— Что-то быстро сегодня стемнело. Гроза что ли ползет? — беззаботно вертела головой Ирина.

— Да не обещали вроде. Смотри, а что там такое?

* * *

На повороте столбом в самые небеса струился мутноватый жидкий свет. Словно кто-то направил с ближайшего облака сквозь кисель тумана слабый прожектор. Или с земли, что в принципе ситуацию не меняло. Нюся затормозила, слабо вякнув от испуга.

— Блин горелый. Что за хрень такая? Может, там НЛО? Давай выйдем, посмотрим? — робким полушепотом предложила Ирина, отважно пытаясь высунуться в окошко.

— Сиди уж. Может, обратно в объезд поедем?

— А разворачиваться где? Задом наперед только до ближайшего дерева доберемся.

Вместо ответа Ирина услышала сдавленное Нюсино «кх-х», сосредоточилась и тоже посмотрела вверх, приплющив нос к лобовому стеклу.

С неба определенно что-то падало. И это был не дождь.

Черная раскоряка смазанным силуэтом стремительно приближалась к земле, не выходя за пределы освещенного коридора. То, что это никак не могло быть птицей, стало очевидным довольно быстро. А потом раздался глухой удар, словно грохнулся мешок, туго набитый картошкой. Свет померк, отчего окружающая темнота сгустилась еще больше. Только включенные фары позволяли видеть лежащее на дороге нечто.

Нюся почти не испугалась. Скорее, она удивилась четвертый раз в жизни. Первый раз был в детстве, когда она поняла, что когда-то умрет. Второму разу она была обязана первому в жизни мужчине. Телепередача, в которой показали доильный аппарат для мышей, стала третьим большим изумлением, после которого Нюся понадеялась, что теперь ей ничего не грозит в смысле сюрпризов.

— С самолета кого-то выкинули! — опереточным фальцетом пропищала Ирина, толкая Нюсю острым, словно специально заточенным локтем.

— Тьфу на тебя. Напридумываешь тоже. Придется идти. Может, помощь кому нужна.

— Ага. Только совок с собой прихвати.

— Зачем?

— Соскребем да в лес выкинем. Классное удобрение. Оно же наверняка в лепешку расплющилось!

— Это снова те придурки козлят, — резонно предположила Нюся, зачем-то заново заплетая косу.

— Ты про воинскую часть?

— Про нее, родимую. Все знают, как их майор решил с помощью вертолета и резинового жгута тарзанку сделать. Экстримал хренов.

— Да помню я. Прапорщик до сих пор кругами ходит, — весело хихикнула Ирина.

— И думает кругами, — прибавила Нюся сочувственно. — Им сто раз говорили — тут точный расчет нужен.

Восторженно подпрыгивая, Ирина ерзала по сиденью.

— Что деется! Сенсация! Кому расскажи — глаза на лоб полезут. Нас по телеку покажут! Писать хочется — жуть. Я когда нервничаю, всегда в туалет хочу.

— Забудь. Сейчас надо решиться и оказать помощь (Нюся не решилась подобрать нужное слово) тому, кто там валяется.

Тут следует сказать несколько хвалебных слов о Нюсиной маме. Та приучила девочку не бояться ничего, связанного с травмами и прочими поломками человеческого организма. Бабушки жили далеко, муж бился за бюджет на ниве железной дороги. Посему, подчиняясь обстоятельствам, мама-хирург вынужденно таскала с собой ребенка на работу. Нюся привыкла делать уроки там, где вид загипсованного по самые уши индивида казался настолько уместным, как, скажем, чайник на плите. Девочка неукоснительно следовала больничным правилам, которые предписывали никогда не заглядывать в запрещенные палаты и емкости. Разве только одним глазком. После чего ее долго рвало.

— Я иду, а ты как хочешь, — гордясь собой, сообщила Нюся.

Писать не расхотелось. На бегу расстегивая молнию, Ирина опрометью шмыгнула за машину. Ради срочной журчащей нужды преодолев страх и любопытство. Выскочила оттуда, как ни чем не бывало. Поозиралась, поняла, что осталась одна. Тишину нарушил одинокий отчаянный вопль.

— Нюся?

Не получив ответа, попискивая от ужаса, неохотно поплелась следом за отважной подругой, поминутно спотыкаясь и опасливо озираясь по сторонам.

Надо признать, что прогулки по темному лесу в свете машинных фар не вдохновляют на бодрость духа. Все кажется театральной декорацией к сцене «а вот я — ваш кошмарный ужас». Так и ждешь внезапного броска неведомого чудовища. Ноги норовят соскользнуть даже на абсолютно ровной поверхности, а что еще хуже — видно только то, что не скрывают ваши собственные подвижные тени. Короче — видимость почти нулевая. И что ждет в конце пути, это еще вопрос.

* * *

— Я так и знала! — удовлетворенно сообщила Нюся.

На дороге лежал не зеленый склизлый инопланетянин. Там был человек. Попой кверху. Правая рука неловко подвернута под тело, левая — вытянута вперед и немного согнута в локте. Ноги с виду целые, пятки розовые, неношеные.

— А почему он голый? — тошнотворным голосом пролепетала Ирина.

— Не идиотничай. Не вздумай свалиться в обморок. Лучше бы узнать, что он тут делает.

— Сама дура. Лежит он.

— Вижу.

Нюся осторожно приблизилась к странному пикировщику.

— Мертвый?! — почти восторженно прошептала Ирина.

Придвинулась поближе. К Нюсе.

Та наклонилась, прислушиваясь. Тело отличалось удручающей неподвижностью, не подавая заметных признаков жизни. Несмотря на разгул лета, кожа мерцала сливочной белизной. Ни царапины, ни изъяна. Чистая лысая белая кожа. На голове — копна длинных абсолютно седых волос.

— Тарзанки нет, и то хорошо. Ты уверена, что это мужик? Вон шевелюра какая.

— Вот блин на фиг, — спотыкаясь на каждом слове, рявкнула Нюся. — Кто про что, а тебе именно ЭТО интересно. Думаю, трогать его нельзя. Позвоночник наверняка сломан.

— Он же пузом шмякнулся.

— Ну, тогда, сломано кое-что другое. Дура, — снова окрысилась она на Ирину, поняв, что сама ляпнула двусмысленность. — Если он живой, в чем я лично сомневаюсь, то надо вызвать «скорую».

— Попка очень даже ничего. И позвонков что-то не видать. Качок, наверное. Нет. Судя по плечам, скорее прыгун в воду. Или гимнаст? Но не боксер, точно.

— Прыгун — это точно. Но не в воду. И еще: вот что мне лично кажется странным — он чистый.

— В смысле — не обгадился.

— А что, должен был?

— Непременно, — авторитетно заявила Нюся.

Ирина с минуту обдумывала услышанное с завидным хладнокровием, причина которого крылась в полном непонимании происходящего.

— А попка классная, — нашлась она, лишний раз доказывая, что круг ее интересов ограничивается сексуальными аспектами.

Нюся, не обращая внимания на плотоядные реплики Ирины, осторожно кончиками пальцев дотронулась до шеи пострадавшего и тут же отпрянула в ужасе.

— Что? — Ирина обморочно закатила глаза.

— Пульс.

— Круто. И что с того? — судя по интонации, обморок откладывался.

— У него сердце бьется.

— Ты уверена?

— А то.

* * *

Преодолев барьер вполне понятной робости, Ирина, взвизгнув, тоже отважилась прикоснуться пальцем до молочно-белого плеча жертвы падения. В ответ потревоженное тело слегка застонало. Подруги тут же обратились в слух, надеясь услышать нечто вразумительное. Во всяком случае — проясняющее ситуацию.

— За что? — глухо пробормотал голос.

Со стороны лица поднялось небольшое облачко придорожного праха. Высвеченные фарами пылинки образовали сверкающий вихрик и неохотно отправились в путешествие. Поверженное тело оглушительно чихнуло, произведя из частиц пыли настоящий торнадо.

— Будьте здоровы. Мы тут ни при чем. Мы просто мимо ехали, — нервно затараторила Ирина, загодя отгораживаясь от обвинений.

Чихающий явственно пошевелился. Судя по работе мускулатуры, человек пытался перевернуться. Снова чихнул. Потом, выпростав руку, поскреб ногтями по земле. После чего, собирая силы, замер на секунду и рывком перекинул себя на спину.

— Ого! — Ирина не сумела скрыть невольного восхищения, осмотрев низ живота нового знакомца.