- Интересно, - отозвался я, отмечая, что Джек с Маритой все же вышли и висят на противоположном борту, теперь уже оживленно треплясь вполголоса. Впереди постепенно вырастали внушительные горы, сверкающие так, словно и вправду изваянные из чистого серебра, да еще и отшлифованные. - Стало быть, любой человек может измениться, не прилагая к этому усилий, а только отправившись под свой день рождения в другой мир?

- Ну по-чему же не п-прилагая, - ответил Боб. - Решиться поехать - уже труд. Я и не говорю о том, чтобы поверить астрологу… принять такую точку зрения… что это возможно. Собраться с деньгами… настроиться… усилий достаточно.

- А как исчисляется дата рождения, ведь в каждом мире свой календарь?

- Молодой человек, ну зачем вам такие подробности? Тем более, что вы не верите н-ни единому моему слову, и не собираетесь верить… но, если пожелаете, я с удовольствием составлю ваш гороскоп, и все п-прокомментирую…

- И какова стоимость вашей услуги? - грубовато спросил я.

- Ну ч-что вы, разумеется, бесплатно… извините… - Астролог почему-то засмущался, но, вроде бы, и теперь не обиделся. У меня возникло странное ощущение, что у Боба был какой-то свой интерес вытряхнуть из меня дату и место рождения. Я бы, скажем так, не хотел бы эти вещи озвучивать. Но как только я собрался задать уточняющий вопрос…

- А теперь мы попросим вас снова спуститься вниз. Модуль поднимется на максимально возможную высоту, и пройдет в безопасном удалении от Зоны Пляшущих Скелетов. Вы можете рассмотреть свечение зоны в бинокли.

Я заинтересованно взялся за оптический прибор.

Вон он, разрушенный Порт Сокровищ. Похоже на то, как скукоживается и деформируется засохший кусок хлеба, покрытый плесенью. Плесени как таковой нет, - металл чистый, но форма и внешний вид корабля наводят на самые печальные размышления. И да, если приглядеться, вокруг металлического остова словно стоит какой-то желтоватый туманный пузырь диаметром заметно побольше самого Порта, то ли дымки, то ли неяркого свечения. Можно списать на оптический обман, можно счесть истинным.

Скелетов я не увидел, хотя какое-то копошение в снегах мне и примерещилось. Примерно с такой же степенью достоверности, как и морда богомола на Граде.

Лилия тем временем вдохновенно пугала обывателей.

- Многие научные экспедиции, в том числе военных ведомств, пытались изучать феномен зоны. Однако попытки проникнуть хотя бы на ее границу обернулись ужасными происшествиями. Кроме того, на Грезу всегда было затруднительно собирать комплексные экспедиции. И хотя все знают, что Порт набит ценностями, они, видимо, так и останутся там навечно. Самая популярная версия такова, что активизация артефакта привела к искажению пространства, и люди и механизмы, находившиеся в Порту на момент аварии, частично остались в нашем измерении, а частично переместились в иное. Зону аномалии вы видели в бинокли. Достаточно часто в ней наблюдаются полупрозрачные силуэты, двигающиеся возле корабля. Судя по видеозаписям, сделанным дистанционными камерами, эти люди каким-то образом еще живы и чудовищно страдают. По крайней мере, так воспринимаем их состояние мы.

Да уж, оптимизма это все не добавляет. Хорошую бы бомбочку на эту Зону, да ни у кого руки не доходят. Кроме того, картели и крестные отцы наверняка ждут, что пузырь искаженного пространства рассосется, очень ждут и надеются, так как у них остались точные списки сокровищ, размещенных в отделе хранения перед катастрофой. Результаты, так сказать, наружного наблюдения, позволяли судить о том, что Зона медленно уменьшается.

А вообще, конечно, Греза - любопытный мирок.

…Серебристый Хребет.

На сей раз в трюм нас не погнали, потому что особенной опасности не было.

Ну, а горы в любом мире великолепны. Эти к тому же немного утомляли - непривычными формами, и постоянным ослепительным белым блеском. Многие достали солнцезащитные очки; тем, кто не имел на ледяной планете такого важного приспособления, его раздали “юнги”. Внизу, у подножий, поверхность казалась идеально ровной - там плотно лежала дневная мгла. А вот вершины ярко освещались. Да, пожалуй, в воздушных экскурсиях на Грезе был свой смысл.

Лилия продолжала нежным, но уже слегка уставшим и монотонным голоском читать про Серебристый Хребет. Ее энтузиазм заметно остыл после Зоны Пляшущих Скелетов.

Интересно, почему они это не запишут? Ставили бы запись, - Лилия бы не уставала. Однако в эффекте “живой экскурсовод”, который временами трогательно сбивался, откашливался, шелестел страничками, щелкал кнопками старинного компютера, позвякивал ложечкой о стакан, крылась немалая доля очарования самой экскурсии, это да.

Туристы рассматривали титанические ледяные вершины, а я изучал сиреневое серебрение то в одной, то в другой точке горизонта.

Слот ходил кругами и никак не мог разразиться.

После Серебристого хребта настало время обеда. Нас попросили спуститься вниз, и там раздали обед, а именно, густой суп-пюре в саморазогревающихся картонках, и знаменитые “ледяные бисквиты” - еду, которая выпускалась специально для таких местечек. Везти цельный жир, сало, мясо было слишком дорого, концентраты в тюбиках не все любили, а потому “ледяные бисквиты” вошли в обиход - это были куски, по большому счету, хлеба, смоченные в жировой эмульсии и напичканные консервантами. Рекордное количество калорий и жирных кислот на один кубический сантиметр объема. Я был не в восторге от этого яства, хотя и причастился, пока торчал в палатке.

Я отметил, что, кроме меня, еще четырнадцать человек есть не стали, маски не снимали, и свои пайки не открыли. Мне показалось, что человек десять из этих четырнадцати и в первый раз не открывали лиц.

Ничего. Проголодаются - стянут маски как миленькие, клапаны-то не у всех есть. Без клапана маски были надежнее и практичнее, особенно если учесть ядовитость снега.

Море Поземки представляло собой обширную территорию, на которой перетекала, колыхалась волнами постоянная поземка. Толщина снеговой взвеси, все время перемещаемой по равнине, была от метра до полутора. Море Поземки считалось одним из опаснейших мест, так как под слоем взвеси было немалое количество глубоких трещин и каверн, прорезающих Море в самых разных направлениях. Но я не рискнул бы ни единую точку Грезы назвать милой и комфортабельной.

На клубы и завихрения этой подвижной белесой мглы можно было смотреть как на текущую воду или горящий огонь, очень долго.

Я смотрел. И уже совершенно определенно чувствовал себя одиноким.

И, вяло поддерживая беседу с Бобом о Среднем Зодиаке, оживился лишь, когда мы достигли корабля Бумбергера.

…большой - не то слово. Описания из книг, видео и точные цифры не давали ни малейшего представления о том, как эта штука будет смотреться в широком кратере, им же и пробитом, в реальности. За столетия потоки холодного ветра и ледяных крупинок отшлифовали его оплавленную броню до ровного синевато-серого металлического блеска. Снег и лед не могли целиком поглотить поверженного гиганта.

В громадные трещины на броне, похожие на те, которые появляются на лопнувшем плоде, упавшем с высокого дерева, наш модуль мог бы запросто залететь, не задев краев. Невозможно было даже представить, что в таком, с позволения сказать, судне, долгое время обитал всего-навсего один человек. По форме и внешнему виду “Левиафан” даже теперь больше всего напоминал как раз синего кита. А ведь корабль изрядно врос в лед и снег…

Нет, сильны все-таки были предки… Понятно, почему во времена постройки “Левиафанов” так популярна была опасная и малопродуктивная (при тогдашней космической технике) профессия ловцов астероидов, охотников-за-минералами.

Пока я рассматривал “Левиафан”, мне в голову пришла пара созидательных мыслишек, и я хищно хмыкнул.

Вдохновленная Лилия пела соловьем, попутно разъясняя, отчего и почему мы тут не сделаем посадки и не побродим в мрачных недрах дряхлого корабля.

Кстати, девушка уже включала пару раз запись. Видимо, знала, что к этому моменту устанет.