Литмир - Электронная Библиотека

Регина продолжила любоваться океаном. Позиция адвоката была менее выгодна: киттянка если чем и любовалась, так это спиной госпожи ван Фрассен. Спокойной, уверенной, слегка надменной – а если верить записному вралю Хорхе, так еще и привлекательной – спиной женщины, знающей себе цену.

Акустика здесь была прекрасная. Адвокат и так все слышала.

– Вот лет через десять эксперт мог бы и засомневаться. А сейчас, по прошествии каких-то четырех месяцев…

– Вы лжете мне.

– Обратитесь в пси-консультацию. Они скажут вам то же самое. А еще лучше – начинайте судебный процесс. И поверьте, что я оценю свой моральный ущерб не в жалких полмиллиона. Когда суд меня оправдает – а меня оправдают, не сомневайтесь! – я выставлю малышу Хорхе такой счет, что Галактика содрогнется. Придется вам сократить расходы на косметику.

Адвокат долго молчала. Регина прислушалась. Нет, телепатия не понадобилась. Во-первых, нельзя: нет никакой гарантии, что за соседним столиком не сидит нанятый эксперт, притворяясь туристом, и чутко ловит – не нарушит ли госпожа ван Фрассен законы внаглую? Во-вторых, и без телепатии слышно: страха в молчании киттянки нет. Так замолкают, прежде чем выкатить на огневой рубеж тяжелую артиллерию.

Внизу, на средней террасе, заиграла музыка: две мандолины и гобой. Крики чаек вплелись в мелодию нервным контрапунктом. Казалось, сама Китта старается нарушить молчание женщин, интересуясь продолжением.

– Я не верю вам, – наконец сказала адвокат. – И знаете, почему?

– Почему же?

– Нос, – киттянка взялась за крылья собственного носа и слегка подергала. Жест по идее должен был обличать. Но это только по идее. Защитнице малыша Хорхе следовало бы брать уроки актерского мастерства. – Татуировка. Ваш нос татуирован?

– Вы наблюдательны.

– А тогда? В дни, когда вы наслаждались обществом моего клиента?

– Тогда – нет.

– Это хорошо, что вы не отрицаете…

– Глупо отрицать то, что запечатлено на куче голографий. Мы с малышом Хорхе не прятались от объективов. Напротив, Рамос сам с большим удовольствием снимал нас. Смеялся: на память. Сейчас я понимаю, что под памятью он подразумевал пятьсот тысяч. Говорите, я рылась в его памяти? Честное слово, так и слышу хруст ассигнаций.

– Перед приездом на Китту вы свели татуировку. Зачем?

– Не хотелось выделяться во время отдыха. Мало кто умеет читать ларгитасские татуировки. Большинство полагает их причудой, вроде пирсинга. И все-таки… Я устала регулярно отказывать в просьбе выяснить тайком, изменяет ли муж соседке по этажу, или излечить арахнофобию прямо в парикмахерском салоне. Я хотела покоя.

Адвокат погрозила ей пальцем:

– Вы свели татуировку, чтобы в вас не видели телепата.

– Да.

– Уточняю: чтобы мой клиент не видел в вас телепата?

– В каком-то смысле, да. Я не знала, что познакомлюсь именно с Рамосом. Но в целом я была не против легкой курортной интрижки. Я свободна и незамужем. Вы видите здесь ущерб моей морали? Отлично, можете меня осудить. Хотя, замечу, я сказала Рамосу, кто я, в первый же вечер.

– Что он вам ответил?

– Я на допросе? Впрочем, не стану скрывать. Он ответил, что его это возбуждает. И подтвердил слова делом. Мы не спали до утра.

– Вы лжете!

– Да ну?

– Рамос утверждает, что вы лжете, – поправилась адвокат. – Он отметил в иске, что ничего не знал о ваших талантах. Для Рамоса было большим потрясением узнать, с кем он встречался.

– Он стал импотентом? От стресса?! Большая потеря для курорта…

– Мой клиент заявляет, что вы сознательно умолчали о своих ментальных способностях и открылись ему лишь при расставании, в космопорте.

– А даже если так?

– Законы Ларгитаса запрещают вам убирать татуировку. Я права?

– Отчасти. Законы Ларгитаса запрещают это на территории Ларгитаса и его колоний, а также в местах компактного проживания ларгитасцев. Китта – суверенная планета. Она не входит в этот перечень. Здесь я могу вставить кольцо в пупок, а могу разукрасить крылья носа портретами киттянских министров в миниатюре. Свободный человек в свободной Ойкумене, и все такое.

Адвокат закусила губу. Похоже, она не знала этих нюансов.

– Сейчас вы опять татуированы. Почему?

– Тогда я прилетала отдыхать. Сейчас – работать.

– Сейчас вы прилетели, желая избежать суда и огласки. Вы прилетели на встречу со мной. Это кое о чем говорит, а? Ваша уверенность – напускная. Вы чувствуете за собой вину. Иначе бы вы послали меня в черную дыру…

Регина повернулась к адвокату лицом. Вот, подумала она, и настал наш черед приятно улыбаться. И мы сделаем это ничуть не хуже наглой соплячки. У нас была отличная учительница улыбок – Фрида в ипостаси целофузиса.

– Деточка, ваша глупость бесконечна, как Вселенная. Если вы представляете интересы Рамоса, вам следует научиться думать не передком, а мозгами. Даже если ваши мозги для меня – открытая сумочка, а передок открыт только для малыша Хорхе. Рамосу следовало бы нанять старую каргу с опытом. Но старая карга отказалась бы, едва услышав претензии клиента. Да и денег для аванса у Рамоса нет. Зато у него есть чудесный аванс для таких, как вы. Я знаю, я пробовала…

– Вы хотите оскорбить меня?

– Да, я хочу, чтобы вы обиделись. Может, хоть это заставит вас опомниться? Не будь у меня дел на вашей Китте, я бы в жизни не прилетела сюда во второй раз. Слушать вашу чушь? – увольте. Видеться с малышом Хорхе? – ни малейшего желания. Наша встреча – мой каприз. Сложись все по-другому, и вы общались бы не со мной, доброй и отзывчивой специалисткой по душевным расстройствам, а с кровожадным чудовищем – моим адвокатом. Вам знакома фамилия Крониг?

– Нет.

– Вам повезло. Беата Крониг по прозвищу Крокодил. Заслуженный юрист Ларгитаса, между прочим. Член-корреспондент Галактической академии адвокатуры. Обслуживая нашу клинику, госпожа Крониг выиграла дел больше, чем у вас волос на голове. Представляете себе уровень наших клиентов? А уровень их претензий? Крокодил сожрет вас без соли, и закусит печенью сеньора Рамоса. Кстати, Беата ненавидит мужчин. Такая вот аберрация психики. Тяжелое детство, отчим-тиран; первый сексуальный опыт был неудачен… Дай ей волю, всех бы кастрировала. А вашего клиента – еще и прилюдно, садовым секатором. Какими вы видите после этого перспективы вашей карьеры?

Выждав минуту, Регина подвела итог:

– Лично я их вообще не вижу.

II

– Госпожа ван Фрассен?

– Да, это я.

– Прошу за мной, бааси. Вас ждут.

Метрдотель был сама предупредительность, но без лишнего заискивания. Чувства собственного достоинства ему отвалили на пятерых. Он не шел, а плыл впереди гостьи – казалось, ступни его не касаются паркета цвета спелой вишни. «А-спирали» в каблуках? Нет, просто знаменитая пластика вудунов – предмет лютой зависти танцоров всей Ойкумены. Темно-лиловый саронг, украшенный по краю золотой каймой, вудун носил с величием октуберанского консула.

Проходя мимо зеркала, Регина критически изучила собственное отражение – и осталась довольна. Вечернее платье она купила здесь, на Китте, в салоне мадам Куаньямы. Ей сразу понравилась черная ткань, где тут и там, все время меняя место, вспыхивали таинственные искорки – звезды в глубинах Космоса. Выгодно подчеркивая неоспоримые достоинства хозяйки – привет гнусному льстецу Хорхе! – платье скрывало полноту, с которой Регина безуспешно боролась который год. Волосы уложены «диадемой», заколка с крупным карбункулом; легкий макияж – ничего лишнего.

Респектабельная женщина явилась на деловую встречу.

Инопланетников в зале не оказалось. За столиками сидели чернокожие киттяне. Значит, ресторан – для своих, не напоказ. Это хорошо. От «экзотики», продаваемой оптом и в розницу, Регину уже тошнило. Светильники-тыквы украшали сложные орнаменты; в прорези мастер вставил самоцветы. Стенные панели из можжевельника, ротанговые ширмы…

В зале они не задержались. Пересекли его по диагонали – и оказались перед завесой лиан. Лианы шевелились, и это было неприятно.

3
{"b":"165513","o":1}