- Для чего? — очень удивился ноющим ноткам в голосе глава финансовой корпорации. — Если можно, то постарайтесь объяснить свою просьбу.

- Чтобы мы, могли с ними договориться о кредите… — Шолошонко смешался, не зная и не понимая почему, на каком основании ему отказывают? Он по-прежнему пытался добиться своего. — Если с вами не получилось, может с другими прокатит.

- Вы перепутали места, — Алексеев опять сел и уже говорил, изучая свои бумаги и не поднимая на своих посетителей глаз. — Мы финансовое, банковское учреждение, а не брачная контора по знакомству женихов и невест. Матримониальные контакта с нашими коллегами, устанавливайте сами…

- Это следует понимать, как ваше категорическое, нет? — нетерпеливо перебил его вице-премьер.

- Если угодно, то — да.

После этих слов не выдержал второй представитель делегации, тот который был заместителем председателя Национального банка России, он вскочил и резко выругался.

- Ваш отказ, очень нас расстроил, — раздраженно пояснил вице-премьер. — Мы очень на вас надеялись… Не только мы, но и весь многострадальный русский народ…

Алексеев удивленно посмотрел на все время молчащего сына и развел руками, как бы показывая, глубокое сожаление по этому поводу.

Говоривший воспринял этот жест, как поощрение к дальнейшим рассуждениям о бедах и страданиях великого, русского народа. Он хотел произнести речь, которую недавно озвучил на заседании Государственной Думы. Конечно не всю, только ее основные, ударные тезисы. Не пропадать же добру, когда заучивал эту фигню наизусть. Он хорошо помнил, что даже закаленные в классовых боя коммунисты и те прослезились.

Однако, внимательно посмотрев на своих собеседников, не стал этого делать. Их лица, особенно этого наглого молодчика, сына Алексеева, смотрели не то чтобы презрительно, но как-то уж слишком насмешливо.

Запал агитатора и пропагандиста, во враждебном финансовом окружении, да еще под их понимающими, чуть ироничными взглядами сам собой увял и потух.

В ихней демократии по-питерски, огню испепеляющего красноречия, разгореться не дали. И после этого, эти выскочки и хамы, еще смеют требовать, считать себя культурными людьми? Просто дикари какие-то…

Прибывшие, со вздохом глубокого сожаления, допили специально привезенный для них из Чугуева «марочный крымский» портвейн. Поднялись мрачные и финансово неудовлетворенные. Сухо откланялись.

Пока ехали в машине, они еще держались. Все-таки, посторонний шофер, явно из ненадежного окружения их контрагентов.

Но после прибытия в гостевую резиденцию, выпитый портвешок начала действовать. Шутка ли, этот заполярный разлив, валил с ног потомственных металлургов и закаленных шоферов-дальнобойщиков, а не то что этих хлюпиков, не познавших счастья созидательного труда при минус пятидесяти.

Вскоре радиоразведка зафиксировала очень заковыристые ругательства и проклятия. Здесь, как дома, стесняться было некого и бурным эмоциям, был дан еще более бурный выход. Создавалось полное впечатление, живого общения и пребывания в спецприемнике Ладожкого ж/д узла, в момент ареста и задержания группы пьяных пэтэушников.

- Надо было брать у талибов, а не у этих подлецов и мерзавцев, — кричал банкир, разбрасывая казенные вещи и круша посуду. — Вот тогда не надо было, не перед кем отчитываться… Чистоплюи! Героиновые деньги, видишь ли ты, им не нравятся. Как будто без средств, комфортнее… Сейчас, пусть сами у себя, сосут х…

Когда вице-премьер услыхал о талибах, даже его, несмотря на кажущуюся безопасность и закрытость санаторно-ромашкового учреждения, заметно покоробило и передернуло.

- Ты откуда знаешь о талибах? — спросил он, на всякий случай отодвигаясь, от не в меру знающего и громкоголосого субъекта. — Об этом могли знать только единицы. Давай, сявка, выкладывай…

Он навис над болтуном из банка, всей административной массой своего рыхлого тела.

- Тоже мне нашел секрет. Об этом пол-Москвы знает… — веско заявил пьяненький банкир. — «В России все секрет и ничего не тайна.» Забыл, это наши с тобой предки говорили. Хотя твои, судя по замашкам, были крепостным скотом…

Он продолжал нервно бегать по комнате. После, издав победный рык человека, вспомнившего код камеры хранения, куда он поставил свои вещи, открыл бар. Достал водку. Налил. Лихорадочно выпил.

- Не смотри так на меня. Все знают, обо всем догадываются. Особенно эти новые… Пришедшие из недр КГБ, тьфу ты, путаю все время…Из ФСБ… Они-то точно, все знают… — опять налил и, расплескав больше половины вылил в рот. — Все знают. И за какие деньги, многие уголовники становятся губернаторами и президентами… И про палёную водку… И про наркотики, переправляемые от соседей в тюбетейках, и про оплаченные смерти солдат в Чечне, все знают…

- Ты, столько знаешь… И до сих пор жив? — вице-премьер прищурившись посмотрел на банкира. — Прикуси язык, пиз…к припадочный. Ты забыл, сколько таких же умных банкиров превращались в живую мишень… А насчет уголовника и губернатора, это намек в мою сторону?

- Да пошел ты в… на… — банкир запнулся, подыскивая подходящий адрес для Шолошонка, но ничего оригинального вспомнить не удалось, поэтому он закончил просто, с легкостью перейдя на личности. — Шестерка, холуйская морда и вонючий жополиз…

После чего произошла самая банальная, грубая и безобразная драка.

Общий смысл коммунально-кухонного визга, на понятный язык переводился плохо. Но уж радистам в их наушниках, сегодня было веселье. Хоть что-то бодрящее и тонизирующее, случилось во время рутинной смены. Они, как нормальные мужики, после острых выпадов и оскорблений оппонентов, ждали обязательной в таких случая драки с кровавым мордобоем. Дождались. Ничья. И уж совсем невпопад, все закончилось внезапным примирением.

После того, как предполагаемые дуэлянты, умыли кровь из под носов, собрали пуговицы и разорванные в клочья рубахи, вволю накричались и чуть поостыли, разговор продолжился в том же ключе и направлении… Этому в должной мере способствовало немаловажное обстоятельство — бар с разнообразным алкоголем, стараниями обслуживающего персонала, был полон под самую горловину… Денег на это не жалели. Все было рассчитано правильно. На дармовщину — и не выпить, что ж мы не русские люди?

Языки оппонентов заплетались, громкость — то увеличивалась, то пропадала. Заготовленные и сидящие в холле, истинные размалёванные леди — опытные и закаленные в половых боях наемные проститутки, ждали сигнала к наступательным действиям. Впрочем, их активное поведение, сегодня могло только помешать беседе, полной откровений и новых неожиданных открытий двух пьяных несмышленышей.

С отрицательным результатом их в Москве не ждали. Это было ясно и без вчерашнего крика.

Поутру, вице-премьер созвонился с Москвой, объяснил ситуацию. Судя по всему, собеседник оказался человеком вспыльчивым и невоспитанным. Такой вывод напрашивался из-за того, что он на него не просто грубо наорал, а выматерил по полной программе и за милую душу.

Оплеванный с ног до головы Шолошонко, даже не пытался оправдываться. Градус напряжения был так высок, что не выдержала хваленная, подслушивающая техника. Крякнулась, не успев проститься.

После окончания разговора, вице-премьер вытер со лба пот и со вздохом обратился к своему собутыльнику-банкиру.

- Придется задействовать каналы Ивана Петровича, любимчика Лаврентия Павловича… — он еще раз вздохнул. — Не хотелось обращаться к этому палачу и мерзавцу, с его запрещенными приемами… Однако, сам видишь, на этого старого мудака Алексеева, иначе не повлиять. Он должен, просто обязан поделиться… Для этого придется влиять на него неформальными методами…

- Какими? — с испугом спросил московский банкир. — Ты, что имеешь в виду?

- Самыми действенными, — зло ответил неопохмелившийся вице-премьер. — Чтобы и другим это был хороший урок на ближайшее будущее…