Кейт утвердительно кивнула головой. Стелла прошла в переднюю. При виде набитой конским волосом мягкой мебели и бамбукового стола на голых досках пола она с трудом подавила содрогание от гадливости.
Кейт вернула себе способность говорить:
– Пройдемте в кухню. Там теплее.
Она пошла первой и рукой указала на старое кресло Тима.
– Ступай в переднюю и закрой дверь, – приказала Кейт дочери.
При звуке голоса соперницы Стелла почувствовала легкое раздражение. Та, по ее мнению, должна была находиться в полной растерянности, но голос Кейт, как ни странно, оказался ровным и спокойным. К тому же в нем не слышалось сипловатых звуков, характерных, по ее представлению, для речи уроженцев Тайнсайда. Потом Стелла вспомнила, что кто-то из старых Толмаше занимался образованием их горничной. Ее раздражение усиливалось…
– Вам интересно знать, почему я к вам пришла, мисс Ханниген?
– Нет, – спокойно ответила Кейт.
– А-а-а… – немного смутившись, произнесла Стелла. – Тогда не будем тратить время на вступление. Садитесь. Разговор будет трудным.
Она заговорила с властными нотками в голосе, словно перед ней стояла прислуга.
– Спасибо, но я лучше постою, – не согласилась с ней Кейт.
Одной рукой она оперлась о столешницу, другая теребила среднюю пуговицу платья на груди.
– Хорошо.
Стелле с трудом удалось подавить раздражение. Такой наглости она не ожидала.
– Я хочу с самого начала поставить все точки над «и». Мой муж, которого вы хорошо знаете, скоро вернется домой. Сейчас он очень болен и нуждается в заботливом уходе. Как я представляю, в условиях лагеря для военнопленных нет возможности проводить ампутации без тяжелых последствий для здоровья.
Непрошеная гостья смолкла. Несколько секунд женщины смотрели друг на друга.
– Сейчас ему необходим полный покой, – продолжила Стелла. – Волнение может его убить. Его выздоровление зависит в большей мере от вас, мисс Ханниген.
Кейт не ответила, но ее глаза расширились и потемнели.
– Я хочу, чтобы вы, мисс Ханниген, уехали отсюда подальше, – гнула свое непрошеная гостья. – Вы должны обещать мне, что не станете пытаться каким-либо образом связаться с моим мужем. Тогда у него будет надежда на частичное выздоровление. Только в этом случае у Родни будет шанс возобновить свою врачебную практику, а работа значит для него очень много.
– А если я не соглашусь? – тихим голосом спросила Кейт.
– Тогда ему будет не до работы… Я подам на развод.
– На это у вас нет никаких оснований, – спокойно заявила хозяйка дома. – К тому же развод не помешает ему заниматься врачебной практикой.
– Во-первых, у меня достаточно оснований для развода…
Открыв сумочку, Стелла вынула связку писем.
– Вот шесть писем моего мужа вам. В одном из них он пишет о «нашей красавице Энни», которую он полюбил с того дня, как «поспособствовал ее приходу» в этот мир. В другом он говорит, что считает вас своей настоящей женой и упоминает о неделе, которую вы провели вместе. Он пишет о «райском наслаждении».
Оторванная Кейт пуговица с глухим звуком упала на пол. Ее письма! Как? Где? Миссис Маллен? Нет… нет. Кто же? Дорри Кларк! Минувшее Рождество… Энни, не желая огорчать мать, рассказала ей правду уже после праздников.
Голос Кейт дрогнул:
– Родни – не отец Энни. Вам это известно.
– Может бьггь и так, но доказательства не в его пользу. Я смогу доказать это на суде. Родни не делал секрета из своей привязанности к вам. Ему вообще не свойственно сдерживаться всякий раз, когда он увлекается очередной женщиной. Не удивляйтесь, – улыбнувшись, сказала Стелла. – Не думайте, дорогуша, что вы первая его любовница. Мне приходилось всю нашу совместную жизнь разбираться с последствиями его романов, но ваш случай – это уж слишком. Ночь перед Рождеством в позапрошлом году он провел в этом доме. Он оставался с вами несколько дней. Вы ведь этого не отрицаете?
Кейт промолчала.
– А до этого случая вас видели вместе в поле…
– В поле?! – воскликнула Кейт в изумлении.
– Да. Невдалеке от Феллинга. Это тоже было на Рождество.
Ночная поездка! Прогулка по освещенному лунным светом холму… О, Родни! Стелла произносила свои обвинения так двусмысленно, что возникали неприятные ассоциации.
– Миссис Ричардс, жена доктора Ричардса, рассказала мне об увиденном в тот же вечер. Она сказала, что я должна об этом знать. По правде говоря, она ждет не дождется, когда я подам на развод. Любой удар по репутации моего мужа благотворно скажется на карьере доктора Ричардса. Женщины – странные существа, – чопорно улыбаясь, добавила Стелла.
Кейт не отрывала взгляда от холодной правильности черт лица и ледяных глаз непрошеной гостьи.
– Вы говорите, что развод не навредит карьере моего мужа, – продолжала Стелла. – Но и на этот раз вы неправы. Если я с ним разведусь, а Родни не женится на одной леди… на Гвендолин Кутберт-Гаррис, она в тот же час подаст на него в суд за сексуальные домогательства во время исполнения своих врачебных обязанностей.
– Вы с ума сошли! – воскликнула Кейт. – Я вам не верю.
– Вы ошибаетесь, – спокойно парировала Стелла.
– Леди Кутберт-Гаррис – больной человек. Она невротичка. Вы это прекрасно знаете.
– Все мы неврастеники. Скажите, у кого здоровая психика после всех ужасов войны? Леди Кутберт-Гаррис попросила меня развестись с мужем после его возвращения из плена. Она говорит, что влюблена в него без памяти. Это знают все вокруг. Леди Кутберт-Гаррис заявила, что мой муж отвечает ей взаимностью и я являюсь единственной преградой их счастью.
– Вы лжете!
– К чему мне лгать?
Стелла открыла сумочку и извлекла оттуда еще одно письмо.
– Видите герб на конверте и бумаге? Слушайте внимательно.
Миссис Принс вслух прочла письмо, иногда отрываясь и бросая взгляд на побледневшее лицо Кейт. Письмо было написано явно неуравновешенной и сексуально неудовлетворенной женщиной. Как и было сказано Стеллой, леди Кутберт-Гаррис просила ее развестись с Родни, потому что она стоит между ними.
Кейт стало не по себе. Письмо, конечно, было написано психически ненормальным человеком, но, будучи обнародованным, оно имело бы страшную разрушительную силу. И все зависело только от нее… Кейт не хотелось, чтобы Родни пострадал из-за нее, а стоящая перед ней женщина, видно было, не бросала слов на ветер. Она была смертоноснее гадюки. Ничто не остановит ее, ничто не помешает достигнуть того, чего она хочет, а Стелла, как теперь прекрасно понимала Кейт, хочет вернуть себе мужа. Если же ей это не удастся, она сделает все, чтобы его уничтожить…
«Боже мой! – про себя взмолилась Кейт. – Когда же это все закончится? Что мне делать?»
Но в глубине души она понимала, как ей следует поступить. Впрочем, сначала она должна донести до сведения соперницы, что ее слова не произвели на нее никакого впечатления и все, что она собирается сделать, будет исключительно ради Родни.
– Нет нужды продолжать дальше! – дрожащим голосом оборвала Кейт соперницу. – Я не верю ни единому вашему слову.
– Серьезно?
Стелла аккуратно сложила письмо и сунула его обратно в сумочку.
– Однако, мисс Ханниген, – продолжила непрошеная гостья, – верите вы мне или нет, не имеет решающего значения. Если леди Кутберт-Гаррис выдвинет против моего мужа подобного рода обвинения, а я подам на развод, то, бьюсь об заклад, его врачебной карьере придет конец. Медицинская комиссия весьма щепетильна, когда дело касается чести представителей их сообщества, и, даже если ничего доказать в конце концов леди Кутберт-Гаррис не сможет, само разбирательство его сломает. У меня есть преимущество перед вами, мисс Ханниген: Родни – мой муж. Он и прежде заводил романы, довольно часто, но раньше они никогда не угрожали его карьере. Работа всегда была для Родни на первом месте, а своих любовниц он считал делом второстепенным. Мисс Ханниген! Вы отдаете себе отчет в том, что ничто так не важно для Родни, как его работа? До войны он хотел посвятить себя лечению детских болезней и психологии. Если вы послужите препятствием в его дальнейшей профессиональной деятельности, я не думаю, что вы сможете заменить ему работу… Я уверена, потеряв право на врачебную практику, он проживет недолго. Секс – это далеко не все, что нужно мужчине. Но, если хотите, можете рискнуть и узнать это на своем собственном опыте. Если вы отвергнете мое предложение, то так и будет. Будьте уверены, мисс Ханниген!
