пригласили новые знакомые из местных. На Гардарикии в таких небольших срубах из почти необработанных бревен мылись почти все.
В этом домике с печкой и наложенными сверху гладкими камнями, на которые льют воду, его, как ему показалось, чуть не сварили в крутую. Но зато когда Иннокенту наконец удалось вырваться из этого парного крематория, он почувствовал необычайное облегчение. Нет, не из-за того, что вырвался из душегубки, а именно оттого, что его тело словно легким как пушинка. Этакая ипостась невесомости. Прыгни – и полетишь.
И это ощущение чистоты, какого не давало никакое другое мытье, даже с самыми лучшими моющими средствами. Там же, на Гардарикии, он пристрастился и к квасу, который в остальных мирах как только не обзывали, начиная от «безалкогольного пива» и заканчивая «свиной мочой».
Каин, опершись на локоть, приподнялся на лавке в парной, чуть пригубил самодельного кваса, зачерпнув деревянным ковшиком из железной банки, стоящей в кадке с холодной водой, и плеснул остатки на камни. Тут же зашипело, засвистело, и парную с волной жаркого пара заполнил густой запах хлеба.
Улегшись обратно на полку, обливаясь соленым потом, он попытался понять, а чего, собственно говоря, у него такое хорошее настроение, когда до катастрофы один шаг? Два государства активно готовятся к войне, а он лежит и ему хорошо, приятно и даже на душе легко. Но ответа не находил.
«Наверное, я скрытый садомазохист, – подумал Каин, – один из тех, кому хорошо, когда совсем плохо, и чем хуже – тем мне лучше. Вот и в баню хожу – чем не пытка?»
Но Иннокент прекрасно понимал, что это не так. Должна быть другая причина, более реальная и простая. Но жара перегружала мозг, и он зависал, точно компьютер, не в состоянии четко мыслить.
Не забивая себе голову лишними вопросами, Каин попарился, помылся и вышел в предбанник вытираться и одеваться. И тут на холодном воздухе пришел ответ на возникший у него в парилке вопрос: «Просто от меня уже ничего не зависит. Я чист и больше ни за что не отвечаю».
Да, он дал слово Ониксу… Но как его выполнить, если у него отняли власть, всякую возможность влиять на события?
Заходя в зал релаксации с приглушенным светом, где отдыхали после парилки прочие посетители общественной бани, попивая различные напитки и тихо переговариваясь, Каин всегда вспоминал свою первую встречу с Ларой Сеченовой. Или как там ее на самом деле зовут… Он даже питал какую-то странную надежду, желание увидеть ее еще раз при схожих обстоятельствах. Но это все, конечно же, глупость. Они больше не увидятся, ибо по сути своей враги. А если увидятся, то только через прицел своего оружия.
С той встречи в бане на Этоне для него все пошло кувырком. Подстроенная драка, подброшенные наркотики и как следствие увольнение со службы. Уволился он вообще-то сам, из-за того что с такими тяжкими обвинениями невозможно далее двигаться по карьерной лестнице. Его невиновность признали, но это не имеет значения, если осадок остался, и его хотели отослать подальше с глаз долой.
Потом он стал наемным пилотом в охране, но в этой роли надолго не задержался. В одном из рейсов он якобы прибил человека, подбросившего наркотики. Каин на самом деле думал, что убил, ведь даже подтверждение было. Далее бегство от правосудия – и в итоге Иннокент попал в ряды пиратов став отбросом общества без будущего из некогда подающего надежды молодого человека.
Тем самым спецслужбы добились своего и внедрили новоиспеченного неявного агента, так называемую темную лошадку в пиратское сообщество. Внедрили его – Каина Иннокента с позывным Ригель. Там ему пришлось по локти запачкаться в крови, убивая своих бывших сослуживцев, чтобы повязать себя кровью…