Зеб Ролингз задумчиво смотрел на янтарную жидкость у себя в стакане. В словах Кинга было много правды, он знал, что и некоторые индейцы, постарше годами, тоже все это чувствуют. Вся беда была в том, что он не доверял ни самому Кингу, ни любому его аргументу. И уж никак не мог он довериться молодым индейским воинам, которым хочется охотиться за скальпами и воровать лошадей.

Но почему он не доверяет Кингу? Не из ревности ли? Зеб нахмурился. Ему неприятно было подумать, что он может осудить человека, руководствуясь своими личными чувствами.

Да нет, не в личных чувствах дело; просто он знал, что для Майка Кинга лишь одно существует на всем белом свете — железная дорога. Чтобы проложить ее точно в срок, Майк Кинг проедет копытами через все и всех, кто окажется на пути. Включая некоего Зеба Ролингза…

— Ладно, -сказал он наконец, -я посмотрю, что можно сделать. Я поговорю с ними.

Кинг проводил Зеба до дверей вагона, положив руку ему на плечо.

— Не беспокойтесь, Ролингз. Мы ведь просто пересечем их территорию. Даю вам слово — никто не останется здесь.

— Я поеду…

— Вы встречаетесь с Джули?

Зеб Ролингз глянул кверху. Взгляд был холодный и сдержанный.

— Да. Есть возражения?

Кинг усмехнулся — той ядовитой усмешкой, которая, казалось, всегда скрывала так много.

— Нет-нет! Просто вы — счастливый человек, вот и все.

Зеб подошел к лошади и немного выждал, сделав. вид, что затягивает подпругу. У него было такое чувство, что Кинг сумел использовать его… но с Кингом человек постоянно испытывает такое чувство, неважно, проиграл ты спор или выиграл.

Поднявшись в седло, он повернулся к Джетро, который все еще ожидал его.

— Вы можете свести меня с вождем арапахов? Я должен поговорить с ним.

Джетро только кивнул и повернул коня. Они направились в холмы вдвоем.

День только занимался, когда они въехали в поселение вождя по имени Ведущий Своих Лошадей. Едва увидев поселок, Зеб Ролингз почувствовал, как напряглась кожа на затылке. Здесь было не меньше двухсот вигвамов, следовательно — около пятисот воинов.

К ним бросились собаки, заливаясь свирепым лаем, и из одного вигвама вышел индеец.

— Можем ли мы считать себя в безопасности? — спросил Зеб. — Отец не раз говорил, что если ты по своей воле приезжаешь в поселение индейцев, то тебе ничего не грозит, пока ты из него не выедешь.

— Это правда… в общем.

Джетро с минуту раздумывал.

— Я бы сказал, что на этот раз мы в безопасности. Ведущий Своих Лошадей — человек рассудительный, и достаточно умный, чтобы понимать, что лучше вести переговоры, чем сражаться. Беспокоиться вам надо из-за его молодых воинов — им не терпится одержать побольше побед, чтобы иметь успех у женщин.

Ведущий Своих Лошадей был высоким, крепко сложенным индейцем лет сорока. У него было скуластое умное лицо и столько достоинства, сколько может быть только у индейца. Он взглянул на них и пригласил к себе в вигвам.

Когда они уселись, Джетро неспешно повел речь. Говорил он на языке арапахо, из которого Зеб знал лишь отдельные слова. Однако Джетро пользовался одновременно и языком жестов, изящными и плавными движениями рук подчеркивая важные места в своей речи. Постепенно в вигваме собирались и другие воины.

Джетро, не оборачиваясь, сказал Зебу:

— Он говорит, у него есть знакомый индеец, который знал вашего отца… оседж note 56 по имени Стрела, Летящая Домой. Он говорит, ваш отец известен как великий человек… великий воин и великий охотник.

— Я слышал от отца упоминания об этом оседже. Они вместе пересекли Великие Равнины… году в сорок четвертом или сорок пятом.

Зеб улавливал суть разговора, потому что понимал язык жестов — он был один и тот же у всех племен, хотя мало кто из индейцев знал устный язык какого-нибудь племени, кроме своего собственного.

Вигвам заполнился воинами. Стало душно. Была зажжена трубка и медленно пошла по кругу. Зеб с серьезным видом затянулся, потом передал трубку дальше.

— Старик в хорошем настроении, — прошептал Джетро, показав на седого человека с благородными чертами лица, который сидел за спиной у Ведущего Своих Лошадей, чуть правее, — это очень важно.

Беседа тянулась дальше, Джетро время от времени переводил фразы, смысла которых Зеб не улавливал.

— Когда я вижу вас здесь в моем вигваме, — говорил Ведущий Своих Лошадей, — я чувствую радость, как пони, когда первая зеленая трава появляется на холмах в начале года. Мое сердце наполняется счастьем от того, что мы можем говорить друг с другом как старые друзья, потому что нет в нем желания ссориться с моими белыми братьями, и меньше всего с тобой, кто говорит со мной здесь, моим другом и сыном человека, известного всем среди индейцев… Когда в первый раз белый человек пришел к нам и заговорил об огненной железной тропе для Железного Коня, в нас возникло любопытство и желание посмотреть на это чудо, но одновременно мы испытывали и страх, ибо дошла до нас весть, что там, куда Железный Конь привозит свои фургоны, там появляются белые люди, чтобы охотиться на бизонов, появляются не дюжинами, а сотнями, может быть даже тысячами. Мы боялись, что эти охотники убьют всех бизонов и краснокожий человек останется без пищи, что его скво и дети будут умирать от голода. Мы слышали, что белый человек убивает бизона и забирает только шкуру, оставляя мясо гнить на солнце, а дети индейцев тем временем страдают, не имея еды… Но пришедший к нам белый человек обещал, что Железный Конь не будет пробегать близко от наших охотничьих земель, а пройдет по другую сторону холмов. А теперь это изменилось, и Железный Конь будет везти свои фургоны прямо среди наших вигвамов. Мы видим, как испуганная дичь уходит в дальние холмы, и нам приходится идти туда среди многих опасностей, чтобы добыть пищу… Теперь Железный Конь явился сюда, и мои молодые воины пришли ко мне с криками обиды и гнева. Они потрясают стрелами войны и смешивают краски для своих лиц, они привели с пастбищ своих боевых пони… Мы не хотим воевать с белым человеком, но наши молодые воины гневаются. Они требуют войны. Они требуют, чтобы железная тропа была разрушена прежде, чем она принесет белых охотников на наши охотничьи земли.

Зеб Ролингз сидел молча и тщательно подбирал слова для ответа. Почему он чувствовал себя виноватым перед Ведущим Своих Лошадей? И перед этим седоволосым стариком? Разве Майк Кинг не нарушил свое слово?

Он заговорил медленно, не жалея времени, чтобы быть уверенным, что они понимают его, и чтобы Джетро успевал переводить те слова, которых ему не хватало.

— Мы видим в арапахо наших братьев, их беды — это наши беды. Это правда, что тропа Железного Коня была изменена, но он не может пробежать где угодно, как вольный пони. Там, где тропа прошла сейчас, путь Для него ровный и гладкий, и он может бежать быстро, не поднимаясь на холмы и не перебираясь через реки по мостам… Много людей будет ехать в фургонах Железного Коня, но это люди, которые хотят добраться далеко, в край у Большой Синей Воды, где садится солнце. Они будут проезжать по вашей земле, но не будут останавливаться. Человек, который строит огненную железную тропу для Железного Коня, пообещал мне это.

Глаза Ведущего Своих Лошадей вспыхнули и вперились в глаза Зеба Ролингза.

— Синий Мундир, сын человека, которого мы знаем, я говорю с тобой. Я не говорю с человеком, который делает железную тропу. Ты сидишь в моем вигваме, ты куришь мою трубку, твой голос я слышу. Я не курю трубку с человеком, который делает железную тропу. Он не сидит в моем вигваме, он не слышит моего голоса. Что скажешь ты? Что пообещаешь ты сам?

Лейтенант Зеб Ролингз колебался. Ему не надо было осматриваться, чтобы понять, кто его слушатели. Вигвам забит воинами, в том числе и молодыми, которые требуют войны. С их стороны можно ожидать лишь острой враждебности. Их сдерживает только авторитет вождя… но надолго ли его хватит?