- Извини.

- Проехали. Кстати, - Артем встал из-за стола и тихо вышел в прихожую. Вернувшись с дорожной сумкой, он сел на свое место. – У меня для тебя кое-что есть.

- Что?

- То, что ты очень любишь.

- Вот как. И что же я очень люблю?

- Подумай.

Ульяна с интересом заглядывала в сумку Тёмы, наблюдая, как он вытягивает вещи в поисках того, что она “очень любит”.

– Мурзик! – выдохнула она, поменявшись в лице, когда он достал небольшого, серого и потёртого с годами игрушечного слонёнка.

Руки потянулись к любимой с детства игрушке. Он был пыльный и грязный, у Мурзика не доставало одного глаза и левое ухо начало отрываться. Ульяна всё детство не расставалась с игрушкой, в школе и в университете он был её талисманом. Первый подарок Артема. Девушка обняла Мурзика, не обращая внимания на его плачевное состояние. Завтра она приклеит ему новый глаз, пришьет ушко и выстирает.

- Был у моих родителей?

Он кивнул. А она и не сомневалась, потому что забыла игрушку в родительском доме, когда покидала его навсегда.

Ульяна не хотела спрашивать о них, не хотела ничего знать. Она прекрасно обходилась без них, не скучала, почти не думала о том, что было и тем более, не нуждалась в их помощи. И в то же время она хотела о них спрашивать, хотела знать, как и на что они живут, вспоминают о ней или забыли, что где-то в этом мире у них есть дочь. Она ненавидела их, презирала и… любила. Любила и нуждалась в них. Но простить не могла. И снова презирала.

- Они дом продают, Уль.

Эта новость ошарашила девушку. Ком в горле увеличивался и мешал дышать, руки мяли бедную игрушку.

- Как? Почему?

- Денег нет. Папаша твой безработный сейчас, его с шахты выперли. Из-за его невнимательности какому-то мужику руку оторвало. Твоя мать за ним ушла, заклевали её на котельной, бабы выжили. Последние пару месяцев он постоянно приходил на работу пьяный, то валялся где-нибудь, спал, то драки устраивал.

- Откуда ты знаешь? – она не хотела плакать, сдерживая подступающие слёзы.

- У нас болтливые соседи, забыла? – усмехнулся Артем, поднимаясь.

- Нет, не забыла.

- Не кисни, - он сжал в руке ладошку Ульяны, помог встать и крепко обнял. – Я наверно пойду. Устал с дороги.

У двери Артем, поцеловав девушку в макушку, прошептал:

- До встречи, сестренка.

* * *

Тогда:

Ульяна сидела за столом и дорисовывала усики и бородку тётенькам в старой газете, собранной матерью. Она хотела сдать макулатуру, чтобы принести в дом хоть какую-то копейку и купить еды. Еда… в животе девочки шумно заурчало, и она смутилась, но никто не слышал мольбы пустого детского желудка, а Ульяна была готова съесть эту самую газету, лишь бы прогнать голод.

Мать где-то бродила. Ульяна не знала, куда она пошла и начинала волноваться, потому что она не появлялась дома целый день, а уже вечерело, и по улицам бегали стайки злых и неконтролируемых дворняг. В последнее время Ульяна часто просыпалась по ночам от ружейных выстрелов и слышала жалобный собачий скулеж. Она знала, что так нужно. Знала, что собаки с приходом поздней осени и зимы будут нападать на людей, поэтому их убивали, чтобы не получилось как прошлой весной, когда собаки растерзали женщину с ребенком. Прямо в посадке, что пролегала между их посёлком и песчаным карьером, где постоянно играла детвора. Ульяна знала, что не должна плакать и жалеть пристреленных дворняг, но всё равно слёзки скатывались по щекам при звуках скулящей от боли собаки. И не понимала, почему их не убивают быстро, чтобы они не плакали, не страдали.

Девочка подпрыгнула на табурете от сильного удара в дверь. Ульяна оставила своё занятие и спрыгнула на пол, убегая к себе в комнату и прячась под кровать. Но уже через минуту, когда дверь открылась и послышались тяжелые шаги и сопение, на весь дом проревел голос отца:

- Где все, бл*дь?!

Он был пьян. Снова. Мама говорила, что сегодня он должен принести получку. Интересно, он опять всё пропил и проиграл в карты?

- Ни одной сучки в доме, - он еле ворочал языком. – Сбежали, стервы. Ничего… приползёте…

До слуха Ульяны донёсся скрип дивана. Отец ещё что-то бубнил, но она не могла разобрать ни слова. Она ждала, пока отец уснет, чтобы можно было выбраться из-под кровати. Ждать пришлось недолго – он почти сразу захрапел. Ульяна тихо вылезла из своего временного укрытия и на цыпочках вышла из комнаты. Отец не дошел до спальни, просто вывалился на кухонном диванчике у печи, даже ботинки не снял. Он мог проспать вот так до утра, а мог и проснуться среди ночи и пристать к маме, накричать на неё или – ещё хуже – ударить. Он часто её бил, когда приходил пьяный или слегка выпивший.

Ульяна остановилась у дивана, разглядывая отца. От него несло перегаром и… селедкой? В животике девочки снова заурчало – громче и настойчивее. Она почти чувствовала, как всё скручивается внутри от голода. Папа кушал рыбу. Почему же он не принёс домой хотя бы маленький кусочек? Последнюю неделю они питались исключительно виноградом. Одна гроздь в день. Урожай был слишком мал в этом году, чтобы продавать виноград, а черешни с вишней уже не осталось. Яблоки и персики съел какой-то паразит. Ульяна ненавидела виноград. Когда она вырастет, то никогда больше никогда не станет кушать виноград. И пить вино никогда не будет, и водку. Вообще ничего пить не будет, чтобы не стать похожей на папу, а иногда – на маму. Ульяна сверлила отца взглядом, наполненным злостью, в глазах застыли слёзы, а руки сжались в кулачки. Папа не любил их. Папа никого не любил. И Ульяна его не любила.

- Ульяна! – позвала мать и девочка встрепенулась. – Почему ты еще не в постели?!

- Еще светло, мам… и я кушать хочу.

- А я, значит, по-твоему, не хочу?! – мама уперла руки в бока и воззрилась на дочь, сдвинув тонкие брови. – Марш спать, чтобы я тебя не видела! – крикнула она.

Сдерживая слёзы, Ульяна побежала в свою комнату. Что она сделала? Почему мама так с ней обращается? Как будто она ей совсем не нужна. Как будто она ей… надоела и мешала. Но ведь это неправда! Она нужна маме! Нужна? А зачем? Чтобы срывать злость, когда её расстраивал папа? Шмыгнув носом, Ульяна залезла на кровать и уткнулась лицом в подушку. Она скучала по тем дням, когда мама улыбалась и целовала её перед сном. Соскучилась по ласковым словам и теплым объятьям. Они больше ничего не делали вместе, только убирали в доме и во дворе. Ульяне этого было мало. Ей не хватало… внимания? Участия? Любви?

Она услышала, как мама, ругаясь, хлопнула дверью. Ушла куда-то? Ульяна вытерла лицо от слёз, взяла колючее одеяло – тяжелое, но она могла дотащить его до беседки. Девочка не хотела спать в доме, слушать скандалы и драки. Ей до боли хотелось спрятаться. Но у неё не было такого местечка, куда можно было бы пойти. Поэтому она идёт в беседку, что стояла за домом у пустой голубятни. Спать на скамейке было привычным. Ульяна не боялась ни паучков, ни других жучков, которые запросто могли ползать по ней ночью. Раньше боялась, а сейчас – нет. Она привыкла к ним. Давала им смешные имена и рассказывала, как провела день. Казалось, они внимательно вслушивались в каждое её слово. Но самое главное, они её не обижали, не обзывали “дрянью” и “паршивкой”, не ставили в угол…