— Превосходно, — повторил Атвар. — Получается, что для нашего самолета, война с тосевитами будет просто охотой за существами с перебитыми позвоночниками. У нас не будет помех при расчистке посадочных участков, и, как только наши войска высадятся на планету, ее завоевание станет неминуемым.

Ничто не успокаивало Расу больше, чем план, который тщательно выполняется.

— Может, — продолжил Кирел, — господин адмирал разрешит перед высадкой передать по радио требование о капитуляции, чтобы оно достигло всех уцелевших приемных устройств туземцев?

Подобный шаг планом не предусматривался. Конечно, план был разработан в те дни, когда никто не думал, что у тосевитов есть какая-либо достойная упоминания технология. Тем не менее Атвар ощущал почти инстинктивное нежелание отклоняться от плана.

— Нет, пусть они сами придут к нам, — сказал он. — Они капитулируют сразу, как только ощутят всю тяжесть нашего удара.

— Будет исполнено так, как желает господин адмирал, — официальным тоном произнес Кирел.

Атвар знал, что у командира корабля есть амбиции и что Кирел будет тщательно следить за всеми без исключения его ошибками и неудачами, особенно там, где сам Кирел высказывался против. Пусть Кирел делает что угодно. Атвар твердо верил, что его решение не было ошибочным.

Командир полета Теэрц с удивлением взирал на дисплей, который располагался чуть выше его головы и отражался на внутренней поверхности кабины. Он и вообразить не мог вылет в пространство, столь богатое целями. Впереди него и чуть ниже ползло целое стадо тосевитских самолетов, ползло в блаженном неведении, что он, Теэрц, уже рядом.

В шлемофоне зазвенел голос одного из двух других пилотов, участвующих в рейде:

— Жаль, мы не можем направить сюда больше истребителей. Они бы позабавились.

— Мы завоевываем целый мир, Ролвар. У нас не хватит истребителей, чтобы разом подавить эту туземную падаль.

Все шесть ракет его истребителя уже выбрали цели в стаде тосевитских самолетов. Теэрц пробежал по врагам огненной волной, уничтожая одного за другим. Самолет слегка дернулся, когда ракеты скользнули вниз и стремительно понеслись в направлении неуклюжих тосевитских летательных аппаратов.

Даже если бы туземцы знали, что их атакуют, они едва ли могли спастись, учитывая, что скорость ракет Теэрца в десять раз превосходила скорость их самолетов. Головной дисплей показал залп машины его товарищей. Впрочем, ему не потребовалось бы никакого дисплея, чтобы оценить происходящее: огненные брызги рассыпались в темноте, когда туземный самолет рухнул вниз.

— Погляди, как падают! Каждый выстрел — попадание! — заверещал в наушнике голос Ролвара.

Каждый пилот азартен, но Теэрц заслужил раскраску командира полета потому, что умел следить за каждой мелочью. Бросив короткий взгляд на дисплей, он сказал:

— Только семнадцать поражений цели. Либо одна из ракет была неисправна, либо две ракеты угодили в одну цель.

— Какая разница? — отозвался Гефрон, еще один участник рейда.

Гефрону никогда не стать командиром полета, даже если бы он прожил целую тысячу тосевитских лет, которые вдвое длиннее. И все же пилотом он был хорошим.

— Но у нас еще остаются пушки, — добавил Гефрон. — Почему бы не использовать их?

— Правильно.

Теэрц снизил высоту до пределов досягаемости пушки. Туземцы по-прежнему не понимали, что произошло, но знали — творится нечто ужасное. Они разбегались, словно стадо френни, преследуемое диким бутором[13], изо всех своих жалких силенок стремясь спастись от опасности. Губы Теэрца расползлись от удовольствия.

Двигатели его самолета изменили тон, войдя в более плотную воздушную среду. Заскрипели сервомеханизмы, меняя угол атаки. Скорость упала до звуковой. Теэрц нажал гашетку указательным когтем. На мгновение нос его самолета скрылся в пламени пушечного выстрела. Когда видимость улучшалась, тосевитский самолет, одно крыло которого было срезано вчистую, уже потерял управление и, кружась, падал вниз.

Теэрц никогда прежде не бывал среди такого множества самолетов. Он сбросил скорость, дабы избежать столкновения. Новая цель, новый выстрел, новое попадание. А вскоре еще одно и еще.

Справа по борту Теэрц увидел короткие вспышки пламени. Он повернул туда один глаз. Какой-то тосевитский самолет отстреливался. Теэрц отдал должное мужеству туземцев. Когда их подчинят, они хорошо будут служить Расе. Неплохие пилоты, если учесть возможности неуклюжего самолета, на. котором они летают. Даже маневрируют, пытаясь оторваться и уйти. Но решающее слово принадлежало Теэрцу, а не туземцам.

Он выстрелил по туземной эскадрилье и пошел на новый заход. Во время маневра светящаяся точка на головном дисплее заставила Теэрца повернуть оба глаза. Где-то там, в ночной тьме, туземный самолет, имевший более совершенные летные качества, чем машины этого стада, разворачивался в его направлении, держась чуть поодаль.

Туземный эскорт? Враг, посчитавший его подходящей целью? Теэрц не знал и не хотел знать. Кем бы ни был этот смельчак, он заплатит за свою наглость.

Пушка самолета Теэрца управлялась радаром. Теэрц выстрелил. Языки пламени охватили истребитель туземцев, но тот успел произвести ответный выстрел. Снаряды не достигли цели. Туземец, теперь уже весь в огне, камнем полетел вниз.

До того как кончился боезапас, Теэрц еще дважды обстрелял продольным огнем поспешно удирающее стадо туземных самолетов. Ролвар и Гефрон также нанесли врагу немалый ущерб. Вскоре все трое уже неслись вверх, набирая скорость для перехода на низкую околоземную орбиту. Вскоре у Расы появятся посадочные полосы на поверхности планеты. Тогда уничтожение тосевитских самолетов пойдет еще успешнее.

— Однако эти туземцы довольно смелые, — сказал Ролвар в переговорное устройство. — Два их самолета пошли прямо на меня… Наверное, я получил одну-две дырки. Однако сомневаюсь, что уничтожил обоих, такие они маленькие и верткие.

— Я-то своих сбил, это точно, — отозвался Теэрц. — Что ж, вернемся на базу, пополним боезапас, отдохнем, а потом вернемся и продолжим.

В ответ его соратники одобрительно зашипели.

Еще минуту назад «Ланкастер», что находился ниже и справа от бомбардировщика Джорджа Бэгнолла, летел себе как ни в чем не бывало. И вдруг взорвался. На секунду Бэгнолл увидел куски машины и людей, словно повисших в воздухе. Затем они исчезли.

— О Боже! — воскликнул он. — Похоже, весь этот проклятый мир спятил. Сначала невероятный свет на небе…

— Залил нас, будто миллиард осветительных снарядов, правда? — отозвался Кен Эмбри. — Удивляюсь, как этим чертовым джерри такое удалось? Продержись иллюминация подольше, любой немецкий истребитель засек бы нас.

Неподалеку взорвался еще один «ланк».

— Что происходит? — не унимался Бэгнолл. — Кто-нибудь видел немецкий самолет?

Никто из стрелков не ответил ему. Молчал и бомбометатель. Эмбри обратился к радисту:

— Тэд, хоть что-нибудь удалось услышать?

— Ни звука, — ответил Эдвард Лэйн. — После той вспышки на всех частотах я слышу только шум.

— Чертовщина, вот как это называется, — сказал Эмбри. И словно в подтверждение его слов вспыхнули еще два бомбардировщика. Голос летчика поднялся почти до крика:

— Кто же это выделывает? Это ведь не зенитки и не самолеты, тогда что же?1

Рядом с летчиком дрожал на своем сиденье Бэгнолл. Рейды над Германией были жуткими уже сами по себе, но когда «ланки» без всякой на то причины начали вдруг взрываться в небе… Сердце в его груди сжалось в маленький застывший комок. Он крутил головой в разные стороны, стремясь увидеть хоть что-нибудь. Но за толстыми стеклами кабины ночь оставалась непроницаемой.

Затем еще один большой тяжелый «Ланкастер» на мгновение качнулся в воздухе, словно лист в бурлящем потоке. Даже сквозь рев четырех «мерлинов» их собственного самолета Бэгнолл услышал какой-то визгливый звук, от которого волосы у него встали дыбом. Мимо пронеслось нечто, похожее на акулу, невероятно быстрое и изящное. Две мощные струи выхлопов светились в темноте, как глаза тигра. У одного стрелка хватило присутствия духа выстрелить в незнакомца, но тот в мгновение ока ускользнул от «ланка».