— Вот как? — Гормли был удивлен. — Это твоя идея, Гарри, или тебе... кто-то помог? И тут Гарри осенило.

— Подождите, — сказал он. — Я не знаю вашего Мёбиуса, но знаю кое-кого другого.

Он тут же вошел в контакт с Джеймсом Гордоном Ханнантом, спавшим на кладбище в Хардене, и показал ему ленту.

— Извини, что не могу ничем помочь тебе, Гарри, — сказал Ханнант, как всегда кратко и точно излагая свои мысли. — Я работал совершенно в ином направлении. Я никогда не изучал свойства кривых. То есть я хочу сказать, мои математические труды носили другой — практический — характер. Впрочем, тебе это и так известно. Если бы задачу можно было изложить на бумаге, тогда, возможно, я бы смог что-либо сделать. В отличие от Мёбиуса, я обладаю визуальным мышлением. А он все держал в голове, его идеи были абстрактными, чисто теоретическими. Вот если бы Мёбиус и Эйнштейн сошлись вместе, тогда, пожалуй, они могли бы сделать определенные выводы.

— Но я должен узнать об этом! — Гарри был в отчаянии. — Разве вы не можете хоть что-нибудь мне посоветовать ?

Почувствовав настойчивое желание Гарри, Ханнант приподнял воображаемую бровь и ровным, бесстрастным тоном спросил:

— А разве тебе самому неясно, Гарри? Почему бы не спросить самого Мёбиуса? Ведь ты же единственный, кто может это сделать...

Гарри вдруг пришел в неописуемое волнение и мысленно вернулся к Гормли.

— Ну что ж, — сказал он, — теперь я по крайней мере знаю, с чего начать. Что еще вы узнали из игры с Алеком Кайлом?.

— После того как он упомянул о “пространстве и времени”, я произнес слово “некроскоп”, — продолжил рассказ Гормли. — А он немедленно мне ответил: “Некромант”...

Минуту помолчав, Гарри задумчиво произнес:

— В таком случае, похоже, он провидел не только мое, но и ваше будущее...

— Думаю, что так, — ответил Гормли. — Но потом он сказал нечто такое, что поставило меня в тупик, я до сих пор ничего не понимаю. Как ты думаешь, если предположить, что все предыдущее между собою связано, как я должен воспринимать слово “вампир”?

По спине у Гарри пробежал холодок. А действительно, как?

— Кинан, давайте сделаем перерыв. Я вернусь к вам, как только смогу, но сейчас мне необходимо сделать пару вещей. Я должен позвонить жене и сходить в библиотеку, чтобы проверить некоторые идеи. Кроме того, я хочу навестить Мёбиуса, а для этого нужно заказать билет на самолет в Германию. И ко всему прочему я голоден. Кроме того... мне нужно кое-что обдумать, побыть одному.

— Понимаю, Гарри. Я готов продолжить наш разговор в любую минуту. Но в любом случае, ты должен прежде всего подумать о себе. У тебя гораздо больше проблем, чем у меня. Иди, сынок! У тебя впереди жизнь! А у мертвых времени предостаточно...

— Я хочу поговорить еще кое с кем, — сказал Гарри. — Но пока это моя тайна...

Гормли неожиданно почувствовал беспокойство.

— Только не поступай опрометчиво, Гарри, я имею в виду...

— Но вы же сами сказали, что я должен делать все самостоятельно, — напомнил Гарри.

Он ощутил, что Гормли кивнул, молча и неохотно соглашаясь.

— Хорошо, сынок. Будем надеяться, ты все сделаешь, как надо.

С этим высказыванием Гарри не мог не согласиться.

Вечером того же дня Драгошани и Бату находились в российском посольстве. Вещи их были упакованы, и утром они собирались вылететь обратно в Москву. Драгошани пока не написал отчет о поездке — здесь это делать никак нельзя. Доверить то, что ему известно, бумаге все равно что написать письмо лично Юрию Андропову.

Агенты занимали в посольстве две смежные комнаты, но телефон был только один — он стоял в комнате Бату. Едва Драгошани, удобно вытянувшись на кровати, предался своим странным и темным мыслям, как услышал в соседней комнате телефонный звонок. Через минуту маленький толстяк монгол постучал в дверь.

— Это вас, — приглушенно донесся через дубовые панели его голос. — С коммутатора. Что-то по поводу звонка извне.

Драгошани встал и прошел в комнату Бату.

— Ну и ну, товарищ! — улыбаясь, сказал ему сидевший на кровати Бату. — Вот уж не знал, что у вас есть друзья в Лондоне! Похоже, кто-то вас здесь знает!

Бросив на него сердитый взгляд, Драгошани схватил трубку.

— Коммутатор? Это Драгошани. В чем дело?

— Вам звонят из города, — донесся до него холодный гнусавый женский голос.

— Здесь какая-то ошибка. Меня в Лондоне никто не знает.

— Он утверждает, что вы захотите с ним поговорить, — ответила телефонистка. — Его имя — Гарри Киф.

— Киф? — удивленно подняв бровь, Драгошани взглянул на Бату. — Ах да! Да, я его знаю. Соедините.

— Прекрасно. Только помните, всякий разговор здесь небезопасен.

Раздался щелчок, потом какое-то шипение, и наконец Драгошани услышал:

— Драгошани, это ты?

Голос был молодым, но на удивление твердым. Он никак не сочетался с отсутствующим выражением изможденного лица, которое Драгошани видел на берегу замерзшей реки в Шотландии.

— Да, это Драгошани. Что вам нужно от меня, Гарри Киф?

— Мне нужен ты, некромант! — услышал он холодный жесткий голос. — Мне нужен ты, и я до тебя доберусь!

Драгошани оскалился, обнажив длинные острые зубы. О, этот тип умен, смел, этот нахал опасен!

— Я не знаю, кто вы, — презрительно прошипел он, — но вы определенно сошли с ума! Немедленно объяснитесь, или я вешаю трубку.

— О, все очень просто, “товарищ”, — голос на другом конце провода стал еще жестче. — Мне известно, что ты сделал с сэром Кинаном Гормли. Он был моим другом. Око за око, Драгошани, и зуб за зуб. Как ты мог убедиться, этой мой принцип. Считай, что ты покойник.

— Даже так? — ехидно засмеялся Драгошани. — Я покойник, говорите? А вы ведь тоже умеете общаться с покойниками, не так ли, Гарри?

— То, что ты видел у Шукшина, это пустяки, “товарищ” — ответил ледяной голос. — На самом деле тебе известно далеко не все. Даже Гормли всего не знал.

— Блеф, Гарри, — сказал Драгошани, — я видел, на что вы способны, и я вас не боюсь. Я дружу со смертью. Она рассказывает мне все.

— Это хорошо, — ответил голос, — потому что скоро тебе придется разговаривать с ней лицом к лицу. Ты знаешь, что я могу? Что ж, подумай об этом, потому что в следующий раз я сделаю то же самое с тобой.

— Ты бросаешь мне вызов, Гарри, — Драгошани угрожающе понизил голос.

— Да, вызов! — ответил Киф. — И победитель получает все!

В жилах Драгошани забурлила валашская кровь. Он весь горел от нетерпения.

— Но где мы встретимся? Я сейчас вне пределов вашей досягаемости. А завтра между нами будет лежать полмира.

— Да, я знаю, что ты бежишь, — презрительно отозвался Киф, — но я найду тебя, и скоро! И тебя, Бату, Боровица!.. И снова Драгошани, хищно оскалившись, прошептал:

— Наверное, нам следует встретиться, Гарри Киф, но где и как?

— Узнаешь, когда придет время, — ответил голос. — Я хочу, чтобы ты знал еще вот что: тебе придется намного хуже, чем Гормли.

Неожиданно Драгошани почувствовал, что от холодного, ледяного голоса Кифа у него кровь застывает в жилах. Он встряхнулся, чтобы взять себя в руки, и ответил:

— Прекрасно, Гарри Киф! Где угодно и когда угодно. Я буду ждать тебя.

— И победитель получит все, — еще раз повторил голос. Раздался слабый щелчок, и в трубке послышались короткие гудки.

Драгошани долго не сводил глаз с зажатой в руке телефонной трубки, затем с силой швырнул ее на место.

— Я тебя одолею, Гарри Киф; — скрежеща зубами, прорычал он. — Можешь не сомневаться, я получу все!

Возвратившись в середине следующего дня в особняк в Бронницах, Драгошани не застал там Боровица. Секретарь сказал, что два дня назад умерла Наташа Боровиц и Григорий Боровиц оплакивает ее на даче и пробудет там рядом с женой еще день или два. Несмотря на предупреждение секретаря о том, что Боровиц просил не беспокоить, Драгошани все же позвонил.