— Бьюсь об заклад, — тихим голосом проговорила она, — что теперь ты уложил бы меня, если б имел возможность.

Он рассмеялся, задохнулся, затем засмеялся снова.

— Если хочешь знать, я желал этого с того времени, когда ящеры бомбили Ламар. Но посмотри на меня. — У него более или менее действовала только левая рука. Он подвигал ею. — Теперь я немного могу сделать, так что зачем беспокоиться?

— Да, ты не сможешь, это так. — Глаза Пенни загорелись. Она встала на колени возле солдатской койки, на которой он лежал, и откинула одеяло. — Зато я могу. — Она рассмеялась, нагибаясь к нему. — Если кто-нибудь подойдет, я сделаю вид, что подаю тебе горшок.

На мгновение пурпурные пятна поплыли перед его глазами. Затем все внутри палатки наполнилось светом, таким прозрачным и ярким, что он казался…

Истребитель-бомбардировщик ящеров закончил пикирование и перешел к набору высоты. Омар Брэдли потер наклеенный на нос кусочек пластыря — пару дней назад у генерала вскочил фурункул.

— Я рад, что мы дублируем команду по радио в дополнение к проводам, — сказал он. — Ставлю семь против двух, что бомбы и ракеты оборвут их.

— Мой отец всегда говорил, что нельзя биться об заклад, когда возможен проигрыш, — ответил Гровс. — Он был прав.

— Еще как, — согласился Брэдли. — Вот кнопки, генерал. Одна из них сработает наверняка. Хотите принять честь нажать их?

— Конечно же, — сказал Гровс. — Я строю эти проклятые штуки уже черт знает сколько времени. Теперь наступило время увидеть, каковы они в деле.

От одного из запальных устройств тянулся изолированный провод, от другого — нет. Толстый большой палец правой руки Гровса опустился на одну красную кнопку, палец левой — на другую.

— Получайте же, бесчешуйные, из протухших яиц вышедшие, тугосуставные! — прокричал Теэрц, когда его ракеты превратили один из участков обороны тосевитов в полыхающую жаром печь, где плоть-мясо резалось, перепалывалось и жарилось одновременно.

Танки Расы продолжали ползти вперед даже во время его атаки на Больших Уродов. На этот раз тосевиты допустили ошибку — начали наступление, не имея достаточных ресурсов, а когда оно выдохлось — недостаточно быстро перешли к обороне. Командиры Расы, научившиеся на Тосев-3 проворству, заставят теперь тосевитов заплатить за это.

В этом секторе и зенитный огонь был не особенно силен. Большие Уроды, вероятно, потеряли большое количество зенитных орудий, когда началась контратака Расы. Поднимаясь выше в небо, чтобы вернуться на базу в Канзас и снова запастись боеприпасами, Теэрц решил, что такой легкой боевой операции у него не было с времен первых дней завоевания, задолго до того, как он попал в японский плен.

Неожиданное, невозможно яркое и расширяющееся сияние заставило мигательные перепонки скользнуть на глаза в тщетной попытке защитить их. Истребитель накренился, задергался и закрутился в воздухе, полностью утратив стабильность движения по всем трем осям. Управление отказало и не реагировало ни на какие действия Теэрца.

— Нет! — закричал он. — Во второй раз не хочу!

Он попытался дотянуться до кнопки катапультирования. Истребитель врезался в склон холма чуть раньше, чем Теэрц успел на нее нажать.

…реальным.

Пенни Саммерс отпрянула от него, потрясенная и задыхающаяся. Она глубоко вздохнула и сказала:

— Как ты думаешь, что это была за чертовщина?

— Ты тоже это видела? — спросил Ауэрбах почти неслышным голосом.

Его сердце колотилось, как у чистокровной лошади в день дерби в Кентукки.

— Конечно же. — Пенни снова накинула на него одеяло. — Как будто кто-то зажег новое солнце прямо перед палаткой. — Она посмотрела вокруг. — Но теперь оно затухает.

— Да.

Сверхъестественное свечение длилось всего несколько секунд. Когда Ауэрбах увидел его, он подумал, что сводит счеты с жизнью. Было бы крайне приятно уйти вот так вот, но он радовался, что пока жив.

— Что это такое было?

Прежде чем ответить, Пенни вытерла подбородок уголком одеяла, затем сказала:

— Не знаю, что и думать. Возможно, какая-то штука этих проклятых ящеров.

— Да, — снова сказал Ауэрбах. Он наклонил голову набок. На улицах палаточного города раненых началось необыкновенное волнение. Он слышал, как кричали ящеры, и их крики были похожи на шипение пара, вырывающегося из котлов с плохо сделанными швами.

— Что бы там ни было, они этим явно возбуждены.

— Не хотите взглянуть на это? — тихо спросил Лесли Гровс, откидывая голову все дальше назад по мере того, как облако, верх которого теперь раздался в стороны, подобно шляпке гриба, поднималось в небеса все выше — оно уже было гораздо выше любой вершины Скалистых гор. Он покачал головой в благоговейном ужасе и удивлении. Горевший неподалеку истребитель ящеров, ранее ставший бы поводом для праздника, теперь не стоил внимания. — Не хотите ли просто посмотреть на это?

— Я слышал, как это выглядит, — ответил генерал Брэдли. — Я был на развалинах Вашингтона, так что знаю, на что они способны. Но я не представлял себе самого взрыва. Пока не увидишь… — Он не стал продолжать. Продолжения не требовалось.

— …и не услышишь, — добавил все же Лесли Гровс.

Они находились в нескольких милях от Денвера; никому не захочется находиться слишком близко от атомной бомбы во время взрыва. Но даже здесь грохот был таким, словно наступил конец света. Земля буквально подпрыгнула под ногами Гровса. Затем пронесся ветер, и все стихло.

— Я надеюсь, мы отвели людей достаточно далеко, чтобы взрыв не повредил им, — сказал Брэдли. — Трудно судить, конечно, поскольку у нас нет достаточного опыта применения такого оружия.

— Да, сэр, — сказал Гровс. — Что ж, мы учимся постоянно, и я ожидаю, что к окончанию войны мы узнаем очень многое.

— Очень боюсь, что вы правы, генерал, — сказал Брэдли, нахмурившись. — Теперь посмотрим, где и как ответят ящеры. Цена, которую мы должны заплатить за остановку их наступления, — это какой-то город, охваченный пожаром. Молюсь, чтобы в конце концов эта сделка оказалась оправданной.

— И я тоже, сэр, — ответил Гровс, — но если мы не удержим Денвер, то не сможем оставить за собой и остальную часть США.

— Я говорю себе то же самое, — сказал Брэдли. — И это позволяет мне заснуть ночью.

Он сделал паузу. Лицо его стало таким угрюмым и строгим, что Гровс смог легко представить себе, как будет выглядеть Брэдли в восемьдесят лет, если доживет.

— Позволяет мне заснуть, — повторил он, — но не позволяет мне оставаться спокойным.

Атвар уже привык получать дурные вести в своем кабинете на борту «127-го Императора Хетто» или в командном центре флагманского корабля. Получать их в этой тосевитской комнате, более или менее приспособленной для представителей Расы, было непривычно. Мебель и электроника знакомы, но форма окон, тосевитский городской пейзаж, на который он смотрел, сами размеры комнаты, напоминавшие ему, почему Раса назвала тосевитов Большими Уродами, — все кричало, что это не его мир, это чужой мир.

— Возле Денвера, так? — сказал он грустным голосом и просмотрел цифры возможных потерь на экране компьютера. Цифры были предварительными, но выглядели неприятно. Американцы, сражаясь на заранее подготовленных позициях, уже потеряли множество своих самцов. И вот теперь, когда он думал, что прорыв близок…

— Благородный адмирал, они обманули нас, — сказал Кирел. — Они повели наступление в этом секторе, но настолько неудачно, что оно захлебнулось, и тогда они оставили удерживать фронт совершенно недостаточные силы. Когда же местный командир попробовал использовать то, что счел их грубой ошибкой, то…

— Это и была грубая ошибка. Несомненно, ошибка, — сказал Атвар. — Это была наша ошибка. Они хитры, Большие Уроды, полны обмана и предательства. Они не просто отступили и заманили нас, они применили ядерное оружие. Мы должны были предупредить об этом наших самцов. Мы этого не сделали. Они сделали то, что казалось очевидным, хотя и обманным тактическим маневром, — и снова обманули нас.