Он повернулся посмотреть на меня и увидел звезду маршала. В зале все стихло.

— Ты уже показывал это Джону Лэнгу, сынок?

— Разумеется, — вежливо ответил я. — Это было последнее, что он видел.

Тишина стала совсем уж давящей. Потом кто-то тихо, изумленно выругался. До них, наконец, дошло, что Техасский ганфайтер мертв.

В Мустанге Робертсе они сразу признали еще одного техасца, а вот насчет меня никак не могли определить, кто я.

Биллингз молча вынул изо рта сигару.

— Понимаю. Что ж, пойдем в мой кабинет и поговорим.

— У меня нет времени. Лэнг лежит на полу у меня в офисе и его надо похоронить. И пол там надо подмести.

Он смерил меня взглядом бледно-голубых глаз, и то, что увидел, ему не понравилось.

— Ну и что?

— Тебе предстоит сделать это.

Кто-то снова изумленно выругался. Я не сводил глаз с Биллингза, и он тоже в упор смотрел на меня. Таких глаз, как у него, я еще не видел. Взгляд был тяжелый, но осторожный. Этот человек был очень умен и опасен. Самый опасный из тех, с кем я сталкивался. Такой человек вряд ли убивает сам, скорее, поручает это другим. Сам он слишком осторожен, чтобы убивать.

Так я думал тогда и ошибался.

— Послушай, сынок, что-то не пойму, о чем ты. Лэнг хорошо справлялся со своей работой и мог стать самостоятельным человеком. Ты тоже можешь. Мы вместе будем управлять этим городом.

— Зачем вместе? Я и один справлюсь, только по-своему, — холодно ответил я.

Биллингз задумчиво посмотрел на тлеющий огонек сигары.

— Городскому собранию это не понравится.

— Будет уже поздно возражать. А теперь пошли, пора заняться похоронами и уборкой. Биллингз, наконец, не выдержал.

— Черта с два! Ты что, дурак, совсем… И тут я ударил его. Тяжело, точно. Раз, другой. Этого он не ожидал. Ганфайтеры редко пускают в ход кулаки и мало кто из них умеет драться. Вот и тогда, несмотря на то, что Биллингз был тяжелее килограммов на двадцать, я без особого труда сбил его с ног. Медленно поднимаясь, он потянулся было к револьверу, но голос из зала остановил его.

— Не надо, Бен. Это Рэй Тайлер.

Биллингз опустился обратно на пол и прислонился к ножке стола. Это сильно обеспокоило меня. Передо мной был человек, который не поддавался эмоциям и умел держать себя в руках. Это самый опасный тип ганфайтера.

— Вставай, — скомандовал я. — У тебя полно работы. Мустанг с двумя кольтами в руках стоял у двери салуна, на случай, если кому-нибудь из посетителей вздумается вмешаться.

— Привыкайте к нему, ребята, — негромко сказал он. — Если он говорит, то делает. Я с ним еду еще из Техаса. Видел, как он убил Лита Боуэрса, видел, как он словно щенка вышвырнул из Кроссинга Бердетта. Так что привыкайте.

Бен Беллингз медленно поднялся.

— Может, все-таки поговорим сначала? — осторожно спросил он.

— Нет, — отрезал я и кивнул на дверь.

— Я пойду возьму куртку.

— Она тебе не понадобится. Там столько работы, что быстро согреешься.

Мы вышли на улицу. За нами немедленно увязалось человек сорок. Бен Беллингз был большим боссом в этом городе. Сам иногда выполнял обязанности вышибалы, вышвыривая из салунов по два человека сразу. По его приказу убивали неугодных. По его приказу убивали непокорных. Некоторых он избивал сам, не гнушаясь, так сказать, черной работой.

А теперь люди смотрели, как он вынес тело Джона Лэнга из офиса маршала. Смотрели, как он подмел и вычистил пол в офисе маршала. И когда он, потный и усталый, вышел из офиса, на улице собралось уже человек триста.

Я вынес Беллингзу старую куртку, пару перчаток, лопату и заступ.

— Тебе это понадобится, чтобы вырыть могилу.

— Да как же я сейчас копать буду? Земля мерзлая, мне и в неделю не управиться, — возмутился Беллингз.

— Надеюсь, что меньше, — невозмутимо ответил я. — Иначе ты крепко устанешь и промерзнешь.

И он выкопал-таки могилу. На это ушло два дня и две ночи тяжелого труда с перерывами на еду и сон, которые я позволил ему сделать трижды. Мы с Мустангом, подменяя друг друга, не отходили от него ни на шаг.

К тому времени, когда была вырыта могила, весь город уже знал, кто новый маршал. Мы с Мустангом проверили все игорные дома, и когда нашли в одном из салунов рулетку с секретным механизмом, то, не говоря ни слова владельцу, разбили ее топором на глазах у всех посетителей. Два других стола были в порядке.

— Если будешь держать нормальные столы, — сказал я хозяину, — то больше проблем со мной не будет.

Кей Новак сидел за одним из карточных столов. Взгляд у него был все такой же пустой и жестокий, но одно дело, когда он смотрел на незнакомого юнца, и совсем другое, когда смотрел на человека известного и, возможно, стреляющего быстрее.

Он с ненавистью смотрел на меня, зная, что я скажу ему.

— Лошадь есть? — спросил я.

— Есть.

— Тогда убирайся из города. Твоя игра здесь закончена.

Он напряженно смотрел на меня. Он уже убивал людей и знал, как это легко. Но Джон Лэнг пробовал убить меня и теперь мертв сам.

— С тобой церемониться не буду, как с Биллингзом, — жестко предупредил я его. — Просто отберу револьвер и заставлю выкопать собственную могилу.

Он побелел. Руки его задрожали, на висках выступили капли пота. Но все же он сдержался и нетвердыми шагами, все еще дрожа от ярости, вышел из салуна.

Пока мы наводили порядок в городе, то заодно и пытались узнать что-нибудь о Лиз, но все безрезультатно.

Однажды вечером ко мне, шатаясь, подошел пьяный, но когда он тихо заговорил, то я понял, что этот человек совершенно трезв.

— Слышал, ты ищешь Лиз Хетрик. Проверь ранчо Биллингза в каньоне.

Я схватил его за плечо.

— Она там?

— Имеющий уши да услышит, — ответил он словами из Библии, — а решать тебе, маршал.

Ранчо Биллингза находилось в каньоне милях в шести от города. Я выехал туда под вечер, когда уже совсем стемнело. Кроме «винчестера» и пары револьверов «Смит и Вессон», я на всякий случай прихватил обрез двухствольного охотничьего ружья, заряженного картечью, из арсенала Лэнга и сунул его за ремень под плащ.

Я не гнал коня, а, наоборот, постарался подъехать к ранчо как можно тише. В доме горел свет, и в окно я разглядел девушку, сидящую ко мне спиной. В общем, все было тихо и спокойно, но, когда человек живет такой жизнью, как я, он не доверяет видимому спокойствию. Первым делом я проверил конюшню. Там оказались две лошади, но это ничего не значило, потому что повозка, стоявшая здесь же, была как раз предназначена для двух лошадей. Да и сами лошади были отдохнувшие и сухие.

Я еще раз заглянул в окно. Девушка по-прежнему сидела спиной к окну и что-то шила. Мне была видна дверь, ведущая на кухню, и часть комнаты.

Ну что ж, придется рискнуть, не ехать же назад. Я ударил ногой в дверь, вскочил в прихожую и, пригнувшись, метнулся к стене. Девушка повернулась. Это была не Лиз.

Я осторожно заглянул в комнату. Один угол был завешен красным одеялом, достававшим до пола.

— Закройте дверь, мэм, если не хотите простудиться.

Она поднялась и пошла к двери. Одежда на ней была из тех, что носят женщины, которые живут на ранчо, а вот сильно накрашенное лицо выдавало проститутку.

Я по-прежнему стоял в прихожей. Если за одеялом в углу кто-то скрывался, то здесь, в прихожей, он меня не видел. Если же я войду в комнату, то сразу стану отличной мишенью. А так ему, кто бы он ни был, если захочется убить меня, то придется выйти из-за одеяла.

Девушка закрыла дверь и вернулась на место. То, что она не удивилась ни моему приходу, ни тому, как я вошел, сразу подсказало, что меня ждали.

— Знаешь что-нибудь о Лиз Хетрик?

— Нет, никогда не слышала о такой.

— Чей это дом?

— Я арендую его у мистера Биллингза. Мои глаза ни на секунду не отрывались от занавешенного угла. Она это видела и все больше нервничала. Разговаривая с ней, я тихо переместился так, что железная печь, стоявшая посреди комнаты, была теперь между мной и занавешенным углом. Печка была на ножках, высокая, цилиндрическая и могла послужить отличной защитой. В углу могли видеть только мою правую сторону, где висел револьвер.