Качалка панически затосковала, вспомнив про свой допотопный возраст, про тяжелую трудовую жизнь на благо разновыпуклых задов, вспомнила происки одинокого жучка-древоточца, полакомившегося ее левой изогнутой ногой. Качнулась напоследок — и развалилась на пружинистые запчасти, оповестив вселенную о своей кончине прощальным пронзительным воплем.

То, что жалкой кучей валялось на полу, мало напоминало семейный портрет в интерьере. Кряхтел Кото, зацепившийся штаниной за острую качалкину запчасть, заливисто хохотала распластанная Нюся.

— Куча-мала! — радостно завопил Олег, кубарем сбегая с лестницы, и в полном восторге шмякнулся сверху на Кото, под которым плакала от смеха полузадушенная мать семейства.

* * *

Сидя за просторным рабочим столом, полковник распекал невидимого ослушника невероятно скучным голосом, бесстрастно матерясь в телефонную трубку. Такая картина была для Нюси не внове, что не мешало ей в который раз изумиться особому расширенному варианту простого российского мата, свойственному исключительно труженикам милиции.

Подавляющее большинство любителей непечатной лексики даже не подозревают о наличии такого количества вариаций на тему сексуальных утех. А опубликование ментовских синонимов слова «достал» вызовет необходимость издания приложения к толковому словарю русского языка. Да, мат полковника был сочен, разнообразен, образен и цветист. Хороший был мат, качественный. Впрочем, как и сам полковник. Которого мат вовсе не портил, скорее — дополнял. Вспомнив поучительную книгу знаменитого лингвиста Льва Успенского «За языком до Киева», Нюся криво усмехнулась. С лексиконом полковника и до Тмутаракани пешедралом доберешься без проблем. Если будешь передвигаться от одной ментовки до другой. Повсюду за своего примут.

Но в данный момент Нюся решила обратить внимание на другой аспект. Ей показалось, что эффект внушения достигается Сергеем вовсе не за счет изощренных ругательств. Скорее всего, тут главнее не «что», а «как» говорится. В интерпретации полковника матюги звучали буднично, произносясь ровным поразительно тихим голосом. Настолько тихим, что надо буквально затаить дыхание, чтоб уловить хоть слово. Впрочем, почти беззвучно полковник разговаривал только с подчиненными. Нюся своими хроническими «Ась? Что ты там бормочешь?» давно выдрессировала его повышать голос до хорошо слышимого.

Выволочка закончилась. Сергей жестом крайне усталого человека протер глаза. Вероятно, чтоб получше разглядеть оголенные коленки визитерши.

— Вот твои документы на ребенка. Но пока я попридержу их у себя.

Для убедительности полковник шлепнул прозрачной синей папкой об стол. Перевел взгляд с привлекательных коленок на приоткрытые нежно-розовые Нюсины губы.

— Все бабы — дуры. И ты, хорошая моя, не исключение. Поясняю для особо одаренных. Твоя прихоть выполнена. Не дуйся. Может, хоть на этот раз ты все продумала, но остается главный вопрос. Мальчишка-то согласен остаться у тебя? Ну и ладненько. Поверим. Проверим. Ты хоть его фамилию знаешь?

Неприятный вопрос поставил Нюсю в неловкое положение. Она сразу поняла, что попала впросак. Вот если б она сейчас смогла продемонстрировать свою осведомленность, тем самым поставив самоуверенного полковника на место. Мол, конечно, я подготовилась как надо, все про мальчика знаю. Но, увы.

— Он две называл. Только я не запомнила.

— Кличку своего барбоса, небось, сразу выучила. А тут тебе не щенок. Тут — человек! Я ж говорил, что все бабы… Хороший пацан, правильный. Он тебе две фамилии называл, которые ты не изволила запомнить, потому что его родители были не расписаны. Сожительствовали. И кто его батя — хрен его знает. Смешно не это. Смешно то, что и мать ему не родная. Она его у помершей сестры, которая числится как мать-одиночка, заради пособия усыновила. Только он про это не знает. Эта псевдо-мамаша, то есть тетка его, сначала свою жилплощадь прогуляла, потом в сеструхину квартиру въехала. Ее тоже просрала. Мутная история. Но за наследственность можешь не волноваться. Натуральная мамаша была трезвенницей.

— Ты меня запутал окончательно. То есть были две родные сестры. Одна умерла, а другая, которая пьяница, усыновила мальчика. Кстати — а почему родная мама Олега умерла?

— К врачу не ходила, ребенком занималась. Страшно говорить, из-за не вылеченных зубов упокоилась. Даже я про такое не слышал, инфекция какая-то в кровь попала. Такие, брат, дела. Второго числа очередной зуб удалили, а восемнадцатого ее не стало.

Сергей сдавленно вздохнул.

— Я еще кое-что выяснил. Пацан совсем недолго бездомничал, из чего следует вывод — период адаптации будет недолгим и, как мне сказали знающие люди, успешным. Если…

Пройдясь по кабинету, полковник машинально поправил висящую на стене одну из рамочек с грамотой за что-то особо героическое, возможно, за присвоение очередного звания, заглянул в коричневую от заварки чашку и вынес ей обвинительный приговор, брезгливо выкинув в корзину для мусора.

— Так как история мутная, а ты, извини, дама бестолковая, то я вот что решил. Поскольку у меня не хватило везения проскочить между твоими замужествами и поучить тебя уму-разуму, то Олега я записал на себя.

— Что?! — судя по тону, Нюся всерьез собралась психануть, устроив сцену.

— Мама, естественно, ты, а вот отец — я, — ровным голосом продолжил Сергей. — И не спорь. Это бесполезно.

— Да как ты можешь все решать за меня? Кроме того, все это — липа. От меня ни одной справки не было! Я даже не расписывалась нигде. И Олега никуда не вызывали!

— А бумаги пока полежат у меня, — повторился полковник и, открыв ящик стола, одним махом сбросил туда папку.

— Как же так, — растерялась Нюся. — Это форменный шантаж!

— Очень может быть. Кстати, думаю, что у тебя силенок бы не хватило все оформить. Так-то. А ты вместо благодарности орешь, как резаное порося. Нет, точно, все бабы дуры, а ты из них самая дурында. Пока ты молчишь, сообщаю — у твоего Олега… у нашего Олега, — с удовольствием поправился он, — остался шмат земли на месте теткиного пожарища. Соток двадцать в приличном районе. Имеется покупатель. Думаю, надо продать и положить мальчишке на счет. Пусть копится к совершеннолетию.

Запутавшись окончательно, Нюся вдруг решила, что слегка свихнулась. Зачем полковнику такая сложная и, вероятно, дорогостоящая нервотрепка, призом которой станет сын, но без брака? А потом посмотрела на проблему с другой, более привлекательной стороны, привычно махнув на сомнения рукой. Ладно. Пусть будет, как будет. Зная свою боязнь бездушных чиновников, она не сомневалась — без полковника ей бы в жизни не справиться со сложностями усыновления, а тут все на блюдечке. Точнее — в папочке. Левак, конечно, но наверняка юридически правильно оформленный. Вот теперь еще и земля эта.

— Хорошо. Меня вполне устраивает твое решение. Путь так и будет. А что мы Олегу скажем?

— Мне послышалось, кто-то сказал «спасибо»? Ну что ты, не за что! Девочка из хорошей семьи, а такая редкостная невоспитанность!

Сергей с некоторой досадой еще немного побродил вокруг растерянной девушки, опрометчиво ожидая ее восторженного броска на его могучую шею. Не дождался и счел нужным ответить на ее последний вопрос.

— Олегу скажи, что теперь его отец такой человек, с мнением которого все считаются, и теперь его будущее зависит только от него самого. Что захочет, то и будет. Под моим чутким руководством. Только институт — обязательно. Это я сказал. И про мою репутацию пусть днем и ночью помнит. Мой сын должен быть лучший. Впрочем, об этом я сам ему втолкую. А мужиков своих гони в шею. Если решатся прийти.

— Решатся. Сегодня и приволокутся, — обреченно вздохнула Нюся.

— Это вряд ли.

— Почему это?

— Мне так кажется, — туманно пояснил хитрый полковник.

Теперь в городке снова начнут судачить. В итоге приклеив Нюсе новый нелестный ярлык.

«Ну и пусть. На каждый роток не накинешь платок, кажется, так говаривала моя бабушка, — упокоилась Нюся. — Главное — сделать выбор. А я его сделала. Значит все прочее — мелочи и издержки производства».