Бостон открыл рот, но ничего не успел сказать.

— И если мы будем отключать по очереди… Но возможно Гарик насторожится и подготовится? — размышляла Лазурь вслух.

— Какое там… Вряд ли он следит за новостями и вообще заметит, что у людей происходят какие-то неполадки в системе энергоснабжения. Он обратит внимание, разве что если неконтролируемые людские толпы начнут голышом и с вилами в руках бегать под его окнами.

— Будем отключать их планомерно, поселок за поселком, пока не найдем. Это во много раз быстрее, чем проверять каждый дом. Начнем с тех населенных пунктов, что еще не проверяли, — затараторила Лазурь.

— И даже если она не успеет позвать… мы увидим все дома, перешедшие на запасные генераторы, а их будет не так уж и много, — добавил озаренный догадкой Бостон и перевел глаза на Босяка. — Слушай…

— Не надо слов, — быстро перебил тот. — Просто хочу посмотреть, на что еще вы с Лазурью, пропащие души, пойдете ради тех, кто того не стоит.

Бостон даже не стал огрызаться, настолько был занят обдумыванием нового плана поисков.

— Посмотришь… Обязательно посмотришь!

***

Однажды вечером ей показалось, что приближается что-то неизбежное, из тех моментов, когда остается только затаиться и ждать. Неизбежное наступало, закручивало гайки, нарастало, гремело на заднем плане, как тревожная музыка в фильме про маньяка и постепенно становилось все осязаемей.

Оно ощущалось, как приносимый ветром запах гнилого камыша, растущего у далекого болота. Оно было все ближе.

Обманывать себя беспричинной надеждой на лучшее Люба не стала. Кто его знает, отчего такое происходит. Возможно, она и правда стала восприимчивее обычных людей и остро чувствует приближение будущего. А может она просто сдается и чувствует, как сходит с ума от безделья и беспомощности.

Ужин, как всегда готовил Гарик, а Люба как всегда просидела это время возле генераторов поля, обнаруженных ею в подвале. Впервые в жизни ей стоило поговорить с механизмом и попросить помощи, и впервые ей эта процедура напоминала глупый фарс. То, что прежде давалось легко, вдруг стало неподъемной ношей. Вот не могла она, просто не могла обратиться к этой серой коробке с просьбой остановиться на время и дать ей вздохнуть не процеженного загородкой воздуха. И выдохнуть, желательно, по ту сторону барьера, но об этом хотелось бы умолчать.

Однако раньше она болтала с доброжелательно настроенной техникой, а эта хмурая коробка испытывала к ней недоверие и неприязнь. Почти как ее хозяин. Этакая цепная собака, упорно грызущая пустую кость, пусть даже вы поманили ее куском говядины. Служба прежде всего.

— Люба.

От негромкого голоса Гарика пронизывало так, как не пронизывало даже при просмотре самых страшных ужастиков.

— Иду, — она поднялась с колен, напоследок укоризненно взглянула на генератор и отправилась в кухню. Вид похитителя — древнего существа с холодными глазами, матовой кожей странного оттенка и при этом в переднике и с трезубой салатной вилкой в руке неожиданно ее развеселил, чего давно не бывало.

Люба села за стол и, не дожидаясь разрешения, с жадностью набросилась на тушеные овощи.

— Гарик, — спросила она с набитым ртом. — А что бы ты стал делать, если бы вдруг, наконец, понял, что у нас ничего не выйдет?

— У нас все выйдет.

— Звучит уже не так уверенно, как раньше, правда? Раньше ты говорил так, словно играл роль в премьере. А теперь так, будто отыграл заезженный спектакль миллион раз и он тебя бесит все сильней.

— Ты сегодня много болтаешь.

Люба пожала плечами. Действительно, сегодня она говорила очень много. Да и ела очень хорошо. Аппетит это полезно, особенно когда он заглядывает к тебе только по выходным и праздникам.

— Телевизор включишь?

Гарик не любил телевизор, но все ее просьбы исполнял. Кроме единственно важной — свободы. Рука с гладкой ухоженной кожей вытянулась в сторону панели.

Экран послушно щелкнул и замелькали каналы.

— Лучше дай пульт, — поморщилась Люба. Иногда такая демонстрация камуфляжных возможностей раздражала, хотя Люба понимала, что он не красуется, а просто делает, как ему удобно.

И плевать хотел, как реагируют на это люди.

Именно в этот момент свет отключился, экран телевизора, издав жалобный писк, погас.

Люба удивленно покосилась на Гарика. Тот прищурился и мгновенно ушел в себя, словно прислушиваясь к чему-то еле слышному.

'Бостон! — неожиданно пронеслось у нее в голове и Люба чудом удержалась, чтобы не завопить в полный голос, а оставить отчаянный вопль в горле. А ведь так хорошо все начиналось! И тут снова клинит на нем. — Бостон'..

Свет вспыхнул. Гарик опустил глаза и молча продолжил ужинать, педантично цепляя вилкой овощи не более одного кусочка за раз. Любе пришлось бы таким манером ужинать не менее двух часов. И еще часик на кофе, которое не пьешь, а пригубляешь. Будто полноценный глоток убивает наповал.

Ладно, чтобы не наблюдать за опостылевшей церемонией приема пищи, Люба вернулась к поиску программы, просмотром которой можно заняться в попытке провести время если не с пользой, то хотя бы без приступов тупого отчаяния.

Каналы текли друг за другом, врываясь в тишину кухни то потоками громкого хохота, то тревожной музыкой новостей, то официальной речью главы государства, рассказывающего о новых отношениях со странами СНГ, еще более дружелюбных. Любу никогда политика не волновала, не затронула и сейчас.

Только одно привлекло ее внимание. На местном канале, где обычно сплошным фоном текли объявления, сегодня после прогноза погоды появилась живая телеведущая с сильно подведенными глазами и капризно сморщенными губками.

— Добрый вечер, дорогие зрители. Сегодняшний выпуск мы начнем с продолжения вчерашней новости. Незапланированные отключения электроэнергии в населенных пунктах региона продолжаются. Несмотря на тщательные проверки, причин неполадок установить не удалось. Все электростанции работают без перебоев, технических повреждений не выявлено. Больше всего удивляет, что в каждом случае через несколько минут отключения электроснабжение самостоятельно восстанавливается. Ведется проверка версии о розыгрыше. Причин для паники по-прежнему нет.

Опомнившись и натянуто улыбнувшись, телеведущая замолчала, а потом заговорила о рано закончившемся из-за неустойчивой погоды летнем сезоне.

Гарик отложил вилку и нож в сторону, уперся ладонями в стол, снова к чему-то прислушиваясь.

Что-то в его поведении было не так. И новость звучала как-то подозрительно. Интересно, отключение, которое только что произошло в их доме имеет какое-то отношение к тем, что происходят вокруг? Задумавшись, Люба нажала на очередную кнопку пульта и в это самое время стены кухни вспыхнули ревущим огнем.

Люба вскочила, всего за две секунды мысленно успев распрощаться с жизнью.

Валил дым, пламя трещало, стремительно пожирая кислород. Гарик судорожно переводил глаза с Любы на пылающие стены.

— Что это? — закричала Люба и тут же закашлялась. Огонь прибывал, плотнее охватывая помещение, лизал потолок своими алыми языками, вместо слюны оставляя следы копоти, такие же черные, как пожирающий рассудок страх.

Несколько секунд назад она находилась на вычищенной до блеска, стерильной, холодной кухне и вдруг оказалась на охваченном огне пятачке, в самом центре пожара.

Гарик выпрямился и вдруг исчез. Люба подумала, что умирать ей теперь придется в одиночестве, что даже существо, которое желало провести вместе целую вечность предпочло не видеть, как некрасиво, совсем не эстетично умирают люди. Накатила тошнота, но бежать все равно некуда. Решетки…

Непроизвольно она опустилась на колени. Гари у пола стало немного меньше, но горло скребло так сильно, что ее в любой момент могло вывернуть наизнанку.

Через пару секунд раздался звонкий хлопок, будто звякнув, разбилось тончайшее стекло.

А потом огонь пропал, как и не бывало. Только обугленная мебель и сгоревшая краска на стенах красочно дымились, будто их покидала отлетавшая от тела душа.