- Склоняюсь перед вашей непревзойденной мудростью, о умнейший из похитителей кошельков, - льстиво произнес все тот же член банды. - Следовательно, для нас исключительно важно быстро восстановить полный комплект из сорока разбойников, чтобы нам снова покровительствовали те темные силы, которым мы поклоняемся.

- Легко тебе говорить! - Предводитель вновь с горечью рассмеялся, похоже не видя в словах другого бандита никакого смысла. - Но где нам взять еще одного разбойника за столь короткий срок, особенно в таком глухом и безлюдном лесу?

- Ну, есть ведь тот тип, что прячется в зарослях ежевики. - Вор указал прямо на Али-Бабу.

Тут с полдюжины бандитов кинулись вперед и выволокли до смерти перепуганного дровосека из его, как оказалось, ненадежного укрытия.

И все же вожак еще не был убежден. Главарь разбойников разглядывал Али-Бабу, и на его бородатом лице отражались удивление и скептицизм с изрядной примесью облегчения. Али-Баба, в свою очередь, споткнулся и шлепнулся наземь прямо перед ним.

- У этого человека нет совершенно никаких воровских задатков! - провозгласил главарь. - Одежда у него ветхая и вся в колючках. К тому же на голове у него, похоже, изрядная шишка, словно его совсем недавно стукнули каким-то тупым предметом.

- Битый человек, о султан всех подонков, - подхватил отважный разбойник. - Подумай только, с какой готовностью он воспримет любое наказание, которое ты, возможно, пожелаешь на него наложить за какую-нибудь мелкую провинность.

- Наказание? - переспросил другой, хмурясь. - Мне казалось, что наказание у нас одно - смерть.

- Что?! Ты смеешь сомневаться во мне?! - завопил предводитель бандитов, и полдюжины его людей кинулись на того, кто сделал столь обидное замечание. - Убить его! - Он задумался, и его ятаган снова застыл в воздухе. - Нет-нет, это лишь доказало бы его правоту. Он, безусловно, совершил мелкую провинность, которая заслуживает незначительного наказания. Мы всего лишь отрубим ему большой палец. Нет-нет, мизинец. И на левой руке тоже! Видите? Отныне и впредь я буду милосерден.

Али- Бабе было несколько затруднительно сосредоточиться на дальнейшей беседе из-за отчаянных воплей разбойника, которому главарь явил свое милосердие.

- Но мы невежливы, - заметил атаман, поворачиваясь к дровосеку.

Бандит улыбался, но у Али-Бабы сложилось впечатление, что события поворачиваются не самым лучшим для него образом.

- Мы не поприветствовали нового члена нашей ужасной шайки, - с намеком объявил вожак.

И тогда все остальные разбойники, даже тот, который только что лишился некоторых частей своего тела, выхватили сабли и подняли их над головами, оглушительно вопя.

- Теперь ты один из нас! - кричал один из тридцати девяти.

- Обратного пути нет! - добавлял второй.

- Ты узнаешь воровскую жизнь! - радовался третий.

- Которой суждено окончиться на виселице! - сообщал четвертый.

- Богатство будет течь у тебя между пальцев! - обещал пятый.

- Пока тебе не отрубят руки! - прыскал от смеха шестой.

- Золотой песок станет струиться в твоих венах! - подбадривал седьмой.

- Если ты будешь еще жив, чтобы тратить его! - напоминал восьмой.

И вот эти ободряющие слова продолжали градом сыпаться на Али-Бабу, если, конечно, они были ободряющими, поскольку половину их составляли, похоже, щедрейшие посулы, половину - ужаснейшие из угроз.

- Теперь живо! - прервал их наконец атаман. - Выдайте нашему новому члену одеяние, темное, как мрак в глубочайшей из пещер, и саблю, беспощадную, как детский гнев!

- Номер Один любит выражаться вот этак, - прошептал на ухо Али-Бабе вор, принесший одежду, когда лесоруб поднялся наконец с коленей.

- Не говори так, чтобы другие не могли расслышать, Номер Семнадцать! - пожурил Номер Один. - Ты же знаешь, с каким наслаждением я вырываю языки!

Воры расхохотались. Чувствуя, что подобное поведение будет наиболее социально приемлемым, Али-Баба тоже постарался рассмеяться. Заодно он поспешил надеть предложенную ему одежду, поскольку уже почувствовал по своему ограниченному опыту, что всякое промедление может соответствующим образом изменить настроение главаря.

Когда Али-Баба был одет, вожак коротко кивнул:

- Отращивай бороду погуще и побыстрее, и все будет в порядке!

Отрастить бороду погуще и побыстрее? Али-Баба ужаснулся. Хотя он мог рубить лес не хуже любого другого мужчины, растительность на лице его, в особенности на щеках, имела тенденцию быть чахлой и жидкой. Он подумал, не безопаснее ли будет упомянуть об этом затруднении, но, прежде чем лесоруб сумел облечь свои мысли в подходящую форму, главарь уже отвернулся от него.

- А если я не смогу отрастить бороду? - спросил он того типа, что принес ему одежду.

Номер Семнадцать чиркнул себя ребром ладони по заросшей волосом шее.

- О бритье можно будет не беспокоиться.

- Вперед, мои разбойники! - воскликнул Номер Один, уже усевшийся верхом на своего коня. - Пещера должна быть заполнена! Надо добыть золото! Пора ехать! И там, где мы пройдем, смерть и горе будут следовать за нами!

И тут все сорок без одного разбойников бросились к своим коням и вслед за вожаком галопом ускакали с поляны.

Али- Баба даже не сразу сообразил, что произошло. Только что он был захвачен группой головорезов и злодеев и силой принужден вступить в их ряды. А теперь, всего миг спустя, эти самые головорезы и злодеи умчались прочь, оставив его на поляне одного.

«Пожалуй, - подумалось ему, - теперь самое подходящее время забрать мулов и возвратиться в свое скромное жилище». Но на полянке теперь было так тихо. А кроме того, ему было прекрасно известно о некой пещере по соседству и о ее содержимом. Поэтому он направился к огромному камню на краю поляны и повторил слова атамана разбойников:

- Сезам, откройся!

И скала отодвинулась вбок, являя скрытую за ней пещеру. Входя, Али-Баба осторожно перешагнул через останки Номера Двадцать Восемь. Но оказалось, что внутри не просто пещера. Нет, вместо каменных стен и пола, как он ожидал, дровосек оказался среди богатых ковров, свисающих со стен и во множестве громоздящихся на полу, в окружении жаровен из чистого золота, украшенных драгоценными каменьями, еще продолжающих гореть после недавнего ухода разбойников. Это место больше походило на султанский дворец, чем на дикую пещеру. «Несомненно, - подумал Али-Баба, - это место должно служить домом разбойникам, когда они не рыщут в поисках золота». Он прошел вперед и отодвинул вбок очередной ковер, который отделял эту часть пещеры от следующей.

«Зачем, - было следующей его мыслью, - ну зачем разбойникам нужно еще какое-то золото?» Ибо позади этого ковра пещера оказалась еще шире и глубже, хотя дровосек мог лишь догадываться об ее громадных размерах, поскольку большая часть была заполнена огромными грудами золота и драгоценных камней.

Али- Баба перебегал взглядом с одного конца пещеры на другой, пытаясь как-то постигнуть размеры этого богатства. Но как ни быстры были его глаза, ум его работал быстрее. В этой пещере столько золота, что разбойники наверняка не заметят, если некоторая часть его исчезнет; скажем, столько, сколько могут унести один дровосек и шесть сильных мулов. И почему бы Али-Бабе не прихватить с собой немножко золота, ибо когда теперь у него еще будет случай повстречаться с этими сорока разбойниками снова? Особенно если он уберется из этой части леса на веки вечные?

Таковы были замечательные, но в какой-то мере не вполне разумные мысли Али-Бабы, пока он таскал золото сумку за сумкой, по две на каждого из своих крепких мулов, чтобы отвезти его в город. Знай он об ужасных последствиях своего поступка, он все равно взял бы эти драгоценности (в конце концов, золото есть золото, и такое богатство сваливается на дровосека не каждый день), но, наверное, немного меньше радовался бы случившемуся.

Он мог бы поклясться, что когда он покидал пещеру в последний раз, то услышал звук, тихий и рокочущий, словно басовитый смешок. Но это, конечно же, ветер, сказал он себе, а может, журчание подземного источника.