— Ого, — произнес незнакомец.

Над самым его лицом, вывалив из щедрых декольте спелые груди, склонились две странноватые мокрые тетки.

— Что болит? Не смейте шевелиться, у вас наверняка все сломано, — фельдшерским голосом приказала Нюся.

— Сомневаюсь, — пофигически возразил голый.

— Я поняла. Это фокус. Розыгрыш. Скинули какую-то куклу, а потом нудиста этого подложили. Правда? — робко понадеялась Ирина.

— Как вас зовут? — поинтересовалась неунывающая Нюся.

Попадая в нелепую ситуацию, она часто вела себя, словно ветеран регистратуры поликлиники.

Виновник переполоха призадумался, прикрыв веки. Вероятно, падая, он стряхнул ту часть мозгов, которая отвечает за память. В остальном данный особь, по всей видимости, был в порядке. Во всяком случае, он повторил очередную бесплодную попытку привести себя в вертикальное положение.

— Токан о го К о то, — неуверенно представился он, почти вставая.

Расторопная Нюся ринулась подставить свое надежное плечо. Ирина, не мешкая, уцепилась за нудиста-летуна, подпирая его с другой стороны. И так, на полусогнутых ногах, они, выписывая кренделя, двинулись в направлении света фар.

— Какое странное у вас имя. Иностранец, что ли? А! Поняла! Я просто не расслышала. Тонконогий кот? Тканный коттон?

— Токаного Кото. Да. Думаю, именно так меня зовут.

— Лабуда, с кем не бывает. Сейчас доковыляем до машины, поедем в больницу…

— Только не в больницу, — яростно прорычал слабеющий Кото и некстати потерял сознание, упав прямехонько на заднее сиденье. Увлекая за собой хилых помощниц. Которые синхронно врезались лбами в борт машины.

Потерев ушибленное место, Нюся глянула вслед предполагаемому Кото, посчитала, что хуже ему не будет, если она потратит несколько минут на приведение себя в адекватное состояние. Трясущимися непослушными руками вытряхнула из сумочки пачку тонких ментоловых сигарет. Рассыпала. Вернула их в пачку, сломав половину. Обломки сигарет беззащитно белели на темной земле. Нюсе такое зрелище показалось невыносимым. Тогда она яростно ногой растерла их трупики в труху и немного угомонилась. Запустила пальцы в пачку. Выудила сигарету, помятую и кривую, как козья ножка. Чиркнула мужской ZIPPO. Словно костер разожгла. Прикурила с третьей попытки. Ее бил адреналиновый мандраж. Что в данной ситуации было извинительно. Не каждый день случается падеж голых мужчин прямиком с небес. Или с чего он там сверзся?

Ирина ободряюще похлопала подругу по спине, отчего у той изо рта вырвался внушительный клуб дыма.

— Ты поосторожнее, твоими руками гвозди в цирке забивать.

— Это наследственное. В нашем роду у всех были сильные руки. Порода такая. Прадед бойцом на скотобойне работал. Бывало, врежет быку промеж рогов, тот — фигак, хлобысь, сразу в отключке валяется, а сподвижники — чик по горлу, и вот вам, господа, парная говядина. Я в прадеда пошла.

Вздохнув в память о деде, Ирина бесцеремонно попыталась отобрать Нюсину сигарету. Не сумела, добыла свою и запыхтела как паровоз. Некрасиво выпуская дым через ноздри, отчего стала напоминать того самого быка, она окинула неопределенным взором шумящие сосны и заявила:

— Нет, ты только прикинь, мы едем себе тихонько, а он бац… и живой. Никто не поверит, — печально прибавила она, сумбурно размахивая сигаретой.

От быстрого движения огонек сливался в раскаленную линию. Ирину такое зрелище страшно заинтересовало, и она принялась выписывать рукой ускоренные круги, сотворив в темноте рубиновое кривоватое кольцо. До тех пор, пока плечевой сустав не издал отвратительный хруст.

— Ай! Блин, руку сломала!

— Не сходи с ума. Больно? Давай вправлю?

Рука тут же прошла. Ирина повеселела и снова принялась расписывать прелести попадания в телевизор.

— И все равно — никто нам не поверит! — раздраженно закончила она.

— Точно. Потому что никому мы про это не расскажем.

— А почему?

— Потому. Нельзя. Нас в психушку загребут. И вообще, может, тут криминал замешан. Или инопланетяне. Или еще что похуже.

— Что хуже-то?

— Не знаю пока. Потому — молчок. Уяснила? Отвечай, а то знаю я тебя.

Перевернутая логика Ирины дала сбой, заставив ее призадуматься о последствиях. Последствия не вдохновляли, особенно перспектива очутиться в дурдоме. Ирина прикинула, что имеется несколько надежных приятельниц, которые обомлеют, если их по секрету посвятить в тайну, но, увидев в глазах Нюси обидную подозрительность, насупилась и согласно закивала головой.

— Куда мы его отвезем? Давай ко мне, — как ни в чем не бывало, защебетала она.

— А почему не ко мне? У тебя соседи вечно бдят, да и машина моя. Так что куда поеду, туда и привезу.

* * *

Дело запахло четвертой по счету непривлекательной сварой. Губы Ирины уже сложились в презрительную усмешку, собираясь выдать весь спектр язвительных умозаключений, но тут до ее слуха донесся слабый стон. Вовремя сообразив, что Нюся хоть что-то смыслит в медицине и, кроме того, может в любой момент проконсультироваться с мамашей, Ирина прикусила язык.

— Ладно, потопали.

Покладистость вечной спорщицы усугубляло не лишенное здравого смысла замечание про соседей. Они мощно бдили, вооружившись разноокулярными биноклями. Во всяком случае — мужская половина. Надеясь еще раз увидеть хозяйку дома в экзотическом нижнем белье. Или без оного.

Ирина с яростью вспомнила, что с последней попытки прогуляться голышом от ванной до спальни прошло как минимум два года. Что не убавляло оптимизма шпионов. Неблаговидное занятие заменяло смотрителям платные виды развлечений.

Отсутствие оживленной культурной жизни в городке подтверждала непременная фанерная вывеска на колышке с надписью «мероприятие», используемая на все случаи досуга. Ее водружали по любому поводу. Например, в последний раз она означала приезд санитарно-эпидемиологического контроля, который с какого-то перепугу пытался отыскать в данной географической точке наличие птичьего гриппа. Результатом поисков стало обнаружение тушки дохлой вороны, коварно убитой из пневматического оружия психованным домовладельцем, у которого птицы обворовывали собачьи миски.

— Ну, с Богом, — тихонько прошептала Нюся, заталкивая безвольные длинные ноги Кото на заднее сиденье.

Машина бережно покачивалась на колдобинах, словно понимала важность доверенного груза. Потом началось вполне сносное асфальтовое шоссе. Не считая всем известных ям, особенно опасная — у железнодорожного переезда. Мимо мелькали искореженные дорожные знаки, до неузнаваемости продырявленные пьяными любителями стрельбы по неподвижным мишеням.

Замаячили первые спящие дома.

— Не гони, — шепотом предупредила Ирина, прикуривая очередную сигарету.

За парком, разбитым прилежными подданными в бытность последнего царя, они свернули налево, чтоб оказаться у долгожданной цели. Повозившись с воротами и обматюгав нерадивую себя за халатное отношение к смазке замка, Нюся проехала под уютную защиту кленов и никогда не стриженных кустарников.

Нюсина гордость и беда — пес по имени Волкодав, воинственно громыхнув цепью, ринулся на обслюнявливание хозяйки, но потом притормозил и сконфуженно свалил в будку. Модное имя четвероного охранника ни в коей мере не соответствовало породе. Поэтому не стоило удивляться, что в данную минуту метис азиата с кем-то чернявым, но жутко лохматым, сдержанно поскуливал из надежного убежища, выражая тем самым, что мамочка напрасно притащила во двор эту пакость. Пакостью пес посчитал не только Ирину, но и то, что таилось в машине, пока еще не выбрав, что хуже.

Ирину Волкодав на дух не переваривал из-за пронзительного голоса и хронического желания погладить миленького песика по голове. Последний, кто на это безнаказанно отважился, был жулик-заводчик, что тогда было вполне оправдано — они прощались навеки, а щенком Волкодав был умилен и приятен на ощупь, как упитанный меховой шар, оснащенный мокрой пумпочкой носа и маленькими смышлеными глазками.