Литмир - Электронная Библиотека

Но она там одна… Испуганная и растерянная. Поверила ли она его признанию настолько, чтобы твердо знать — рано или поздно Бостон за ней придет? Или последний вечер был для нее тем же, что тот единственный, который они провели вместе — пошлое короткое приключение, чистый секс, прыжок в неизвестность, позволяющий закрыть глаза и примерить личину другого человека?

Странно, прежде он никогда не считал, что секс может стать наказанием. Ну, кроме изнасилования. Но она его наказывала. Чего скрывать, в тот вечер она его сделала одной левой. Он так растерялся, что бубнил нечто невразумительное, не в силах ей отказать. Уникальная девушка, единственная, кто рискнул выбрать метод, который даже его поставил в тупик. Не считая других достоинств. Впрочем, не время ее хвалить. И уже неважно, что случилось между ними раньше. Главное, что случится в будущем.

Сегодня утром он заметил, что у него дрожат руки. Наливал воду в стакан и пролил, потому что пальцы тряслись. Никогда он не помнил ничего похожего, даже во времена своего заточения в питомнике Джайзера он всегда находился в прекрасной физической форме. До сегодняшнего утра тело ни разу его настолько не подводило.

Бостон медленно осматривал расстилающееся до горизонта поле и старался не думать, что боится опоздать не физически, ведь Гарик не навредит Любе физически, а опоздать совсем по-другому, в пределах ее доверия, когда исчерпается и иссякнет лимит её веры, когда она перестанет ждать, потому что именно в этот момент все действительно будет кончено.

Значит, нужно найти ее раньше.

Проблема в том, что Гарик продумал каждую мелочь и тщательно скрыл свой след. Такое сложно выполнить на практике, нужна сильная воля и максимальная концентрация, но уж у кого у кого, а у него насчитывалось много десятилетий практики. Гарик не оставил ни малейших частиц своей сути, а без следа искать все равно как искать иголку в стогу сена, ведь чтобы обнаружить барьер, задерживающий Иных, нужно подойти к нему вплотную.

Натянув шлем обратно, Бостон проконтролировал руки, усилием воли останавливая трясущиеся пальцы и обхватил руль.

Значит, он найдет.

***

Люба замерла у входа на кухню, а потом прислонилась к стене, позволяя холоду расползтись вдоль позвоночника, и медленно заглянула в дверной проем.

Конечно, Гарик был там, Люба его чувствовала. Единственное, чему удалось как следует научиться за время их совместного проживания — чувствовать территориальные перемещения друг друга.

Лучше бы она научилась его ненавидеть, может тогда хватило бы ума или злости придумать, что делать. Но нет… его было просто жаль. Хотя нет, не просто. Его был жаль так сильно, что желудок сжимался от тоски. Когда он сидел так смирно, за пустым столом, одинокий и неподвижный, казалось, Гарик не существует, а отключился на время, пока она находится далеко. И только когда Люба появляется, снова оживает.

Мысленно было перебрано множество возможностей сбежать. Решетки на всех, даже крошечных окнах и запертые двери, а так же постоянное присутствие Гарика в доме побег исключали. Кроме того, тут наверняка задействован барьер, о котором упоминал Бостон, иначе ее бы уже нашли. Если вообще искали.

Интересно, как этот барьер отразится на ее усовершенствованном Донго теле?

Хороший вопрос.

Узнавать, если честно, не хотелось.

Когда-то она смотрела триллер, где попавшая в подобную ситуацию девушка притворилась, что влюбилась в похитителя, соблазнила его, заставила потерять бдительность и таким образом выбралась на свободу. Люба честно представляла, что она идет соблазнять Гарика (не для того, чтобы это сделать, а просто от скуки) и это было так же возбуждающе, как ковыряться в носу. Тем более она совершено точно знала, ощущала всей кожей, что ему неприятно к ней прикасаться. Тем острее становился вопрос, зачем заваривать всю эту кашу? К чему? Связать себя с человеком, от чьих прикосновений тебя передергивает?

Утром она заметила, что ее волосы ломаются, как сухая солома. Случайно сжав пальцем пару волосинок, она услышала, как вместо того, чтобы привычно гибко выскользнуть на свободу, они издали тихий хруст и отломились. Она попробовала согнуть целую прядь и прядь так же легко отломилась, будто была выплавлена из жженого сахара. Ей хотелось попробовать еще, причем желание оказалось таким навязчивым, что Люба удержалась с большим трудом. Пришлось представить в красках, как она сидит и ломает волосы, методически хрустит ими, до тех пор, пока ее прическа не становится похожа на неровную щетину, а все вокруг усыпано сухими обломками. И этот хруст…

Любу передернуло. Она отступила обратно в коридор. Последнее время Гарик редко настаивал на общении и не нарушал ее одиночества. Мало говорил, еще меньше рассказывал о себе, только пристально смотрел. Страшновато смотрел, надо признать.

А еще она боялась, что Бостон не так уж сильно хотел ее найти. Как знать, что для него любовь? Он же упоминал, что в его распоряжение бесконечно много времени, так куда спешить?

Да и вообще, с чего она взяла, что ею на самом деле можно дорожить? Перед глазами Гарик, который считает ее существом второго сорта, низшим разумом, чье прикосновение приравнивается к ползущему по твоей чисто вымытой коже таракану. Бостон тоже Иной, один из них.

Возможно, не стоило и ждать.

***

Впадая в размышления, Лазурь в последнее время все чаще леденела, застывала и теряла краски, просвечиваясь светом насквозь, отчего становилась похожей на коллекционируемые Джайзером хрупкие фигурки из лучистого хрусталя. В такие моменты самыми ярким пятнами в ней оставались накрашенные ногти на агрессивно загнутых, готовых к нападению пальцах.

Босяк явился как раз, когда грани ее тела в очередной раз заострились и опасно отсвечивали холодным голубым светом.

— Я знаю, как найти вашу подружку, — лениво сообщил огненный прямо от входа, опираясь спиной на дверной косяк. Вся его расслабленная поза давала понять, что текущие поиски пропавшей Любы его скорее забавляют, чем напрягают.

Сидевший перед телевизором Бостон даже не пошевелился, только перевел на него внимательный взгляд.

— Говори.

— Так сразу и говори? — передразнил Босяк.

— Говори тогда, чего хочешь. Ты ведь торговаться пришел? Менять информацию на что-то тебе нужное? Говори! — повышенным тоном продолжал Бостон. — Какие твои условия? Какова цена?

Босяк отлепился от косяка и поморщился.

— Ну почему сразу условия.

— Босяк… — предупреждающе проговори Бостон. — Ты всегда был моим другом…

Он не договорил, но даже Лазурь очнулась и моргнула. Сложно не услышать предупреждения, треска и грохота откалывающейся от материка льдины, куска, который всегда был частью целого, но однажды стал отдельным, сам по себе.

— Ладно, — перестал паясничать Босяк. — На самом деле я не торгуюсь. Мне ничего не надо. Просто я не верю, что у тебя это надолго, Бостон. Вокруг столько девушек и женщин, одна другой краше, глаза разбегаются.

— Не веришь — и что?

— Да ничего, в общем-то. Хочу проверить, долго ли ты собираешься играть в верного и единственного. Ну не может такого быть — ты, Бостон и одна девушка, причем не самая…

Бостон зарычал. Вернее, звук больше напоминал стремительно усиливающийся гул взлетающего самолета.

— Ладно, — снова пожал плечами Босяк. — Потом. Ты слишком нервный в последнее время. Так вот, как ее найти… Все элементарно, драгоценные мои родственнички. Думайте проще… как люди. Забудьте о своей крутизне и вопрос не будет стоить выеденного яйца. Ну?

— Ты крут, — невыразительно сообщил Бостон. — Насладись своим триумфом.

— Ха! Слушайте. Нам нужно всего лишь отключить… электроснабжение окружающих населенных пунктов.

— И что? — быстро спросила Лазурь, на время оттаивая.

— Отключать по очереди.

— Контур стены наверняка застегнут сам на себя. Гарик не дурак, позаботился об альтернативном источнике.

— Ну конечно же, позаботился, — снисходительно проговорил Босяк и в его смехе послышался уютный трест костра. — Но на переключение источника энергии необходимо хотя бы несколько секунд. Конечно, за такое короткое время без подготовки ваша пропажа не успеет ничего сделать, даже толком сообразить, что происходит, но возможно она успеет тебя позвать…

47
{"b":"165440","o":1}