— Ох, наконец-то мои пальцы согрелись! — довольно крякнул Глиносоп. — Я уж думал, борода у меня совсем смерзнется и отломится от подбородка, как сосулька!

— Тогда ты был бы точь-в-точь, как наш Коббли! — вставил Хлебонюх.

Гномы расхохотались.

С нижней ступеньки лестницы Тэмми был отлично виден большой жарко пылающий костер, выбрасывавший снопы искр к самому потолку пещеры. Гномы сидели рядом с огнем, резкий оранжевый свет озарял их лица.

Продолжая подглядывать, Тэмми увидел, как Червоух взял совок, который, по всей видимости, долго колотили молотком, чтобы превратить в грубое подобие сковородки. Тут остальные гномы принялись торопливо выворачивать карманы и вытаскивать припрятанные с обеда куски сырого мяса. Мясо аккуратно разложили на сковородке и начали поджаривать.

— Самым большим и самым старшим достаются самые большие и самые лучшие куски! — жадно напомнил Червоух.

— Почему твои куски мяса вечно в пыли, Коббли? — пожаловался Мухопых.

— Щипни его хорошенько! — посоветовал Червоух. — Хороший щипок пробуждает совесть!

— Оставьте его в покое! — крикнул Тэмми, неожиданно выступая из тьмы.

Гномы оцепенели от изумления. Честно признаться, в этот момент они больше всего напоминали сборище горгулий, с раскрытыми ртами-водостоками. Если бы Тэмми не был так зол, он наверняка посмеялся бы над ними!

— Коббли единственный порядочный гном среди вас! — крикнул он. — Никто даже не подумал поделиться со мной едой. Вы оставили меня голодным!

Червоух подхватил сковородку, которую уронил в огонь при появлении Тэмми. Горячая ручка обожгла ему пальцы, и он скривился от боли.

— Говорил я вам, что он шпион Ведьмы! — мрачно процедил он. — Мне с самого начала не понравился этот презренный недорослик, этот фальшивый гном!

Коббли громко захлюпал носом, а следом за ним разрыдались Мухопых с Хлебонюхом и Глиносопом. Червоух пока крепился и лишь покашливал, чтобы не расплакаться.

— Почему вы плачете? — растерялся Тэмми.

— Потому что ты все расскажешь Ведьме, — простонал Глиносоп. — Она велит прибить наши бороды к стволам деревьев и оставит нас на корм воронам!

Тэмми не стал напоминать ему, что у Коббли нет бороды, а значит, такая казнь ему не грозит. Он все еще ничего не понимал:

— Что я расскажу Ведьме?

— Т-то, что м-мы зажигаем костер во д-дворце, а г-греться у огня и есть г-горячую п-пищу запрещено законом!

— Запрещено законом?

— Карается смертью, — прошептал Мухопых.

Тэмми помолчал, размышляя над тем, сколько раз за сегодняшний день он успел нарушить законы Ведьмы.

— Нет, я ничего ей не расскажу. Ну-ка, подвиньтесь! Дайте мне местечко. Вам не приходило в голову, что я тоже мерзну?

Гномы в недоумении уставились на мальчика.

— Полагаю, мы можем освободить ему место, — неуверенно протянул Хлебонюх.

— Раз уж вы тут готовите, я бы тоже не отказался от кусочка мяса, — добавил Тэмми, жадно глядя на сковородку. — Мне, пожалуйста, хорошенько прожарьте с обеих сторон!

— Мальчики очень похожи на гномов! — радостно воскликнул Коббли.

— Очень похожи, — согласился Тэмми.

Гномы подбросили веток в костер, сковородка раскалилась, и мясо зашипело. Запах с каждой минутой становился все сильнее и вкуснее и вот, наконец, мясо прожарилось.

Тарелок не было, их заменяли плоские камни, разбросанные по всей пещере, а Червоух предпочитал есть прямо со сковородки. Какое-то время все молча и сосредоточенно жевали — это было слишком важное дело, чтобы прерывать его пустой болтовней. Старшие гномы использовали свои бороды вместо салфеток, а Тэмми и Коббли просто облизывали пальцы. Съедено было все до последнего кусочка.

Они как раз закончили ужинать, когда начал звонить колокол. Его громкий стон был хорошо слышен даже глубоко под землей.

В тот же миг Червоух вскочил на ноги, глаза его угрожающе засверкали.

— Набат! — закричал он. — Этот мальчишка все-таки оказался шпионом. Он предал нас Ведьме!

— Нет, — возразил Мухопых. — Зачем бить в колокол, когда можно просто схватить нас без всякого шума? В замке случилось что-то посерьезнее преступления гномов, греющих бороды у огня.

— Может быть, на замок напали враги? — предположил Коббли.

— Вот еще глупости! Кто посмеет нападать на саму Ведьму?! — рявкнул Червоух и больно ущипнул его.

Тэмми пробормотал:

— В таком случае, есть только одно разумное объяснение. Ведьма все-таки умерла.

Все растерянно переглянулись.

При свете луны тело Ведьмы на огромной льдине вынесли из замка: четыре человека держали на плечах углы льдины, еще столько же шли по бокам.

Ведьма была в ослепительно белом одеянии, словно невеста — ибо смерть была теперь ее женихом, и вечный холод ожидал ее.

Следом за Ведьмой вдоль волнистых снежных сугробов шли воины и волки.

Во главе процессии, так же одетые в белое, шли родные и близкие умершей. Белая вуаль леди Сибии ниспадала до самых колен, и сквозь нее просвечивали только синие губы. Ее супруг, Оловянный Нос, был одет в свой лучший плащ, отделанный роскошным мехом горностая, а нос у генерала был серебряный с конусообразными торчащими наружу ноздрями, испещренными спиралевидными бороздками. Рядом с Оловянным Носом горько плакала принцесса Агна.

— Сдержанность! Где ваша выдержка? — шипела на нее из-под вуали леди Сибия.

В дальнем конце колонны, где шли скорбящие с простыми белыми лентами на рукавах, можно было видеть гномов, а Тэмми с Кашем затерялись среди посудомоек и натирщиков льда. Эти странные уродливые создания, в одежде из мешковины, подвязанной веревками, уныло шаркали по снегу, согнувшись в три погибели.

В царящей тишине до Тэмми доносились обрывки их испуганного шепота.

— Как-то нам будет под властью этой девочки? — шипел чей-то голос сбоку от Тэмми.

— При чем тут девочка? — отвечал другой. — Она еще слишком мала. Власть перейдет в руки лорда Тэрболта, по крайней мере до тех пор, пока принцесса не станет старше.

— А что если власть придется ему по вкусу?

— Тише! Это уж не нашего ума дело. Сначала надо попрощаться со старой Королевой.

Ветер швырял пригоршни снега в лица скорбящим, трепал волосы людей и шкуры волков. Внезапно разыгрался буран. Кто-то сказал, что так оно и должно быть, другие шептали, что это последняя магия умершей Ведьмы. Никто и не подумал ускорить шаг; той же мерной поступью скорбящие снесли тело умершей к реке, где уже ждала королевская ладья, которая стояла здесь с того самого дня, когда старая Королева впервые почувствовала себя больной.

Воины бережно положили тело Ведьмы на палубу и в скорбном молчании сошли на берег. Оловянный Нос вытащил меч и перерубил канат. Послышался громкий хлопок, как будто встряхнули ковер: парус развернулся, и все увидели на нем королевский знак — черную снежинку, которой не страшен свет тысячи солнц.

Затем, на глазах у скорбящих, течение подхватило ладью и понесло ее прочь от берега, на середину реки.

Увидев это, принцесса Агна обезумела от горя. Если бы не Оловянный Нос, она бросилась бы в воду и поплыла вслед за ладьей.

Вырвавшись из рук генерала, принцесса бросилась прочь, волки устремились следом за ней, и всю ночь они пробегали вместе, воя и беснуясь под луной.

— Королева умерла! Да здравствует королева!

На протяжении следующих дней Тэмми много раз слышал этот клич. Он даже напевал его Кашу, и медвежонок, не понимавший смысла слов, радостно вилял хвостиком.

Смерть старой Хаггот привела к огромным переменам.

Когда на рассвете принцесса Агна вернулась в замок, все были поражены ее спокойствием и самообладанием. Те, кто ее видел, рассказывали, что глаза у юной королевы все еще были красные, но она не проронила ни слезинки. Волки почтительно шли рядом с королевой, а в длинных коридорах воины опускались перед ней на колени и склоняли головы.