Литмир - Электронная Библиотека

Доклад окончен, и мы хлопаем вместе со взрослыми так, что ладони горят. Потом гости, приехавшие из районных организаций, поздравляют нас с великим праздником Октября, поздравляют с открытием клуба. У всех настроение радостное, приподнятое.

Вдруг свет погас и ярко осветился экран. Я не помню названия кинокартины – в ней была показана колхозная жизнь: все было близко, понятно. Картина мне до того понравилась, что я несколько дней просто бредил ею.

К нам стали часто приезжать лекторы, артисты, докладчики, давал спектакли кружок самодеятельности при клубе. В школе были организованы хоровой и драматический кружки; ими руководили наши учителя. Художник Малышок нарисовал декорации для наших школьных постановок. На сцене стояли деревья, кусты, хаты. Особенно изумлял занавес.

Мы долго готовились к первому выступлению. Сами рисовали, красили, мастерили. На спектакль пришли деды, отцы и матери. И нам хлопали не меньше, чем настоящим артистам.

Больше всего я любил кино – «туманные картины», как называли их на селе. Когда привозили кинокартину, я не отходил от механика, добродушного и веселого малого, и помогал ему складывать коробки с лентами. Как-то механик позволил мне покрутить ручку во время киносеанса. Это мне доставило, пожалуй, не меньше удовольствия, чем сама картина.

8. Наш пионеротряд

Меня избрали членом редколлегии школьной газеты. И с той поры до окончания семилетки я оформлял школьную и классную стенгазеты, рисовал лозунги и плакаты.

Перед выпуском газеты мы целыми вечерами просиживали в классе: кто готовил заметку, кто вырезал и наклеивал иллюстрации. Тепло, уютно.

Нина Васильевна сидела тут же за столом и поправляла наши тетради. Работали тихо, чтобы ей не мешать. Иногда она, взглянув на часы, скажет:

– Поздно уже, кончайте: вам еще уроки готовить.

А мы отвечаем ей ее же словами:

– Раз обещал – надо выполнить.

Учительница засмеется, погрозит пальцем и опять сядет за тетради или объявит перерыв, чтобы прочесть нам статью из газеты или рассказ. Она часто читала нам стихи Пушкина, Шевченко, Маяковского.

Пришла весна. Однажды после уроков Нина Васильевна сказала нам:

– Ребята, давайте возьмем шефство над колхозным садом. На правлении говорили, что его надо привести в порядок. А время сейчас горячее, начинаются полевые работы. Колхозники нам будут очень благодарны. Садовод вас поучит, как ухаживать за деревьями, и я вам об этом почитаю. Согласны?

Мы хлопаем в ладоши:

– Конечно, согласны, Нина Васильевна!

Учительница идет с нами в колхозный сад. Там в сарае сложены резцы, лопаты, весь инвентарь.

Старые яблони набивают бутоны. Сад запущен: сухие ветви мешают молодым побегам.

Мы разбиваемся на бригады: одни расчищают дорожки, другие срезают попорченные ветки.

Залезаю на высокую сучковатую яблоню и срезаю отмершие ветки. Ножницы большие, с пружиной, с ними трудно управляться. Но мне нравится, как они звонко лязгают, откусывая ветку. Нина Васильевна и старик садовод подходят то к одному, то к другому и указывают, какую ветку надо срезать, а какую – не трогать. Сучья сжигаем там же, в саду. Собираем червей, чтобы не поели лист.

В несколько дней сад был приведен в порядок. Мы следили за ним все лето. И не только одно лето: с тех пор мы стали помогать садоводу ежегодно. Сад разросся и поправился. И когда осенью ветви гнулись под желтыми и красными наливными яблоками, когда колхоз собирал обильный урожай, на душе становилось весело. И нам немало перепадало из сада.

После дождей посевы поросли сорными травами. Наш отряд выходит на поле. Раннее утро. Еще не жарко. Тщательно выбираем сорняк, отбрасывая его подальше от посевов.

Солнце начинает припекать. Нина Васильевна говорит:

– Кончайте, ребята, становится жарко. Идемте к речке, обсудим наш поход в совхоз.

И мы гурьбой мчимся на берег, где так хорошо пахнет дикими травами. Садимся вокруг учительницы. Рядом со мной – мой закадычный друг Иван Щербань. Он смелый, веселый хлопец, хороший физкультурник. Иван рано лишился отца и ведет дома все хозяйство. Тут и Володя Латковский. Я люблю бывать у него дома: его сестра – учительница, и у них много книг. Вот и горбунок Ивась, хилый мальчуган. Он живет на окраине деревни, часто болеет, но занятий в школе не пропускает и изо всех сил старается наравне с нами работать в колхозе…

…Недели через две после работы на колхозном поле мы отправились за пятнадцать километров в совхоз на прополку сахарной свеклы. Было чудесное, теплое утро. С песнями незаметно прошли пятнадцать километров по полям и перелескам.

Стараясь не задеть ни одного свекловичного стебля, полол я свою полоску. Мне казалось, что я делаю большое, общественно важное дело. Всем отрядом мы пропололи не один гектар свекольного поля.

Ежегодно по нескольку раз мы приходили в совхоз. Нас встречали очень приветливо:

– Пионеры пришли!.. Угощенье готово – поешьте, передохните, а там и за работу!

Работали с увлечением, соревнуясь, чье звено перевыполнит норму. День проходил незаметно; идешь бывало с работы усталый, но довольный.

На бескрайных полях, засеянных сахарной свеклой, рожью четырехгранкой, коноплей, на приволье, под солнцем, накапливали мы силы, приучаясь к коллективному труду.

Каждое лето во время сенокоса наш отряд жил недели по две в заливных лугах. Мы помогали колхозникам: ворошили душистую траву, а когда она высыхала, подавали к стогам, на возы; разводили костры, чистили картошку, таскали воду.

В полдень, в самый зной, мы вместе с колхозниками ходили на речку Ивотку купаться и отдыхать.

Иногда в низине возле речки набредешь на большую лужу – местами вода долго стоит после разлива. В ней водятся щука и карась. Огородишь лужу со всех сторон, взбаламутишь воду – рыба выходит наверх, и хватаешь ее руками.

Мы брали с собой газеты, брошюры, и вечером к нашему костру подсаживались колхозники. Начнешь читать вслух. Вокруг так тихо, что думаешь: уж не уснули ли все? Посмотришь – нет, слушают внимательно. И старики и молодежь.

Сначала, когда приходила моя очередь читать, я робел, но потом привык и даже бывал горд, что меня слушают взрослые. Я уже понимал, что делаю полезное дело. Бывало, кончишь читать газету – и тебя просят: «Еще, сынок, почитай!» И вопросы задают. На вопросы, конечно, отвечал не я, а комсомольцы или учительница. Завязывалась оживленная беседа. В чтении и разговорах незаметно подходила ночь.

Идем полем в совхоз. Заколосилась рожь. Ветер развевает душистую пыльцу.

Вдруг Нина Васильевна останавливается и говорит:

– Ребята, а помните, какие клочки земли были здесь еще совсем недавно? Вон там была земля кулака, и ваши отцы и братья батрачили на него. А тут была целина. Смотрите, какая теперь на ней рожь! И все это наше коллективное добро, гордость наша!.. Вот подождите, осенью тут заработает колхозная молотилка – вы увидите, как это будет интересно.

И правда, раньше поле было словно в неровных заплатах, а теперь по обе стороны дороги сплошной высокой стеной стояла рожь. Мы долго любовались величественной картиной земли, на наших глазах обновленной коллективным трудом.

Осенью мы выходили в колхозное поле собирать колоски. У каждого – своя полоса. Ползаю по земле. Колос за колосом – набит почти целый мешок. На моей полосе выбрано все, до колоска. Принимаюсь за новую.

– Ребята! – кричит вожатый. – Кончайте, уже за колосками из колхоза телегу прислали!

Мне хотелось собрать все, до колоска. Только подумаю: «Ну, все собрал!» – смотрю, еще колос. Оглянулся – вижу, несколько ребят копошатся: видно, им тоже не хочется бросать полосу.

Свой мешок я еле дотащил до воза.

9. Буду художником

После того как я самовольно вернулся в школу, убежав из подпасков, отец стал требовательнее относиться к моему учению, ежедневно проверял отметки и домашние задания. И случалось, он сердито говорил:

5
{"b":"165272","o":1}