– Тебе нужен огонь?

– Так уж мы привыкли. . . – Мокрый виновато пожал плечами. Он стоял возле хижины, которую занял под жилье без возражений от Гюльнар. Лучше спать на лавке чем на камнях!  Мелкими еловыми ветками усыпал пол. Ходить теплее и не так дует снизу. Опять же хвойный освежитель! Гюльнар заходить в хижину отказалась наотрез. Услышав про огонь нахмурилась.

– Дым могут учуять. . .

– Кто?  Звери?

– Хуже. . .

Мужчина печально вздохнул.

– Пожарить с солью. . .

– У тебя есть соль? !

Большие глаза девушки заблестели.

– Соль есть, а огня нет.

– Дашь мне немного соли, и я добуду тебе огонь.

– Добудешь?  Откуда?

– Не важно!  Приготовь в печи дрова и лучины для растопки.

Гюльнар убежала в туман, резвая как козочка, а Мокрый пошел в лес за валежником.

В долине среди вечного тумана сухих дров не найти. Пришлось подниматься выше по склону, до края, не таявшего снега. Пока собрал охапку, промерз до костей.

Еще дважды Мокрый ходил за дровами. Последний раз схалтурил-принес влажные сучья-подобрал там, где снега не было. Пойдет огонь и тепло и эти высохнут!

Гюльнар принесла два неровных камня, зернистых, неоднородной структуры и окраски.

– Что это?

– Кресало. Стучи камнем о камень вскользь– получишь много искр.

Не так все просто оказалось.

Пришлось попотеть. Стоя за порогом Гюльнар давала советы и даже обошлась без язвительных подколок при неудачах. Когда огонь разгорелся в печи и загудело в трубе, Мокрый сел на лавку и протянул руки к огню.

– Заходи, погрейся.

– Мне и так хорошо! – фыркнула девушка и, получив кусочек окаменевшей соли, убежала.

Нанизанные на прутик грибы шипели и роняли в огонь сок.

Где ночевала Гюльнар Мокрый не знал. Прибегала поутру, крутилась рядом, болтала о том, о сем и убегала по своим делам. Больше она не превращалась в косулю. Мокрому уже начинало казаться, что то превращение ему почудилось в тумане.

Шли дни за днями. От Гюльнар Мокрый научился варить кашу из желудей, а из кленовых веток выпаривать сладкий сироп.

– Где ты этому научилась?

– Какая разница?

Они сидели рядом на стволе упавшего дерева рядом с речушкой. Наблюдали за проблеском играющих рыбешек.

– Ты ничего не хочешь рассказать мне о себе?

– Тебе и вправду интересно?

– Да.

Девушка печально вздохнула.

– Когда-нибудь позже, хорошо?

– Хорошо.

На следующий день Гюльнар пришла и увидела, как Мокрый плетет из прутьев корзину. Вернее, пытается плести.

– Ты не так все делаешь!

Она отобрала у Мокрого его корявое изделие. Тонкие, сильные пальчики замелькали, так что глазами едва уследишь!

На глазах удивленного Мокрого девушка изготовила изящную корзинку с ручкой.

– Вот, можешь не благодарить!

– Здорово. . . Только я не корзинку делал, а ловушку для рыбок.

Девушка нахмурилась.

– Они живые и их нельзя убивать!

– Совсем, совсем?

– Мокрый, ты же не хищник!

– Мяса хочется. . . – вздохнул Мокрый.

– Пожирать труп убитого тобой существа?

Мокрый почесал затылок.

– «Пожирать труп» звучит не аппетитно!

– Зато– – правдиво!

– Ладно, не хочу я рыбок ловить. Пойдем за грибами?

Гюльнар улыбнулась и погладила Мокрого по плечу.

– Я знаю, где есть кисленький щавель.

«Ага, шавелем я буду сыт! »

Они не прошли и десяти шагов.

Гюльнар замерла, схватила Мокрого за руку.

– Беги, Мокрый, вверх по течению!  Пройди по воде, чтобы запутать след!

– Что случилось?  От кого след путать?

– Здесь охотник с ищейками!  Беги!

– Я тебя не брошу.

Мокрый поднял с земли камень.

– Тебе с ними не справиться!  Беги!  Прошу тебя!  Поздно. . .

Из тумана снизу по течению без звука вынырнули две черные тени. Поджарые черные псы, растопырив напружиненные ноги, встали шагах в пяти. Не рычали и не лаяли, только смотрели нехорошо. . .

«Здоровые доберманы! »

Мокрый швырнул камень в правую псину. Та легко увернулась, шагнула вперед и замерла, не сводя злобных глазок с людей.

– Ладно!

Мокрый подхватил с земли метровую сучковатую дубину из сваленной им же самим кучи. Вчера еще набросал сверху со склона на дрова, а до хижины не донес.

Увидев палку в руках человека, псы попятились.

– Протяну по ушам, хрен увернетесь!

Воинственно махая дубинкой, Мокрый шагнул вперед.

– Брось деревяшку, человек, ты мне не нужен!

Из тумана позади псов выросла большая фигура. Человек в меховом плаще, в шапке с опущенными ушами, поднял к плечу арбалет. Удивительно ярко блестел наконечник стрелы.

– Мне нужна эта тварь!  Отойди, если веруешь в святую длань!

– Да пошел ты! – рявкнул Мокрый. Хотел обернуться, чтобы посмотреть на Гюльнар, но не решился.

Псы бросились вперед без команды, совершенно беззвучно.

Мокрый под слитным ударом двух тел рухнул на камни. Один пес сдавил правую руку выше кисти своими зубищами, так что она занемела. Другой рвал молча куртку на шее, добирался до хребта. . .

Мокрый, вжимая голову в плечи, крутился, вертелся под тяжелыми вонючими псами, стервенея от боли и злобы.

Под левую руку попался камень. С размаху хрякнул по черепу пса, что сжимал руку!  Еще!  Еще!

Живой капкан разжался.

Мокрый откинулся на спину, чтобы придавить второго пса, тот отскочил и немедленно бросился на грудь человека.

Оскаленная, слюнявая пасть у самого лица. . .

Мокрый вцепился обеими руками в густую шерсть на шее пса.

Пес хрипел и рвался к горлу человека. Когти на лапах царапали грудь. . . Правый рукав набухал кровью. . . Правая рука не справлялась. . . Мокрый пытался вывернуться из-под псины, только не получалось.

– Сука!  Б. . . !  Сдохни, мразь! – заревел Мокрый и добавил еще множество слов из той прошлой забытой жизни.

Псина попыталась отпрянуть, дернула шеей и, взвизгнув жалобно, закатила глаза.

Пораженный Мокрый стряхнул с себя дохлого, обмякшего пса.

– Гюльнар!

Он встал, прижимая раненую руку к животу. В тумане вокруг ни малейшего движения.

– Гюльнар!

– Здесь. . . Помоги мне. . .

Он поспешил на слабый голосок.

Девушка сидела, опираясь спиной о камень, рядом с берегом. Бледная. . . . Из левого плеча торчит тусклая, металлическая стрела с коротким опереньем.

Мокрый присел рядом на корточки.

– Болит?

Девушка слабо улыбнулась. На губах кровавая пена.

– Вытяни ее. . . Быстрее. . .

– Наконечник порвет легкое!

– Уже. . . порвал. . . Стрела из серебра. . . вытяни. . . я не могу. . . .

Гюльнар показала правую ладонь, покрасневшую с порванными волдырями от ожогов.

«Оборотни не любят серебро. . . »

– Быстрее. . .

Мокрый ухватил стрелу левой рукой покрепче и потянул.

Девушка поджала губы. Слезы покатились из глаз. Крупные и прозрачные. . .

– Не идет. . .

– Рви. . . Быстрее!

Он рванул.

Гюльнар крикнул так пронзительно, словно стрела ей вонзилась в сердце!  Кровь за струилась из раны, заливая платье . . . алая кровь. . .

Мокрый отбросил стрелу, зажал ладонью рану.

– Не поможет, . . . Отнеси меня в лес. . . к дубу отнеси. . .

Мокрый подхватил Гюльнар на руки, перетерпев приступ боли режущей в правой руке.

Совсем легонькая. . .

Раня босые ноги о камни и сучья, Мокрый забрался выше по склону шагов на тридцать и у первого же молодого дубка опустил девушку на землю. Она обняла ствол дерева обеими руками.

– Иди. . . Теперь иди. . .

Ее левый бок весь вымок в крови.

– Иди. . . Все будет хорошо. . .

Он неторопливо спустился вниз, нашел свои тапочки с белыми буковками «третья палата» на носах. Обулся. Ждал что позовет. Не позвала. . . .

Проверил псов на дохлость, потыкав в носы стрелой. Хозяина псов Мокрый нашел в нескольких шагах. Человек лежал на спине с черным лицом. Корни сосны обвились вокруг его шеи. Мертвее мертвого. . .