- Почему ты плачешь? - неужели и его мучает неуверенность?

   Я удивленно подняла на Калеба глаза, забыв о том, как ужасно должна выглядеть с распухшими от слез веками.

   - Лучше уйди, - неуверенно прошептала я, - ты получил доказательства. Да, я тоже не смогла устоять перед тобой. Теперь ты это знаешь, так что уходи.

   Всхлипывая, я постаралась отбиться от его настойчивых рук, что, как и раньше крепко держали меня прижатой к нему. Но он, молча, вернул мое лицо к вороту своей футболки, что уже и так обильно была орошена моими слезами.

   За несколько минут слезы стихли, мне было невыносимо страшно, увидеть его ухмыляющееся лицо. Мелькнула мысль вновь попытаться вырваться, но Калеб держал меня по-прежнему крепко.

   - Я давно догадывался, что все непросто. Я столько раз видел намек на твое чувство ко мне, через воспоминания.

   Мое удивление можно было назвать почти комичным. Как он мог увидеть все через воспоминания?

   - Мой талант, помнишь?

   Я глухо застонала и с удвоенной силой начала вырываться. Как я могла забыть, что он не просто парень, в которого я влюбилась? Он вампир, его сила и красота - это все совмещалось в его теле. И его талант, еще одно неотъемное качество о котором я тоже забыла.

   Он не отпускал меня, но держал очень бережно, чтобы я не могла причинить вред себе или детям.

   - И ты не хочешь узнать, почему я постоянно думаю о тебе? - нежно спросил он, и его сильные руки заставили мой подбородок подняться вверх. Я не хотела смотреть ему в глаза, зная, что буду сломлена, и не устою перед теми чувствами, что он вызывал во мне. Моя болезненная любовь заставит меня остаться и выслушать все, что он скажет, не смотря на стыд и боль. Как же я боялась!

   Но в его глазах по-прежнему не было насмешки, и я невольно перестала брыкаться.

   - С самого твоего первого дня в школе, мне нет покоя, - он говорил с некоторой горечью, почти насмехаясь над собой. - О тебе говорят все вокруг, больше того, о тебе не умолкая, трещат мои друзья, что, мол, в городе новая девушка. Беременная, синеволосая. А после знакомства наших семей, отец постоянно пропадает у вас. Ну а ты... - он помедлил и улыбнулся с таким восхищением и удивлением, от которых мне невольно стало приятно. - Ты же полностью меня игнорируешь. Знала бы ты, как меня это задело.

   Да кто она такая? - злился я. - И что вообще о себе возомнила. Я решил, что обязательно нужно попытаться за тобой ухаживать, чтобы снять с себя эти оковы интереса. Но по-прежнему от тебя не было никакой реакции.

   Калеб выглядел действительно растерянным, словно все никак не мог понять, что же я такое. Я видела это и понимала, что при его самолюбии ему очень тяжело смириться с тем, что кому-то он мог не понравиться. Сколько было у него девчонок, и каждая падала к его ногам. Несмотря на то, что это было мелочно с его стороны, я не могла его не пожалеть.

   - Я начал узнавать о тебе через своих друзей, твоих родителей, даже съездил в Чикаго. Да, да в Чикаго, - подтвердил он мое невольное удивление и последующий за ним возглас. - Я тебя почти ненавидел.

   Теперь в его голосе прозвучал стыд. Он опустил глаза, а я не знала, что сказать, потому что постоянно и сама пребывала на грани любви и ненависти к нему. Как часто мне хотелось ударить его, чтобы наконец-то вызвать хоть какие-то чувства и отомстить за то, что полностью равнодушен ко мне.

   - Хуже всего то, как я старался избавиться от этой мании. Я старался думать о тебе плохо. Я думал: что в ней интересного? Очередная глупая девчонка, залетевшая от какого-нибудь молокососа чуть умнее ее! И по какому праву она не обращает на меня внимание?! Так я думал до той лекции...

   Калеб осекся, понимая, видимо, что вытягивает на свет не самые приятные воспоминания. Но я даже не поморщилась. Та лекция была в прошлой жизни. А эта поляна и он - в нынешней.

   - Я думал, что унижая тебя в своих мыслях, мне станет легче, но после того, что ты сказала на лекции, я почувствовал себя настолько ужасно, что отвращение к самому себе захлестнуло меня. Ты мне веришь?

   Он вновь взял мое лицо в свои ладони. Как, смотря в его прекрасные глаза, полные отчаяния и раскаяния, я могла не поверить?

   - Верю... - хрипло прошептала я, глотая слезы. Я не хотела сейчас плакать. Сейчас, когда понемногу передо мной начала проясняться картинка наших взаимоотношений.

   - Но как же я испугался, когда ты заболела. Такая маленькая, хрупкая, истерзанная и измученная.

   Я с жалостью смотрела на него и понимала, как же ему, с его гордостью, тяжело со мной делиться своими переживаниями. Когда я переплела свои пальцы с его, Калеб отстраненно посмотрел на наши руки. Они так контрастно отличались друг от друга в темноте. От холода я даже не чувствовала разницы в температуре наших тел. Его руки уже вовсе не казались мне обжигающе холодными.

   Калеб замолчал, а я хотела, чтобы он и дальше говорил. Я хотела знать свой приговор. Хотела знать, смог ли он преодолеть свою непонятную тягу ко мне. Если так, то мне хотелось поскорее уйти, и больше не вспоминать о сегодняшнем вечере, а так же попытаться забыть и Калеба тоже. Если я ему не нужна, зачем воспоминания? Попрошу отца, и он сотрет их, а я смогу продолжать жить спокойно. Если только снова не влюблюсь в Калеба.

   А если он все же не смог преодолеть своей мании ко мне... Я даже боялась надеться на это, потому, затаив дыхание, ожидала его последующих слов.

   - И тогда, когда мне удалось сделать так, чтобы я мог сидеть около твоей кровати, я понял, как же жду твоего выздоровления и боюсь, что ты можешь не проснуться. Я давно болел тобой, но просто не мог себе в этом признаться. Не мог поверить, что кто-то вроде тебя - маленькая, беременная глупышка с воинственным характером, может влюбить меня в себя. Я не мог. Потому приходил потом, стараясь изучить тебя более скрупулезно. Я надеялся, что все пройдет, и ты перестанешь быть такой интересной и желанной. Я изучал тебя по твоей музыке, книгам, по тому, как воинственно ты смотришь на меня, когда я беру твои вещи без разрешения. Это было так интересно, смешно, так по-людски... А когда ты в воскресенье сказала мне то, что я так боялся услышать, я понял что потерял тебя, и ничто - ни моя красота, ни сила, ни талант, не могу заставить тебя любить меня .... Тогда я впервые понял, что не столь неуязвим, как считал.

   Видя, как он мучается, я хотела было что-то сказать, но Калеб приложил холодный палец к моим разгоряченным губа и продолжил:

   - Когда в пятницу мы стояли на крыльце, я точно видел, что ты хочешь поцеловать меня. Я даже не был зол, что так неожиданно вышли твои родители и мой отец. Просто потому, что я был полон надежд побыть с тобой здесь без них и их вездесущих ушей, и тогда, может, ты признаешься в своих чувствах, покоришься, снимешь свою оборону, - он так внезапно улыбнулся, что я невольно ответила на его улыбку. Мы застыли, и Калеб легким, трепетным движением прикоснулся к моим губам своими. Как же я не хотела, чтобы он отрывал их!!!

   Мне стоило огромнейших усилий держаться в кольце его рук и не броситься ему на шею. Что он со мной творил!

   - И что я вижу первым делом, как ты приезжаешь в кемпинг? Как ты флиртуешь с братом Оливье. Простым парнем, у которого нет моих проблем, который вполне может разделить с тобой простые людские радости и никогда не будет для тебя столь же опасным, как я. Это был такой ощутимый удар по моим чувствам. Если раньше я мог поверить, что ты можешь быть моей, то теперь добавились сомнения. Ведь ты вполне можешь выбрать его. Сколько раз ты напоминала мне, что знаешь, каков я? И меня это мучило. И я сказал себе: какой же ты глупец, она знает, что ты за монстр, зачем ты ей?

   Услышав его горькие слова, и видя этот огонь призрение к самому себе в его глазах, я почувствовала влагу на своей щеке. Было одновременно и сладостно слушать, что страдала, оказывается, не одна я, но то, что он мучился, меня ранило до боли. Как могла я причинить ему, любимому, такие страдания?