– Но как же… без зарплаты… я…

– Получишь ты все, не сомневайся, – Петрович заулыбался грубовато и фальшиво, точно вещающий о мире американский президент. – А сейчас иди и после пяти проверь почту…

Егор сгорбился и вышел из офиса «Яркого дня».

На улице несколько минут постоял, вдыхая загазованный московский воздух, зачем-то вытащил из кармана кошелек, оценил запасы наличности – пятьсот, пятьдесят, три десятки и еще мелочи рублей на тридцать…

Откровенно говоря, маловато, чтобы идти на свидание.

А ведь он договорился о встрече с Мариной именно на сегодня, полагая, что будет при деньгах и сможет произвести впечатление. Идиот! Глупец! Пяти сотен хватит разве что на пару кружек пива в дешевой забегаловке или на порцию мороженого в приличном кафе.

И что теперь – позвонить и сказать, что все отменяется?

Нет, никогда!

Марину Егор впервые увидел в ночном клубе на празднике в честь Татьянина дня и мгновенно запал на нее. Высокая, стройная, изящная, с улыбкой, как у голливудской актрисы, она притягивала взгляд. Только тем, что он находился в подпитии, можно было объяснить, что тогда он осмелился познакомиться.

Ведь с девушками Егору везло еще меньше, чем с работой.

Но тогда, на Татьянин день, все странным образом получилось – они потанцевали, выпили по коктейлю, и она оставила ему свой телефон. Потом, правда, быстро развить отношения не получилось – Марина то не отвечала на звонки, то оказывалась занятой, но пару раз снисходила до ухажера.

Мысль о том, что она играется с ним и что у нее есть кто-то еще, Егор старательно гнал прочь.

– Нет, никогда, – сказал он, вновь сжимая кулаки и пытаясь собрать остатки решимости.

Не все в этом мире определяется деньгами!

Он докажет Марине, что и без этих бумажек кое-чего стоит.

К метро «Пушкинская», где они договорились встретиться, Егор приехал за десять минут до срока. Отмахнулся от раздававшего бесплатные газеты мужика, потоптался у ларька с дивидишками, поглядывая на часы.

Нервно вздрогнул и приоткрыл рот, когда через стеклянные двери прошла Марина, ослепительно красивая в коротком черно-белом платье, изящная и тонкая, словно танцовщица…

И заледенел, увидев, что за ней шагает высокий, широкоплечий парень из породы прирожденных красавчиков: правильная физиономия, презрительно-брезгливая мина на ней и дорогущие шмотки, на которые Егору копить целый год, и то в том случае, если перестать есть.

– Привет, – сказала девушка, легкомысленно улыбаясь. – Я пришла, как и обещала. Но я же не обещала, что приду одна? Познакомься, это Иван, он мой давний хороший друг…

По масленым взглядам Егор понял, что тут имеет место постельно-ориентированная «дружба».

Иван смотрел на него без насмешки или злости, даже с некоторым удивлением, словно волкодав на осмелившуюся гавкнуть в его сторону болонку. А вот Марина откровенно наслаждалась происходящим, на ее губах была легкая улыбка, в голубых глазах плясало веселье.

Таким униженным Егор себя не чувствовал с третьего класса, когда хулиган Ринат по прозвищу Шкет хорошенько отколотил его и заставил есть землю, и все это на глазах у четырех классов…

Что делать, он не знал.

Полезть в драку? С этим амбалом, что на голову выше и на пуд тяжелее? Глупо.

Начать орать, выяснять отношения словами? Унизительно.

Осталось промолчать, проглотить обиду или даже сделать вид, что все нормально, ничего не произошло.

– А, ну-ну… – только и выдавил из себя Егор, развернулся и побрел прочь.

Он ожидал, что в спину ему засмеются, бросят что-нибудь обидное, но и Марина, и ее «друг» промолчали. Не ждали, наверное, что неудачливый поклонник, ставший жертвой злой, издевательской шутки, среагирует таким образом.

В себя Егор пришел только на Никитском бульваре и понял, что бредет в сторону Арбатской площади.

– Ну, ваще… – сказал он, останавливаясь.

Жизнь не просто дала трещину, а за один день развалилась: зачет по «Финансовому менеджменту» пролетел, теперь тащиться на пересдачу и ждать, допустят до экзаменов или нет; остался без обещанных денег и с перспективой просидеть голодным больше недели; надежды, связанные с Мариной, развеялись в дым, и он понял, что был для нее развлечением, капризом девушки, избалованной обилием поклонников…

Что остается человеку, попавшему в такую ситуацию?

Американец, наверное, пойдет к психоаналитику, какой-нибудь немец или японец засучит рукава и начнет работать. А русский, если он настоящий русский, прибегнет к испытанному веками средству – напьется.

Сначала Егор решил взять пива, но потом подумал, что ситуация заслуживает водки.

– Ладно, – сказал он. – До зеленых соплей, а там посмотрим…

Он дошел до метро и поехал домой, а добравшись до своей станции, отправился в расположенный рядом с ней продуктовый магазин.

– Чего тебе? – нелюбезно осведомилась продавщица, дородная тетка сурового вида.

Егору, ощущавшему себя законченным, совершенным неудачником, никчемным, бессмысленным существом, которое способно лишь на ошибки, глупости и болезненные разочарования, показалось, что продавщица видит его насквозь и смотрит на плюгавого студента с презрением.

– Водки, – сказал он.

– Какой? – тетечка повела рукой в сторону полок, уставленных разнообразными «пузырями».

Егор принялся рассматривать бутылки, намереваясь выбрать что-нибудь, что пил недавно и от чего не осталось дурных воспоминаний. Но тут что-то случилось с его зрением, все размазалось перед глазами, поплыли мерцающие сиреневые круги, и в центр одного из них он и ткнул, почти не соображая, что делает:

– Вот эту.

– Хорошо, – тетка сняла с полки один из «пузырей», и тут зрение Егора восстановилось.

На миг испугался, что выбранная наугад водка окажется дорогой, но с него спросили немногим больше ста рублей. Взяв бутылку, с интересом глянул на этикетку: надпись «Геройская», по бокам орнамент из скрещенных мечей, а сверху – расправивший крылья дракон.

Такой водки Егор никогда ранее не встречал, но мало ли видов горячительного зелья выпускают заводы матушки России? И рьяная антиалкогольная кампания, начатая в последний год, ничуть не умерила их пыла.

Добравшись до дома, обнаружил, что Санька нет, зато в большой комнате и на кухне витает легкое похмельное амбре.

– Ну и ладно, – ожесточенно сказал Егор. – Стану бухать один.

Особым докой по части выпивки он себя не считал – так, пил иногда в компании одногруппников, в основном пиво, да еще употреблял по праздникам, когда оставаться трезвым вроде бы как-то неприлично.

В одиночестве Егору Грачеву предстояло надираться первый раз в жизни.

Он сварил полпачки пельменей, выложил в тарелку и выдавил на них остатки майонеза из пакетика. Вытащил из морозилки успевшую подостыть водку и наплескал примерно половину обычного стеклянного стакана.

На мгновение показалось, что водка светится, играет сиреневыми искрами, но Егор тряхнул головой, и видение исчезло.

– Пить не начал, а уже глюки, – пробурчал он и решительно вылил прозрачную жидкость в рот.

Горло обожгло, в голове зашумело, причем шум оказался странным, похожим на гомон. Егор поперхнулся, несколько секунд просидел с открытым ртом и торопливо взялся за пельмени.

Успел съесть примерно половину, когда осознал, что, во-первых, удивительным образом пьян, а во-вторых – хочет выпить еще. Душевная боль, вызванная Марининой подлостью, ослабела, проблемы, еще пятнадцать минут назад громоздившиеся со всех сторон подобно горам, отступили.

– И наплевать! – заявил Егор. – На всех! И на Петровича, и на Кащея, и на эту суку!

Он выпил еще, доел пельмени, а третью порцию «Геройской» проглотил вообще без закуски. И вот тут-то эйфория отступила так же неожиданно, как и возникла, и на смену ей пришла тошнота.

Некоторое время Егор боролся, а когда понял, что сил держаться больше нет, рванул в сортир. Едва успел откинуть крышку унитаза, как смешанные с майонезом и водкой пельмени хлынули из него мощной струей.