Для проведения изыскательных работ из Америки на Чукотку была командирована партия, в составе которой был и Джордж Кеннан, будущий писатель, а пока просто телеграфист. С русской стороны также была организована экспедиция во главе с небезызвестным Абазой, об аферах которого достаточно красноречиво писал в своих мемуарах С. Ю. Витте.

Американцы пробыли на Чукотке (главным образом в долине Анадыря) около трех лет. Приключения их весьма интересно описаны Кеннаном в книге «Кочевая жизнь в Сибири» с подзаголовком «Приключения среди диких коряков и других инородцев». Они поставили около трех тысяч телеграфных столбов, построили бараки для будущих рабочих. На этом их деятельность кончилась, так как был проложен кабель по дну Атлантического океана. «И что же осталось от всех трудов и перенесенных опасностей?» — писал позднее Кеннан. — На этот вопрос можно ответить лаконически: «ничего!»

Но он был не прав: остались бараки, которые в просторечии анадырских жителей так и назывались — «бараки Кеннана». Они стояли долго; во всяком случае, в 1930 году они были еще целы. Именно с этими бараками связана история о «серебряной горе Пилахуэрти Нейка».

Осенью 1959 года в геологическое управление Певека была переслана из Министерства геологии заявка жителя Одессы Уварова Василия Федоровича, который утверждал, что ему известно о существовании в горах Анадырского нагорья крупнейшего месторождения самородного серебра. Точнее, писем было несколько, посланных Уваровым в разное время и по разным адресам, но суть их с различными вариациями сводилась к следующему.

В 1930 году Уваров прибыл на Чукотку в качестве сотрудника АКО (Акционерное Камчатское общество) с несколько странной для Чукотки должностью — лесозаготовитель. В пойме Анадыря и на некоторых его притоках действительно имелись редкие островные леса. Их, видимо, и принялся разыскивать Уваров. Все дальнейшее основано целиком на его письмах заявках.

В одну из поездок от пастухов, работавших в стаде богатого оленевода Эльвива[9], Уваров услышал легенду о серебряной горе, якобы имеющейся в горах Анадырского хребта. Оленеводы посоветовали Уварову обратиться к одному из богатейших кулаков Чукотки Ивану Шитикову, стада которого кочевали, как и стада Эльвива, в бассейне рек Яблоневой, Еропола и других притоков Анадыря. Как ни странно, престарелый Шитиков, который был живой летописью края и носил, по словам Уварова, негласный титул «чукотского короля»[10], отнесся к Уварову доброжелательно. Чукчам и ламутам, сообщил он, очень Давно известна гора, почти сплошь состоявшая из самородного серебра, которая расположена в горном узле, сводящем, верховьях Анюя, Анадыря и Чауна. Гора лежит в стороне от традиционных кочевок оленеводов, посещается очень редко. Серебро почти не разрабатывалось. Одно время (при Александре III) ламуты пробовали заплатить ясак серебром, но сборщики ясака якобы отказались, требуя традиционной пушнины. Ламуты обиделись и больше попыток не повторяли. Последние десятилетия месторождение никем не посещалось. Название горы Уваров приблизительно, передает как Пилахуэрти Нейка, что, по его мнению переводится как «загадочно не тающая мягкая гора». В качестве наиболее сведущего «эксперта» по месторождению Шитиков рекомендовал Константина Дехлянку, старейшину ламутского рода Дехлянки.

Сведения, полученные от Дехлянки, завершили собранное Уваровым описание горы. На водоразделе Сухого Анюя и Чауна «стоит гора, всюду режется ножом, внутри яркий блеск, тяжелая». По бокам свисают причудливой формы сосульки, наподобие льда «который на солнце и огне не тает». Отсюда, по мнению Уварова, название горы. Высота ее около двухсот аршин, на вершине (или вблизи — непонятно) находится озеро, покрытое также какой-то не тающей окисью. Конкретно гора расположена на речке Попова, которая названа так примени казацкого сотника Попова, оставившего когда-то свой след в верховьях Анадыря.

Гора находится на краю леса.

Ламуты решили подарить гору Советскому правительству. Уваров, по его словам срочно дал телеграмму в Москву начальнику Геолкома и получил ответ: «доставьте образцы за наш счет». Уваров тут же приступил к организации экспедиции. Из имеющегося у него склада АКО он выдал подарки проводникам и снабдил экспедицию. Однако в дороге Уваров непонятным образом отбился от проводников, потерял снежные очки, ослеп и заблудился. Спасся он только тем, что наткнулся на один из «бараков Кеннана», где его и разыскали проводники. Он попросил их привезти ему образцы, очевидно уже отказавшись лично участвовать в экспедиций. Ламуты обещали доставить образцы серебра осенью.

Между тем Уваров продолжал собирать сведения. Неизвестно откуда он узнал, что была задержана в Чаунской губе баржа с серебряной рудой, которую «гнали морские чукчи». Баржа была затерта льдами и затонула. Оседлый чуванец Иона Алий сообщил, что в семнадцатом двадцатом году в Марково приезжал канадец Шмидт, собиравшийся «переправлять серебро с верховьев реки Анадырь». Позднее у чуванца Василия Петушкова Уваров видел договор, согласно которому «Василий Петушков из туземного Марковского общества и господин Шмидт, уроженец города Оттава, в компании с гражданкой США, родившейся в штате Иллинойс (фамилию Уваров не помнит), будут на равных паях разрабатывать золото на участке Петушкова на реке Ворожей бассейна реки Анадырь». Этот договор Уваров рассматривает как второе предприятие энергичного канадца после неудавшейся «серебряной авантюры».

После революции Шмидт бросил дело и бежал на Аляску. То, что это было лицо, реально существовавшее, подтверждалось кроме договора и тем, что Уварову удалось поднять затопленную в одной из проток Анадыря баржу, принадлежавшую обществу «Шмидт, Петушков и К°».

В конце 1932 года Уваров очутился в Одессе. Однако он утверждает, что образцы были привезены ламутами и сданы ими в контору АКО в Анадыре. Дальнейшая судьба образцов ему неизвестна. На Чукотку Уваров больше не возвращался. По непонятным причинам он хранил имеющиеся у него сведения более двадцати лет.

Даже из этого сухого пересказа видно, что письма Уварова были весьма цветисто изложены. Ознакомившись с ними, весь состав управления мгновенно разделился на «за» и «против». Дело в том, что район, названный Уваровым, был действительно слабо изучен. Если уж не «серебряная гора», то, во всяком случае, крупное месторождение серебра или минерала, напоминающего серебряную руду (например антимонита), вполне могло быть пропущено. За то, что месторождение может существовать в данном районе, больше всего ратовал геолог Анатолий Алексеевич Сидоров, который уже несколько лет занимался изучением открытого им небольшого месторождения золотосеребряных руд. Он приводил примеры из Кордильерского пояса золотосеребряных месторождений, где действительно встречались так называемые балансы — громадные скопления серебряных руд с большим количеством самородного серебра. Но, как бы то ни было, история, рассказанная Уваровым, была слишком невероятна для здравого смысла. Я еще раз должен напомнить, что излишняя экзотика в геологической службе вызывает лишь недоверие.

Но в середине зимы как гром среди ясного неба в управление пришла вторая заявка и снова о серебре, которое должно находиться на территории, подведомственной управлению. На сей раз заявка была прислана из Комсомольска на Амуре, и прислал ее кандидат исторических наук Баскин. Он занимался архивами времен землепроходцев и писал в Министерство геологии о том, что среди документов XII века упорно встречаются сообщения о серебряных месторождениях где-то к востоку от Лены. Впервые об этом упомянул знаменитый землепроходец Елисей Буза. В 1638 году Буза вышел из Якутска на восток и после довольно длительного путешествия, уже за Яной, столкнулся с юкагирами.