Над изголовьем Стоиковой кровати стояло клубящееся облако сизого дыма.
Иккинг на цыпочках подошел к кровати и вытащил упирающегося дракончика из-под одеяла.
Обиженно вереща, Беззубик ухватился когтями за шишечку на столбике кровати.
Иккинг схватил Беззубика за крыло и потянул.
— Пойдем, Беззубик, — сказал Иккинг. — Пора тренировать нюх. — Он пощекотал Беззубика под крылышком. Беззубик стал корчиться от смеха. Иккинг пощекотал его под другим крылышком.
Беззубик, хихикая, вырывался. Началась короткая свалка, в которой Беззубик несколько раз укусил Иккинга за палец. Наконец Иккингу удалось совладать с дракончиком. Он запихнул его под мышку, крепко зажав пасть.
— А теперь, — сказал Иккинг, — ты сам знаешь, нам надо идти тренировать нюх. Ты же не хочешь, чтобы сокровище нашла Огневица или Слизняк? Ты хочешь сам его найти, верно? Хочешь показать всем, каким непревзойденным чутьем обладают Беззубые Дрёмы?
Беззубик кивнул, потому что его челюсти всё eщe были зажаты в кулаке Иккинга.
— Тогда, — сказал Иккинг, — надо упражняться. Пообещай, что больше не будешь кусаться, и не вздумай держать когти крестиком.
Как только Иккинг разжал пальцы, Беззубик бессильно обвис у него в руках.
— Б'бе-беззубик так слаб… так слаб, что не может н'ню-нюхать… —жалобно простонал он.
— ТАК И БЫТЬ, — сказал Иккинг. — Если будешь ВЕСТИ СЕБЯ ХОРОШО, получишь вторую половинку сардины.
— Ладно уж, — проворчал Беззубик, взмахивая крылышками. — Б'бе-беззубые Дрёмы имеют такое х'хо-хорошее чутье, что не н'ну-нуждаются в тренировках но, да уж ладно, ТАК УЖ И Б'БЫ-БЫТЬ…
Иккинг с Рыбьеногом отскребли от Стойковой постели остатки раздавленной сардины — а то Стоик будет НЕДОВОЛЕН — и скормили ее Беззубику, добавив в придачу небольшой пирожок с треской и три-четыре устрицы.
— Хватит, а то летать НЕ СМОЖЕТ, — резонно заметил Рыбьеног.
Они побрели по холмам и болотам Олуха. Беззубик всю дорогу стонал:
— В'во-возьми меня на ручки, ну возьми, ну возьми, у м'ме-меня к'кры-рылышки болят… М'мы-мы еще не пришли?
Вообще остров Олух выглядит довольно диковато. Безлесный и болотистый, поросший вереском и папоротниками, и на нём, разумеется, никогда не прекращается дождь. Последний варьируется от промозглой настырной мороси до оглушительного ливня как из ведра (как известно, в хулиганском диалекте существует двадцать восемь слов для обозначения дождя).
Но если вам нравятся скупые унылые ландшафты, Олух по-своему привлекателен, однако сейчас его пейзаж был обезображен глубокими глинистыми ямами. Это Лохматые Хулиганы, одержимые поиском сокровищ, копали где ни попадя.
Обходя ямы, продираясь через можжевельник и папоротник, мальчишки добирались до холмов битый час. За это время Страхкорова успела впасть в такой крепкий сон, что разбудить ее не было никакой возможности.
Иккинг дал Беззубику понюхать мамин старый золотой браслет.
— Этот запах ты и должен искать, — пояснил он.
— Н'не-нет проблем, — заявил Беззубик. — В д'д-два счета…
Мальчишки битых дна часа бегали за Беззубиком и копали там, где он что-то унюхивал. Потом, вконец взмыленные и запыхавшиеся, они сели и обозрели свои находки:
1 репка
3 кролика (поймать не смогли)
1 сломанная чайная ложка
Не густо…
Иккинг печально покачал головой.
— М-да… неважно.
— Неважно? НЕВАЖНО?? — раздался насмешливый голос у него за спиной. — Да это просто курам на смех!
Иккинг обернулся — так и есть: сюда, конечно же, заявился Сопляк собственной персоной. Он покатывался от хохота, и сопровождающему его Песьедуху приходилось поддерживать приятеля, чтобы тот не упал.
— Жалкий ОВОЩ да ЧАЙНАЯ ЛОЖЕЧКА! — Сопляк утер слезы. — Ты непостижимо Никчемен…
— Неужели ты и вправду думаешь, — хихикнул Сопляк, немного придя в себя, — что эта микроскопическая амеба, — он ткнул пальцем в Беззубика, — приведет тебя к СОКРОВИЩУ?! Да он и собственного зада не учует!
Беззубик сердито ощерился.
— Впрочем, что с него взять, простой Простой Садовый…
— Б'бе-беззубик не простой Простой С'са-садовый! — обиженно взвился Беззубик. — Б'бе-беззубик принадлежит к О'ОЧ'ЧЕНЬ Р'РЕ-РЕДКОЙ п'пo-породе под названием Б'бе-6еззубый Дрём…
— А вот Огневица моя — Кошмарное Чудовище самых что ни на есть благородных охотничьих кровей… Смотри, что может найти НАСТОЯЩИЙ охотничий дракон с отменным чутьем! — Сопляк порылся в поясной сумке и извлек большую серебряную тарелку, кинжал с древними рунами на рукояти и пару красивых бус.
— И это только за один день, — похвастался Сопляк.
Огневица аж замурлыкала от удовольствия. Она пожала красивыми, блестящими, красными как кровь крыльями.
— На нюх такой аристократки, как я, — прошипела она, — эта штука воняла, как недельная треска.
— Естественно, — поддакнул Беззубик. — Если у тебя нос как у морского слона, то и не такое унюхаешь.
Ноздри Огневицы яростно полыхнули.
— У меня изящный пропорциональный носик, — рявкнула она.
— Тише, Огневица, тише, — цыкнул на нее Сопляк. Он хоть и не понимал по-драконьи, всё же догадался, что драконы обмениваются колкостями. — Не обижайся на безмозглых крестьян. Лучше подумай об Острове Черепушиков: когда мы приедем туда, ты найдешь сокровище, и все поймут, что я и есть истинный Наследный Принц Лохматых Хулиганов. Приятная мысль, правда, Никчемный?
С этими словами Сопляк подался вперед и краешком тарелки о-чень ос-то-рож-но толкнул Иккинга в грудь, так, что тот пошатнулся и сел в лужу.
— Га, га, га, га, га! — загоготал Песьедух, и они с Сопляком вразвалочку пошли прочь.
Положение было удручающее.
Одним словом, после прибытия Элвина на остров у Иккинга сосало под ложечкой, а по спине ползали колючие мурашки страха.
И пугала его не столько мысль об Острове Черепушиков (хотя по ночам его мучили кошмары о том, как чудовища с зубами острее разбитых стекол рвут его в клочья). Ему чудилось, что по острову Олух бродит какая-то злобная ЯДОВИТАЯ тварь.
И что скоро должно произойти что-то очень, ОЧЕНЬ страшное…
8. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В ПЕЩЕРЕ ГЛУБОКО ПОД ЗЕМЛЕЙ
Тем временем в темной пещере глубоко-преглубоко под землей маленький Гаденыш Ползучий плакал и звал маму.
Он вышел погулять из своего дома в уютном туннеле Драконьих Яслей и заблудился в лабиринте Калибановых Пещер.
Малыш как безумный метался по коридорам, нырял из туннеля в туннель, а радостное ворчание и писк его сородичей становились всё тише и тише. Вот уже целый час он слышал только эхо собственных жалобных криков. Он уходил всё дальше в непроглядную тьму.
Мало тото, его угораздило забраться в Пещеру, где обитала страшная гигантская тварь. Она охраняла какой-то драгоценный клад. Тварь эта была гораздо крупнее и страшнее, чем любой, даже самый большой Черепушик. Ей уже стукнуло больше ста лет, а вековое прозябание в мрачных глубинах не идет на пользу ни уму, ни характеру. Твари было одиноко и грустно, она мечтала увидеть свет, которого никогда не видала. А самое главное — ее терзал непрестанный голод.
Маленький Гаденыш снова позвал маму и прыгнул еще на шаг вперед.
Неожиданно вокруг маленького дракончика обвилось чрезвычайно неприятное белое щупальце. Оно приподняло его в воздух.
