Это, разумеется, было не общее мнение, но слова достаточно сильные, тем более что их произнес человек, с чьим мнением в Италии считались, — и не только в Италии, но и в руководстве Ferrari. Конечно, Регаццони оказался не прав почти в каждом своем утверждении. Ирвайн был не способен выполнять ту же работу, что и Шумахер, который вернулся еще более мотивированным на успех, чем когда-либо, и на самом деле помог Ирвайну в заключительных Гран-при сезона.
В истории возвращения Шуми есть что-то от «мыльной оперы». Она все лето муссировалась и обыгрывалась в прессе, особенно итальянской и немецкой. В августе все закрутилось с бешеной скоростью – всего лишь через сорок дней после аварии, когда Шумахер съездил к докторам в Женеву выяснить, достаточно ли он здоров, чтобы снова сесть за руль. У него в ноге все еще была металлическая пластина и два болта, но доктора сочли его состояние вполне удовлетворительным и сказали, что ему решать, когда возвращаться в спорт. На следующий день, сев за руль Ferrari в Мюджелло, Михаэль проехал шестьдесят пять кругов, показав время быстрее Ирвайна. Но этот эксперимент не прошел безболезненно. Следующий Гран-при должен был состояться в Спа в ближайшие выходные, но Шумахер отказался участвовать, заявив, что ему нужно больше времени. Он обосновался тем летом в Сен-Тропе, и папарацци часто удавалось заснять, как немец катается на горном велосипеде в прибрежных холмах. Затем он решил, что ему достаточно внимания прессы, и уехал в свой домик в Норвегии.
В следующий раз его увидели в Монце на традиционных сентябрьских тестах за неделю до Гран-при Италии. Шумахеру сразу же стало больно, так как машина сильно подпрыгивала на поребриках на неровной трассе. И снова возвращение было отложено.
В начале октября Шумахер снова поехал к профессору Жерару Сайану, близкому другу Жана Тодта. До конца чемпионата оставалось две гонки, и у Ferrari были все шансы выиграть обе. В отсутствие Шумахера Ирвайн одержал пару побед, Хаккинен несколько раз сошел с трассы, и вопрос титула был открытым. Шумахер оказался в сложной ситуации. Можно было ожидать, что Ирвайн и без его помощи станет победителем в личном зачете. Хайне Бухингер (в то время советник Шумахера) перед осмотром у врача заявил во всеуслышание, что вряд ли Шумахер вернется, заикнувшись о некотором воспалении в колене Михаэля из-за напряженных тренировок на велосипеде. Тем не менее заявление, опубликованное Ferrari, гласило, что Шумахеру дали зеленый свет.
Руководство Ferrari попросило немца провести тесты в Мюджелло 4 октября. В этот раз он проехал более двухсот миль и снова был очень быстр, но вылетел с трассы и врезался в барьер из покрышек. После тестов гонщик сказал, что не выйдет на трассу в Малайзии, и очень разозлился на Ferrari за ее заявление.
«Это неправда, что я в порядке. Я совсем не в порядке. Заявление Ferrari после моего визита в Париж некорректно. Доктора сказали, что я в порядке для того, чтобы выполнять обычную деятельность, как, например, печь хлеб или ходить в офис, но я не настолько в порядке, чтобы водить болид Формулы-1.
Нога особенно меня не беспокоит, но болит шея, я очень устал, и, когда я за рулем, у меня ненормальный пульс. И все это – после нескольких кругов. В моем нынешнем состоянии невозможно пройти полную дистанцию Гран-при. Я испробовал все средства, чтобы скорее поправиться и вернуться, но мне не удалось этого сделать».
Шумахер был раздосадован обвинениями в свой адрес, что он якобы бросил Ferrari в критический для команды момент, но твердо заявил, что не сядет за руль самое раннее до декабря, то есть уже после окончания сезона. Было известно, что ди Монтедземоло хотел, чтобы Михаэль принял участие в одной или двух гонках, даже если о победе мечтать не приходилось, — по меньшей мере, чтобы поддержать Ferrari. Последняя гонка в Судзуке должна была состояться через три недели, к тому времени Михаэль, мол, будет еще в лучшей форме, но немец не соглашался. Любопытно, что Жан Тодт, который поддерживал Шумахера в процессе выздоровления и все это время говорил с ним по телефону по меньшей мере раз в день, не присутствовал на тестах. Он, казалось, дистанцировался от ситуации, так что она превратилась в «битву умов» между Шумахером и Лукой ди Монтедземоло.
В прессе широко освещалась история о том, что в то время президент Ferrari позвонил Шумахеру домой, но его маленькая дочь Джина-Мария сказала, что папа не может подойти к телефону, так как надевает свои футбольные бутсы. Складывалось впечатление, что Шумахер дурачил Ferrari, уклоняясь от своих обязанностей.
В действительности же ситуация была вполне объяснима. Шумахер вряд ли пришел в восторг, когда понял, что должен помочь Ирвайну выиграть титул – титул, за который он сам сражался на протяжении четырех лет и за который ему платили в пять раз больше. Это поставило бы под угрозу весь проект, в который он так вложился, — и все для того, чтобы плоды его труда пожинал товарищ по команде? Некоторые говорили, что Михаэль держался в стороне, чтобы не попасть в такое положение. Но даже если бы он так и не вышел на трассу, Ирвайн мог бы выиграть титул, если бы Хаккине-на подвела машина в последних гонках.
В контексте спортивных состязаний – это важная «сфи-да» (вызов), как говорят итальянцы, и слухи о том, что Шумахер даже не попытается ничего сделать, были малопонятны. СМИ в Италии считали, что он должен сделать над собой усилие и принять вызов. McLaren опережал Ferrari в Кубке конструкторов всего лишь на 8 очков, а в последних двух гонках должны были разыграть 32. Ferrari могла бы выиграть кубок, будь у нее два сильных пилота. Негативные отзывы в прессе об отказе Шумахера сыпались как стрелы.
Спустя четыре дня Шумахер снова сел за руль во Фьорано. потом встретился за обедом с Тодтом и Лукой ди Монтедземоло. Сразу после этого он объявил, что изменил решение. Он сядет за руль в последних двух гонках сезона и поможет Ferrari. Что заставило его передумать, какой на него оказали нажим? Шумахер признал, что Лука ди Монтедземоло «действительно настаивал каждый день, каждый час» на его возвращении. «Иногда лучше передумать, чем совершить ошибку».
Немец сказал, что его первой реакцией на заявление Ferrari о том, что он достаточно здоров, было защитить себя – отсюда и его отказ, но теперь он просит прощения за то, что «его суждения были слишком поспешными». Относительно первостепенного вопроса – а именно будет ли он помогать Ирвайну стать чемпионом, Шумахер вполне ясно выразился, да так, что хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. «Я возвращаюсь, чтобы помочь команде и Ирвайну, — сказал Михаэль. — Думаю, что на протяжении дистанции у меня могут возникнуть проблемы, но для Ferrari очень важно мое участие. Надеюсь, что смогу помочь команде и Ирвайну, но не обещаю сотворить чудо».
Во время тестовых сессий Ferrari испытывала новые аэродинамические модификации, которые сделали машину значительно быстрее, отсюда и рекорды круга, которые смог установить Шумахер. На гонке в Малайзии внимание было сфокусировано на дефлекторах за передними колесами, которые оказались неверного размера, и в результате обе Ferrari были дисквалифицированы. Правда, позднее, на слушании дела по апелляции в Париже, это решение отменили. Но соперники предположили, что изменено и днище машины, чем, скорее всего, и вызвано внезапное улучшение в скорости. Шумахер занял поул, на 1,2 секунды опередив McLaren.
«Я вздохнул с облегчением, когда он появился, — говорит Ирвайн. — Перед последними двумя гонками мы сделали огромный шаг вперед в аэродинамическом плане, не знаю, легально это было или нет, но в любом случае машина поехала быстрее. И тут возвращается Михаэль, и все: «Михаэль вернулся, только посмотрите на разницу!» Я подумал: «Обалдеть».
В самой гонке Шумахер совершил то, чего от него никто не ожидал. Он дважды выпускал Ирвайна вперед, а затем сфокусировался на том, чтобы сдержать Хаккинена, идущего третьим. Все было брутально, не совсем спортивно, но в рамках существующих правил. Ferrari попала со своей тактикой в самую точку и реализовала свое преимущество над болидами McLaren. Хаккинен вынужден был признать себя проигравшим. «Самая сложная гонка в моей жизни, — сказал финн. — Я гнал на полной скорости на протяжении всей дистанции, но у Ferrari была блистательная тактика, и я не виню их. Я провел большую часть гонки за Михаэлем, но так и не смог его пройти. Не хотел стать жертвой его водительских приемчиков. Он поднимал ногу [с педали газа] в скоростных поворотах, и его темп был очень нестабильным. Мне приходилось быть крайне осторожным, чтобы не въехать в него».
