Да, долгие годы он отводил любую беду, как она и хотела. Она заранее знала, что ее сын в одиночку не сможет приспособиться к жизни. Я как на духу выложил все доктору Силверсмиту, потому что считал его мудрым и знающим человеком, который поймет меня.

Я ошибся.

Это стало видно сразу. Доктор Силверсмит, наклонясь, внимательно слушал, поглаживал куцую бороденку и без остановки повторял: «Так, так…», а тем временем сверлил меня глазами. Точь в точь, как люди из толпы. Недобрый взгляд. Любопытный и злой. Взгляд человека, который тебе не верит и хочет перехитрить.

Потом доктор Силверсмит начал задавать разные дурацкие вопросы. Сначала о Енохе, хотя, понятное дело, только притворялся, что поверил мне. Спросил, как я могу его слышать, хотя не вижу. Говорили со мной когда-нибудь другие голоса, или нет. Как себя чувствовал, когда убил Эмили Роббинс и не занимался ли потом.… Даже в уме не хочу повторять, что он спросил! Вообще, он со мной говорил так, словно я… словно я псих какой-то!

Он только дурил меня, пытался убедить, что не знает о Енохе. И сам доказал это, когда поинтересовался, скольких еще я убил. А потом попытался вызнать, куда я дел головы.

Но больше ему меня обмануть не удалось.

Я только засмеялся, и как в рот воды набрал.

Наконец ему надоело, он поднялся и пошел к выходу, качая головой. А я хохотал ему вслед, потому что доктор Силверсмит так и не узнал, что хотел. Он пришел, чтобы выведать все мамины секреты, мои секреты, и секреты Еноха.

Но ничего у него не вышло, поэтому я так радовался. А потом лег и заснул. Проспал почти весь день.

Когда продрал глаза, у камеры стоял незнакомый человек с широким лицом, расплывшимся в улыбке, жирными щеками и добрыми глазами, в которых сверкали смешинки.

«Хэлло, Сет», — сказал он очень приветливо. — «Решил немного вздремнуть, а?»

Я поднял руки, ощупал макушку. Я не чувствовал Еноха, но знал, что он со мной, только еще не проснулся. Кстати, он очень быстро двигается, даже когда спит.

«Ну-ну, расслабься», — сказал толстяк, — «Я тебя не обижу».

«Вас что, доктор послал?»

Он от души рассмеялся. — «Ну конечно, нет», — ответил он. — «Меня зовут Кэссиди. Эдвин Кэссиди. Я прокурор округа, самый главный здесь. Как считаешь, могу я войти и присесть рядом с тобой?»

«Но меня заперли».

«Шериф дал мне ключи». Мистер Кэссиди вытащил их, открыл дверь камеры, зашел и сел рядом с лежаком.

«Вы не боитесь?» — спросил я. — «Я ведь вроде как убийца».

«Да ладно, Сет», — засмеялся мистер Кэссиди. — «Конечно, не боюсь. Я знаю, что ты никого не хотел убить».

Он положил мне руку на плечо, и я не стряхнул ее. Теплая, мягкая, дружеская рука. На пальце большой перстень с бриллиантом, сверкавшим на солнце.

«Как там поживает твой приятель Енох?»

Я даже подскочил.

«Ну-ну, все в порядке. Я встретил на улице нашего доктора, и он мне рассказал. Он совсем не понимает насчет Еноха, правда, Сет? Но ты и я — мы-то знаем правду».

«Он думает, что я спятил», — прошептал я.

«Ну, между нами, Сет, в то, что ты наговорил, сначала трудновато было поверить. Но я только что вернулся с болот. Шелби и его люди до сих пор не закончили там работать».

«Пару часов назад они нашли тело Эмили Роббинс. И остальных тоже. Выудили толстяка, маленького мальчика, какого-то индейца. Понимаешь, песок хорошо сохранил останки».

Я внимательно следил за его глазами, но в них только искрились смешинки. Я понял, что могу доверять мистеру Кэссиди.

«Если они продолжат искать, найдут и других, верно, Сет?»

Я кивнул.

«Но я больше ждать не стал, потому что увидел достаточно, чтобы тебе поверить. Енох заставил тебя их всех убить, правда?»

Я снова кивнул.

«Молодец», — сказал мистер Кэссиди, легонько пожимая мне плечо. — «Видишь, мы отлично друг друга поняли. Поэтому я не осужу тебя за все, что ты сейчас скажешь, ведь виноват-то он».

«Что вы хотите знать?» — спросил я.

«Ну, массу всяких вещей. Понимаешь, мне надо получше познакомиться с Енохом. Много людей он тебе велел убить? Сколько всего?»

«Девять».

«Они лежат там, в песке?»

«Да».

«Знаешь, как их зовут?»

«Не всех, только некоторых». — Я назвал имена, потом объяснил: «Иногда Енох просто описывает внешность и одежду, а я выхожу и встречаю их».

Мистер Кэссиди то ли закашлялся, то ли хмыкнул, и вытащил сигару. Я нахмурился.

«Не хочешь, чтобы я курил?»

«Да, пожалуйста, мне это не нравится. Мама считала, что в сигаретах толку мало, и не разрешала мне».

Тут мистер Кэссиди громко рассмеялся, но сигару убрал, наклонился ко мне и доверительным шепотом произнес:

«Ты мне можешь здорово помочь, Сет. Думаю, ты знаешь, что такое окружной прокурор?»

«Ну, это законник, он выступает в суде и вообще разбирается с разными делами. Правильно?»

«Точно. И я собираюсь участвовать в твоем процессе, Сет. Теперь послушай. На суд придет куча народу. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя поставили прямо перед ними и заставили рассказывать о… обо всем?»

«Нет, не хочу, мистер Кэссиди. Только не в нашем городе. Здесь люди ненавидят меня»

«Тогда сделаем вот что. Ты мне расскажешь, а уж я буду там говорить за тебя. Услуга за услугу. Договорились?»

Как мне хотелось, чтобы Енох помог советом! Но он спал. Я посмотрел на мистера Кэссиди и сам принял решение.

«Да. Вам я доверяю».

И рассказал ему все, что знал.

Он вскоре перестал хмыкать. Ему просто стало так интересно, что он не хотел ни на что отвлекаться, боялся пропустить даже слово.

«Вот еще что», — произнес он наконец. — «Мы выудили тела из болота. Эмили сумели опознать, и еще нескольких. Но нам будет легче работать, если узнаем еще кое-что. Ты очень поможешь мне, если скажешь, Сет».

«Где их головы?»

Я поднялся с лежака и отвернулся.

«Нет, этого я не скажу. Попросту не знаю».

«Как так не знаешь?»

«Я даю их Еноху», — объяснил я. — «Неужели не ясно: именно из-за них я и должен убивать людей. Он хочет их головы».

«Зачем?»

Я рассказал. «Видите, даже если найдете их, они вам уже вряд ли пригодятся. Все равно там теперь ничего разобрать нельзя».

Мистер Кэссиди выпрямился и вздохнул. — «Почему же ты позволяешь Еноху творить такое?»

«А куда мне деваться? Иначе он то же самое сделает со мной. Так он всегда угрожает, когда я пытаюсь своевольничать. Он должен получить свое, ничего тут не поделаешь. Приходится подчиняться».

Пока я мерял шагами камеру, мистер Кэссиди не отрывал от меня взгляда, но не проронил ни слова. Он вдруг почему-то стал нервным и, когда я приблизился, вроде как отшатнулся.

«Вы, конечно, объясните им на суде», — сказа я. — «Ну, насчет Еноха, и вообще…»

Он потряс головой.

«Я ничего о нем не скажу, да и ты тоже. Никто не должен знать, что он существует».

«Почему?»

«Я пытаюсь помочь тебе, Сет. Подумай сам, что скажут люди, если ты хоть заикнешься о твоем дружке? Они решат: парень свихнулся. Ты ведь такого не хочешь, верно?»

«Нет. Но как тогда вы поможете мне?»

Мистер Кэссиди широко улыбнулся.

«Ты боишься Еноха, так ведь? Я просто думаю вслух. Что, если ты передашь его мне?»

Я чуть не упал.

«Да! Скажем, я возьму Еноха прямо сейчас, и позабочусь о нем во время суда. Тогда получится, что он действительно не твой, и не придется никому ничего говорить. Он-то сам наверняка не хочет, чтобы люди знали о его повадках».

«Да, верно», — отозвался я растерянно — «Енох очень рассердится. Понимаете, он — наша тайна. Но нельзя отдать его в чужие руки, не спросив, — а он сейчас спит».

«Спит?»

«Да, у меня на голове. Только вы его, конечно увидеть не можете».

Мистер Кэссиди задрал голову, прищурился и снова хмыкнул.

«Не беспокойся, я все объясню твоему приятелю, когда он проснется. Как только он узнает, что это для общего блага, наверняка будет очень доволен».

«Ну ладно, тогда, наверное, все в порядке», — вздохнул я. — «Но вы должны обещать, что станете о нем заботиться».