— Прости, — попросил он, вновь став серьезным и наконец‑то чувствуя себя в гармонии с окружающим миром. — Я ужасно виноват перед тобой.

— Совершенно верно, черт побери!

— Чем я могу загладить свою вину?

— Не играй со мной, Кру. Ты старался загладить ее так усердно, что едва не отправил меня на тот свет, и очень сомнительно, что я забеременела после стольких усилий!

Он свел брови, помрачнев, как грозовая туча. И только сейчас осознал всю сложность их положения. Не было никакого смысла отрицать силу ее чувственного притяжения, но он никак не мог понять, что на него нашло. Неужели он терзал ее с такой ненавистью только от злости? Или тут нечто иное?

— Значит, выхода нет? — грустно спросил он.

— Нет, если я хочу жить. И увидеть мать.

— Не говори так!

— О, как бы я хотела подсластить горькую правду! Но это невозможно. Послушай, — откровенно выпалила она, — весь мир знает, что ты не слишком осмотрителен во всем, что касается своих связей. И одному Богу известно, сколько бастардов ты разбросал по этой земле. Поэтому сделай одолжение, думай обо мне, как об одной из своих безымянных лондонских красавиц, многие из которых преподносят мужьям чужих детей без малейших угрызений совести. Не обращай внимания на то, что в этом случае тебя принудили, и сделай все возможное.

— Но это и есть принуждение.

— Я могу быть столь же нежной и на все готовой, как леди Лисмор или Кэролайн Беннет да и все остальные. Ну хочешь, тебе разрешат свободно передвигаться по всему поместью? Позволь мне поговорить с Григорием.

Хью крайне заинтересовался ее предложением. Интересно, успеет ли она забеременеть, прежде чем он сбежит… прежде чем они оба сбегут, если она захочет к нему присоединиться? Недаром он был опытным игроком: никто лучше его не понимал, что иногда жизнь и смерть зависят от удачи. Счастливого случая. Выигрышного шанса.

— По всему? — уточнил он, уже горя предвкушением победы.

— Потолкуем с Григорием и посмотрим, что можно сделать. Мне необходим ребенок, Кру, ради него я готова на все.

— Позови его.

София с недоумением подняла брови:

— Не стоит ли сначала одеться?

— Тебе, во всяком случае, стоит, — небрежно разрешил он, ничуть не стыдясь вторжения мужчин, но все же соизволил натянуть брюки, пока София поспешно куталась в неглиже. Вскоре они, сидя на террасе и любуясь буколическим пейзажем, уже обсуждали требования Григория, не намеревавшегося ни на минуту выпускать пленника из поля зрения.

— Нам необходимо пойти на уступки, если мы хотим, чтобы маркиз стал нашим союзником и согласился с планами моего супруга, — пояснила княгиня.

Капитан стражи недоуменно уставился на маркиза.

— Почему это?

— Не упрямься, Григорий! — запротестовала она. — Я бы предпочла, чтобы он пошел на это по собственной воле.

Стоило солдату перевести глаза на хозяйку, как взгляд его мгновенно смягчился. И маркиз не преминул это отметить.

— Это так? Вы не станете больше сопротивляться? — допытывался Григорий, поворачиваясь к маркизу, словно всеми силами стараясь проникнуть в его мысли.

— Не стану, — подтвердил Хью, понимая, что необходимо любой ценой выиграть время. Что же, услуга за услугу. Нужно хотя бы на время объединиться с княгиней, ведь она готова ему помочь! Если он сумеет скрыться через день‑другой, беременности наверняка можно будет избежать.

— И какой именно свободой он удовлетворится? — допрашивал Григорий.

— Прогулки в пределах сотни ярдов. И чтобы в доме за ним не следили, — потребовала княгиня.

— Две сотни ярдов и полная свобода передвижений в доме, — возразил маркиз.

— Договорились.

Маркиз не верил собственным ушам. Неужели все получилось? Так легко?

— Какие‑то гарантии?

— А с вашей стороны?

Пределы доверия были определены как нельзя точнее. Обе стороны сохраняют вооруженный нейтралитет.

Княгиня подумала: мужчины так похожи друг на друга, что могли бы быть братьями в более совершенном мире. Настоящие близнецы, если не считать едва заметных этнических различий: губы маркиза чуть полнее, на носу, сломанном еще в детстве, осталась горбинка. Зато оба гигантского роста, высокие, с широченными плечами, смуглые, темноволосые, и обоих привлекает княгиня. Маркизу пришло в голову, что, возможно, он сумет использовать интерес Григория к своей госпоже.

— Почему бы нам не прогуляться верхом? Осмотрим поместье, — предложил Хью, которому не терпелось испытать границы своей свободы. — Нельзя ли моему денщику присоединиться к нам?

— Разумеется.

— Весьма любезно, — пробормотал Хью, воззрившись на капитана.

— Все, что угодно, пока вы любезны с княгиней, милорд. Я готов всячески вам услужить. Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Абсолютно. Позвольте мне надеть рубашку и сапоги. Сколько вам нужно времени? — учтиво справился он у Софии.

— Десять минут.

— Боже, женщина, у которой на туалет уходит менее двух часов! Редкая птица! Где вы были всю мою жизнь?

— Не все из нас никчемные фарфоровые куколки, милорд. Возможно, до сих пор вы имели дело с женщинами не того сорта.

— Очевидно, — согласился он, весело сверкнув глазами и многозначительно поглядывая на нее. — Весьма очевидно.

София вспыхнула.

Маркиз улыбнулся.

Капитан помрачнел.

— Ну что же, в таком случае, — вежливо объявил Хью, поднимаясь, — почему бы нам не встретиться у конюшни через десять минут?

Княгиня выглядела поистине неотразимой в облегающей амазонке травянисто‑зеленого цвета, строгий покрой которой подчеркивал ее цветущую женственность. С крошечного цилиндра свисала прозрачная вуаль. Восхитительное зрелище!

— Вы кружите мужские головы, миледи, — поклонился Хью. — Неужели передо мной шедевр Ворта [4]?

— У вас верный глаз, милорд. А вы кажетесь настоящим индейцем в этих лосинах.

— Я стараюсь одеваться так, чтобы чувствовать себя комфортно, — улыбнулся Хью. Его куртка с бахромой и замшевые лосины подчеркивали грубоватую мужскую красоту.

— Вы никогда не бывали на американском Западе? — поинтересовалась она, подходя к великолепной породистой лошади, которую держал под уздцы грум.

— Несколько раз. Охота там превосходная.

— Приятная замена охоте на женщин?

— На Западе их немало, миледи.

София пронзила его негодующим взглядом.

— Разумеется! Мне следовало бы знать.

— Но ведь и в вашей жизни постоянно присутствуют мужчины, — ледяным тоном отпарировал маркиз, хотя всеми силами уговаривал себя сдержаться. Жалкие остатки рассудка подсказывали ему, что разумнее всего будет игнорировать постельных партнеров княгини.

И на мгновение ему почти удалось взять себя в руки. Но ненадолго.

— И кто за кем гоняется? — бесцеремонно допытывался он, взмахом руки отпуская грума. — Они за вами или вы за ними?

Он уже взял ее за руки, чтобы подсадить на лошадь, но княгиня отпрянула.

— Мне не нужна ваша помощь! — тихо воскликнула она, вновь подзывая грума. Но маркиз с таким злобным видом велел тому проваливать, что бедняга мгновенно исчез.

— Ну вот, — пробормотал Хью, подхватив ее за талию, — сейчас вы очутитесь в седле.

— Ну да, вам это не нравится. Ведь вы привыкли быть сверху, — ехидно бросила она.

— А вы, наоборот, искренне наслаждаетесь такой позицией, — не менее язвительно отпарировал он, откровенно радуясь румянцу, залившему ее щеки.

— Может, когда‑нибудь я сумею отплатить вам тем же и заставить кричать от наслаждения, — пробормотала она, ставя ногу на его сцепленные ладони. Невольная дрожь пробежала по ее спине, когда он легко поднял ее и подсадил в седло.

— Я жду, затаив дыхание, — сообщил он, ставя ее ногу в стремя властным жестом, пробудившим сладостные воспоминания. Его ладонь скользнула по ее ноге, погладила колено, согнутое над лукой дамского седла. — Похоже… вы готовы, — прошептал он.

Ей следовало бы отплатить за подобную наглость, не обращать внимания на чувственный призыв, но тело снова изменило разуму, и она почувствовала липкую влагу между ногами.