- Усек, но только…

- У тебя на какой срок старательское разрешение выписано?

- Еще на месяц с небольшим, но я хотел…

- А сколько ты нашел вещей до того, как я сюда прилетел?

- Восемь. Но ты понимаешь…

- Что-то негусто, - проворчал я. - И многие так?

- Да каждый второй, а ты…

- Все, спокойной ночи. Остальное обсудим завтра. - Я завернулся в меховую полость, и, несмотря на пару-тройку невнятных реплик Джека, вырубился.

*

Слеза Дракона - это озеро. Озеро на моей родной планете. Единственное. Прозрачное до самого дна. А до дна в нем местами метров по пятьдесят-шестьдесят. Круглое. Очень теплое сверху, и бодряще-холодное уже на метр-полтора вглубь.

Мне около шести лет. Я ощущаю под руками плотную упругость песка. Вижу свои обшарпанные смуглые коленки.

Я строю замок.

У меня за спиной разговаривают двое, тонкая черноволосая женщина с огромными глазами и треугольным лицом, очень белокожая; и изящный господин, который на данный момент так же, как и она, развалился в шезлонге.

Это мой дед.

А дама, если верить Никому, моя бабушка.

Замок не лепится. Я встаю и иду к расслабленной паре.

- Мадам, вы не могли бы дать мне ваши бусы? Или кольцо, браслет?

Дама останавливает на мне взгляд темных глаз.

- Я верну потом, - я улыбаюсь. Я дома, я здесь ничего не боюсь. Мне очень, очень хорошо. - В замке должно быть сокровище, которое будет захватывать злой дракон. Рыцари замка отобьются от дракона, и я сразу отдам.

Дед начинает стягивать с пальца роскошный перстень, но дама останавливает его движением тонкой руки. “Он спросил меня”. Снимает с шеи длинную нитку разноцветного бисера сложного плетения, с деревянными бусинками. На конце этой нитки висят две или три фигурки из полудрагоценных камней.

Это не настоящие сокровища, это - я знаю слово - амулет, но он мне подойдет.

- Лучше я дам ему кольцо, - предлагает дед, почему-то немножко тревожно.

- Не стоит, - говорит дама. И обращается ко мне. - У меня сейчас только одно украшение. Но я вполне могу его одолжить.

Я забираю нитку, она яркая, она украсит замок.

Дама останавливает меня:

- Возьми шоколада, малыш!

Я засовываю за щеку мягкий сладкий кусочек с твердыми осколками орешков внутри, и бросаюсь на свои строительные работы.

Пара в шезлонгах тихо беседует.

Военные действия между рыцарями и драконом идут своим чередом. Бусы висят у меня на шее, кулоны болтаются ниже пояса. И тут я вижу, что прямо у поверхности воды, метрах в пятнадцати от берега, рябит - так плавают недавно заселенные в наш стерильный водоем длинные, узкие рыбы. Я бросаюсь в воду и плыву короткими резкими рывками.

Из-за плеска не сразу слыша окрик деда.

Рыба благополучно скрылась. Я оборачиваюсь — дед стоит у кромки воды и машет рукой. Я плыву обратно…

Нитки странного бисера нет.

Я замечаю это уже около берега, и вдруг вижу, как болезненно искажаются лица обоих - и дамы, и деда. Как и любой ребенок, я почти начинаю плакать:

- Я нечаянно! Я сейчас достану!

Я ныряю отменно, но мимо меня стремительно проносятся два тела и врезаются в воду.

…Сижу в полотенце. Нахохленный.

Закат.

Дама и дед, уже в халатах, в своих шезлонгах.

- Ты сам видишь, - тихо говорит дама. - Песчаное дно. Чистое. Течений нет. Неглубоко. Без толку искать. Ребенок не виноват. Это попросту знак…

- Ерунда, - почему-то упрямится дед. - Я найду. Не сегодня, так завтра. Я ведь везучий.

- Не в везении дело… это особое место, - так же тихо говорит дама. - Особое озеро. Я должна завтра покинуть планету. Я должна убедиться… что ничего не случилось.

- Оставайся. Или возвращайся. Или… делай, как сочтешь верным. Я в любом случае тебя всегда жду.

Меня взрослые не утешают. Да и толку от утешений не будет, - я сам понимаю, как я виноват. То, что меня не ругали и не шлепали, ничего не значит. И то, что мне ничего не объясняют, не делает прегрешение менее значимым.

…пару недель спустя меня отправили в Коридоры…

… и отправился я туда виноватым.

Даже - виновным…

*

Надо же, подумал я, разглядывая проклеенные швы на своде палатки. А ведь правда - я решил, что я плохой, и что меня отсылают из-за бабушкиного украшения. И то, что вначале я воспринимал с гордостью и с радостным предвкушением, так как хотел выучиться боевым искусствам Коридоров, превратилось в ссылку и наказание. А день, который мне так экстравагантно вспомнился, был последним по-настоящему счастливым, безоблачным днем моей жизни.

Может даже, последним днем моего детства.

Я улыбался, стараясь подольше сохранить в душе то чувство, которое возникало во время строительства песочного замка. Это нечто.

Но увы, увы…

Парень спал крепким сном. Я собрался и вышел. Подумав и полюбовавшись на сверкающую снежную пыль, вылетающую из тоннеля, пробитого неутомимым шихой, сел на снегоход и отправился в факторию. Ну его, Джека. Сам все куплю.

Дорога была пустой - докатил в момент. Наверху было солнечно и красиво, даже как-то слишком солнечно, и слишком безветренно, а в недрах карьера нерешительно зарождалась дневная мгла.

Мой внутренний барометр предсказал большие погодные неприятности, - в самом ближайшем будущем.

Во “Все есть” наличествовал опухший и заспанный давешний мужик, который мне без особенного восторга выдал снаряжения, еды, энергоблоков и одежды. Я мстительно прикупил для Джека ручного инструмента, - нечего у меня перед носом с отбойным молотком маячить. И еще я выбрал для него перчатки. Самые прочные и термостойкие. Их я попросил в общий счет не включать.

Мужик все тщательно упаковал, переписал, указал сумму. Найденной накануне мелочевки как раз хватило на оплату. А кубок шихи я попросил приобщить к медальону.

Обратно по Ленте я двигался медленно, рассматривая карьер при дневном свете, объезжая палатки и дивясь про себя причудливым формам и методам разработки. Кто-то послойно снимал всю плоскость стены. Кто-то бил широкую арку, так, чтобы верхний виток Ленты не завалился раньше времени - обрушения должны были происходить в сроки, согласованные со Смотрителями, и под их контролем.

Кто-то пытался проделать узкие шурфы, в надежде разглядеть ценности сквозь лед стен. Один псих даже вытапливал лед какой-то горелкой, хотя я прикинул, что это наименее экономичный способ из всех тут придуманных.

Поразмыслил о металлоискателях и прочих полезных приборах. Разумеется, тоже строго запрещенных.

Возле палатки Джека я остановился, и, не церемонясь, скинул тюк на лед. Затем доехал до своего временного жилища. Распихал Джека, и, прежде он успел воспользоваться моими бытовыми удобствами, вытолкал его, как есть, в свитере, наружу. Он сначала заторможено, а потом весьма резво преодолел разделяющие наши палатки пятьдесят метров, ухватил тюк, и, не оборачиваясь на меня, потащил его внутрь.

Я хмыкнул. Ничего, разберется - придет благодарить.

К красивым людям я испытываю слабость. Не все они это знают, но многие пользуются бессознательно.

Некоторым я говорю сам. И сажаю себе на шею тоже самостоятельно. Ну что же, у каждого свой Коридор.

День я посвятил ледодобыче, но нашел всего три маленьких обрывка цепочек, причем разного плетения. Шиха, судя по его песням и гимнам, изрядно обогатился. Джек с видимой ленцой вышел на промысел только после обеда, и, очевидно, кое-что по мелочи тоже находил.

Туман толком так и не установился. Согласно описанию климатических особенностей Грезы и моим предчувствиям, это было предвестником резкого похолодания.

А вечером, слегка переодевшись и приведя себя в порядок, я снова дернул в факторию. Бедный мужик во “Все есть”, не знал он, на что шел, когда заключал контракт с Конторой…

И к счастью, на сей раз тут был не он, а Лилия.

- Привет, - произнес я, ввалившись и стянув маску в теплом помещении лавки.

- О, здравствуйте, Крис, - ответила Лилия. Она была в другой шапочке, но также вышитой и украшенной бусинками. Волосы продернуты в вывязанную дырочку наверху, - “конским хвостом”.