Однако несмотря на то что Луэркас ненавидел Велин, он не мог винить именно ее и только ее в своих неожиданных вспышках ненависти.

В последние годы он довольно часто впадал в необузданную ярость и позволял себе жестоко обходиться с Велин. Однако не меньшую ненависть он испытывал и к кудесникам, с которыми вместе работал, и членам Совета Драконов, которые, увидев его, испуганно съеживались. В равной степени он испытывал дикую ярость и по отношению ко всем чужакам, которые причиняли ему даже малейшие неудобства. Луэркас не считал, что эта ярость исходит из его естества. Он всегда отличался вздорным характером, но никогда не испытывал позывов к насилию, пока не вселился в чужое тело. Всего лишь через несколько дней после того, как он наконец освободился от той жуткой пародии на человеческое тело, которое получил после трагического происшествия, случившегося с ним, он стал испытывать эти жуткие признаки необъяснимой ярости. В результате Луэркас свернул шею одному из слуг лекаря, в гости к которому пришел. Случай вышел крайне неприятный, обошедшийся ему недешево. После этого приступы ярости сделались еще более сильными и частыми.

Луэркас был уверен в том, что его истинное тело пытается заставить его вернуться, а прекрасное новое тело, которое он похитил, желало вернуть своего прежнего обитателя. При мысли об этом его охватывал безотчетный страх. Он чувствовал, что новая плоть неудержимо тянет его в Уоррен, где в подземелье таится душа, которую он столь опрометчиво запер в темнице.

Временами он просыпался ночью и ловил себя на том, что направляется к дверям, желая поскорее попасть в Уоррен. Луэркас очень боялся, что кто-нибудь увидит, что он, как настоящий лунатик, ходит во сне, и ломал голову над тем, какие демоны овладевают его душой, заставляя вести себя столь жутким образом. Луэркас пообещал себе, что больше никогда не станет поселяться в чужое тело, но никак не мог представить себе способ, которым ему удалось бы найти тело, которое идеально соответствовало бы его душе. Он больше ни за что не позволит, чтобы повторился тот кошмар, в котором он так долго пребывал. Однако…

Однако он напугал самого себя. Похоже, он постепенно утрачивает самоконтроль. А скоро вообще утратит власть над самим собой. Его тело жаждало самого мерзкого: убивать, душить, пытать, уничтожать. Тело, заложником и жертвой которого он стал. Луэркас решил, что тело использовало его в своих целях и будет использовать и впредь до тех пор, пока он от него не избавится. Именно так. Он обрел злобное тело. Необходимо найти способ, который позволит раздобыть тело невинное, не имеющее ни пятнышка зла.

Луэркас закрыл глаза, прислонился спиной к стене и стал вслушиваться в привычные звуки дома, подобные нежному колокольному перезвону, который издают все подобные дома, когда на них дул ветер.

Он, Луэркас, — стольти. Он обладает силой, богатством и свободой. Умен, получил прекрасное образование. У него сильный характер, позволявший контролировать собственные чувства и влиять на окружающих людей. Следовало принять как данность тот факт, что Велин, однако, ему неподвластна. Последние три года он пытался убедить себя в том, что она рано или поздно научится подчиняться ему и поймет, что в доме главный он. Но она не научилась. И не научится никогда.

А потому ему необходимо было поставить Велин на подобающее ей место, однако так, чтобы это не подставило под угрозу его финансовое состояние, и выставить ее виновной стороной конфликта. Поскольку смерти Велин он не хотел — вернее, не желал понести за это наказание или платить штраф за жестокое с ней обращение, — он придумает более приятный способ убрать ее из своей жизни.

Утром он первым делом поговорит со своим помощником, который знает надежных людей. Один из таких людей наверняка сможет помочь ему.

Рейт жалел о том, что не передал Велин кому-нибудь из своих товарищей, однако эту часть плана, который заключался в том, чтобы помочь ей убежать от Луэркаса, он должен был исполнить сам. Он рассчитывал, что все решат, будто именно он привел ее в имперский суд и попросил о свершении правосудия. Ведь это Велин вовлекла его в неприятную ситуацию. Готовность рассмотреть дело в суде должна стать его единственным алиби, когда девушка исчезнет. Зачем нужно было приводить ее в суд, если он намеревался помочь ей исчезнуть?

Потому-то он и направлялся вместе с Велин в Суд Ландимин, ведя ее через лабиринт широких, причудливо украшенных старых коридоров в Суд Семьи. Здесь он представил свою спутницу старику, которого знал еще с детства в Доме Артиса — тот периодически обращался к нему за билетами на места получше.

Сам Рейт лишь впервые попросил его об ответной услуге.

— В качестве кого ты привел в суд эту женщину? — спросил старик, когда они остались наедине. Рон вздохнул.

— В детстве мы с ней дружили. Затем она какое-то время была моей возлюбленной. Я попросил ее стать моей женой, но она ответила отказом, и поэтому наши пути разошлись. С тех пор я не получал от нее никаких известий, за исключением того дня, когда она вступила в брак с каким-то другим мужчиной. Но сегодня она появилась в моем кабинете вот в таком виде и умоляла меня помочь ей. По старой памяти я согласился.

— А ты не имеешь отношения к этой ситуации в роли человека, который ее избил или же стал причиной того, что с ней так сурово обошелся ее супруг?

— Моя совесть чиста, Свет. Можешь пригласить кого угодно, кто выявит все мои секреты. Я не видел ее целых три года. Сегодняшний ее приход был для меня не слишком приятен, но когда-то я испытывал к ней теплые чувства. Не хотелось бы мне снова увидеть ее такой, как сегодня.

Судья кивнул.

— Хорошо. Я бы ни за что не подумал бы иначе, но все равно был обязан задать тебе эти вопросы.

Затем он отправил Рейта обратно на место и вызвал Велин. Рейт не слышал, как они разговаривали, но видел, что у Велин тряслись плечи и что она плакала. Он также видел, как она протянула свои покрытые синяками руки и, приподняв край одежды, продемонстрировала след от удара ножом или кровоподтек. Лицо судьи приобретало все более изумленное выражение. В конце концов судья попросил девушку подняться на кубустин — небольшой куб, напротив которого располагался помост. Он пробормотал какое-то заклинание, активизировавшее процесс установления истины. На помосте, напротив настоящей Велин, появилась ее копия, на этот раз вместе с Луэркасом. На лице последнего читалось откровенное безумие: лицо побагровело от ярости, зубы злобно, по-зверски оскалены. Он загнал девушку в угол, выхватил нож, а свободной рукой вцепился ей прямо в горло. Затем принялся наносить ей удары ножом, оставляя на руках и шее неглубокие порезы, из которых заструилась кровь. Он разрезал ее рубашку и принялся рисовать кровавые линии на ее груди и животе. При этом он называл ее своей возлюбленной, своей дорогой супругой, радостью его жизни. Но от его голоса у Рейта побежали по спине мурашки.

— Достаточно, — сказал судья, когда Луэркас воткнул свой нож в спинку стоящего неподалеку стула и принялся наносить Велин удары кулаком в лицо, грудь и живот.

Изображение исчезло, и настоящая Велин рухнула на пол, закрыла лицо руками и горько разрыдалась. Судья и Рейт с ужасом переглянулись. Судья вновь вызвал Рейта и сказал:

— Я отдам приказ об аннулировании брака по причине невыполнения супругом условий брачного контакта. Это все, что я могу сделать, однако этого будет явно недостаточно. Она ушла без денег, и я не могу позволить ей вернуться в тот дом ни при каких обстоятельствах. Ей нужно найти себе где-нибудь временное пристанище, нужны деньги и медицинская помощь.

— Я уже позаботился об этом. Мой личный лекарь обработает ей раны. Один из моих помощников отправит в пансионат. Остальные мои подчиненные будут охранять ее, чтобы не дать этому негодяю Луэркасу завершить его черное дело.

Судья удовлетворенно кивнул.

— А ты?

Рейт посмотрел на Велин и пожал плечами.