— Вы прибыли, не на курорт. — Говорил перед строем прибывших солдат и офицеров подполковник Калдыр Мардубалиев. Говорил он громко и со значением. Вокруг же и птицы пели, и пахло горными цветами, и насекомые в траве верещали что-то свое, членистоногое. Но никто не отвлекался, все слушали Калдыра.

— Деньги вам платятся не за то, что бы вы их могли с удовольствием тратить, а совсем для другого. Чтобы вы могли спокойно и с честью умереть…

С того места, где стоял Коля Рысак раздался сдавленный полный невыплаканного горя полузадушенный стон. Мордубалиев правильно понял его назначение и скороговоркой поправился:

— Ну, это… Не умереть… Я здесь, гм… Неправильно выразился… Здесь вам деньги, я имел вас вех ввиду, особо не понадобятся. Разве что в ресторан зайти, кружку пива через организм пропустить… Или, к примеру, венок на могилу друга заказать…

Вновь, с того же самого места раздался тот же самый стон. Однако звучал он гораздо тише, заключительным аккордом последнего издыхания траурно и торжественно. Подполковнику ничего другого не оставалось, как скомандовать "вольно".

После прослушивания зажигательной командирской речи, сонно-зевающее воинство приступило к обзорной экскурсию по окрестностям их временного пристанища. Завалилось в домики и палатки спать.

Была у них на базе одна интересная особенность. Знаменитая полоса препятствий. Многие приезжали проверить свои кондиции, вложиться в норматив. Не у всех получалось.

Фантазия работала однобоко, но эффективно. Особенно было весело, когда к ним приезжали журналисты за сенсационными материалами о жизни простых солдат и офицеров, о ежедневных буднях в условиях войны для жизни не предназначенных.

До того, как начать вести переговоры по ведению журналистских интервью и съемок на военном объекте командиры поступали достаточно прямолинейно, но оригинально.

Без различий и скидок на половые характеристики ушлых журналюг, "трубадурам тупого пера" предлагалось пройти эту полосу. Без учета контрольного времени, просто пройти от начала до конца. Тем, кому удавалось это сделать, вне зависимости от полученных травм и ушибов разрешалось многое… Что характерно, тон репортажей его комментарии становились гораздо мягче и объективнее.

Полоса представляла собой одним из основных элементов, специально вырытые глинистые траншеи, наполненные протухшей водой.

Далее… Отрезки гниющих болот, судя по запаху с нечистотами.

В самый неподходящий момент, стреляющий между ног автомат и разрывы над головой учебных гранат.

Трехэтажные стенки и двухуровневые подвалы…

Плюс продольные и поперечные деревянные препятствия, скользкие от сырости и трухлявые от старости. Прыжки с шестиметровой высоты между расположенными в метре друг от друга бревнами, в яму наполненную водой.

Пока еще не успел испугаться близко расположенных и летящих тебе в зубы бревен, всегда возникала парочка вопросов "хватит ли в яме глубины?", а у тех, кто еще не познал радость отцовства "проскочу — не проскочу"?

Многих журналистов ради интервью рискнувшие пройти это испытание терпеливые и ироничные инструкторы по боевой подготовке ждали по часу и более, пока они полностью не пройдут полосу и не поймут вкус и главное цвет солдатского хлеба.

К сожалению (вот это самое "к сожалению" произноситься в самом деле — с сожалением) для многих из них такие попытки заканчивались серьезными увечьями.

На этой же полосе отрабатывали свое умение пробираться по вражьим тропам почти все спецподразделения и антитеррористические группы страны. Даже подготовленные бойцы из сверхэлитных частей получали здесь тяжелые переломы и перегибы.

Норматив прохождения 10 минут. С первого раза только пять-шесть процентов воинов укладывались в этот норматив. Но, как говорил генералиссимус Суворов "Тяжело в учении, легко в бою". А кто спорит? Опять Илья Сафронов? Ладно, пусть спорит.

Николай Багарт, постояв на краю одного из длиннющих рвов, не ко времени вспомнил, что не так давно он был Колей Рысаком — личностью в уголовной среде примечательной и легендарной. Потому и негоже ему было отсиживаться за спинами других, особенно когда конкретно его и выкликнули на исходный рубеж полосы препятствий.

Одна беда. Логарифмической линейки с таблицей умножения "на два" под рукой не было. Что-то видно в расчетах не срослось, не так рассчиталось?

Не пройдя и первого препятствия, попал в переплет. Когда проходил дистанцию и прыгал в воду меж двух бревен. Не разминулся с ними и в уже в первой фазе полета, еще до касания воды и приземления, хлестко сломал себе два ребра. Сразу одним махом оба и хрустнули.

На время их срастания Колюня был отстранен от новых мучений. После выздоровления, т. е. на следующий день ему постоянно удавалось избегать малопочетной чести, изображать из себя кузнечика. Как известно, "зелененький он был". Представьте себе, представьте себе — от зеленки.

Опять всех удивил и поразил один из оставшихся в строю старший и потому умный брат-близнец Рысака — капитан Дюкбелл. С первой же попытки он превысил существующий норматив и тут же, не сговариваясь с инструкторами, только подначивая их и подзадоривая себя, прошел это полосу еще раз. Вторая попытка вновь удалась. Он практически вдвое перекрыл существующий норматив.

Грязный, мокрый и по-спортивному злой этот модерновый офицер скакал и прыгал по осклизлым бревнам и глиняным траншеям, словно какой-то ненормальный кенгуру. Казалось, что на выстрелы и взрывы вообще не обращал внимания. Для чего только он все это делал, было непонятно.

Офицер-инструктор что-то восхищенное произнес на своём татарском и, дивясь увиденному, только цокал языком.

Чуть позже выяснилось, оказывается, этот ненормальный соревнуется сам с собой, кто быстрее, первый раз или второй тот и молодец. А раз так, то согласно условиям пари проигравший пьет двойную дозу. Проигравшим оказался — Алексей в первой попытке, с чем его от всей души и поздравил — Алексей второй попытки. Всего можно будет хряпнуть, (два плюс один) три раза.

Коля Рысак всего этого спектакля не видел и восхищения по этому поводу не проявил. Он лежал в лазарете и очень натурально стонал.

— Лепила, ептыть, давай быстрее обезболивающее, — глядя на неторопливые действия военврача, он его не просил, он его подгонял. — Из последних сил, ептыть, держусь. Потеряю сознание… и ща подохну смертью непокоренного героя… Смотри, рыбий глаз, тебе за это отвешают пиз…лей.

Доктор не торопился. Забинтовал всю грудь щадящей повязкой. Посоветовал больше так не делать. Написал красивыми заграничными буквами слова в истории болезни и на две недели освободил от физических нагрузок. В качестве поощрения долготерпения и выдержки, прописал больничный режим, где-нибудь рядом с кухней.

Наверное?

Да, скорее всего "лепила" написал что-то другое. Но Колян понял его именно так, а на словах передал эту рекомендацию главному батяне, т. е. капитану Гусарову.

Две недели пробежали как один миг. Молодость и здоровый образ жизни, оказались сильнее болезней и несчастий. Заросло, как на собаке. После счастливого выздоровления, Колюне только дважды удалось выйти в так называемый "патруль охраны "Зеленого друга". Это мероприятие, как и проводимая здесь военизированная игра "Зарница" имела право на существование.

Молодецкая забава заключалась в отыскании на горных склонах и в колючих зарослях, диких артелей по намывке золота. Кроме этого с переменным успехом велась борьба с ньюботаниками, приноровившимися в условиях бездорожья и похуи…ма, выращивать опиумный мак с коноплей впридачу.