— Как можно, Мария Николаевна! — искренне возмутилась Вера. — Вы всегда так увлекательно говорите!.. Мне с вами интересно!
Вера подумала, что последнее говорить не следовало- это, наверное, нескромно да и нетактично: все-таки она здесь для того, чтобы генеральше не было скучно, а не наоборот.
Впрочем, Вильчевская, кажется, не обратила внимания на ее признание: она опять замерла в своем кресле, приготовившись слушать…
Вера читала, стараясь не отвлекаться. Ей было жаль Вильчевскую.
Выполняя приказ подполья, она вошла в этот дом, готовая к любым испытаниям — к капризам сановной старухи, возможно даже, — к унижениям… Но все оказалось не так, как она думала. С генералом, о котором говорили, что он человек тяжелый, вспыльчивый, Вера почти не встречалась, да к тому же в доме, как очень быстро поняла она, полной хозяйкой была Мария Николаевна — женщина властная, умная… и неожиданно добрая. По крайней мере, жаловаться на нее у Веры не было никаких оснований. И порой Вера с болью спрашивала себя: как же и почему не может Вильчевская при всем своем уме понять, что дело, за которое отчаянно цепляется ее муж, давно и безоговорочно проиграно, что только в новой, в Советской России будущее русского человека?.. Вера видела: Вильчевская, привычно ведя дом, соблюдая укоренившиеся традиции, сама обходится малым. Безгранично и жадно ее влекли лишь книги.
… Так и не суждено было Вильчевской в этот день насладиться путешествием по милой ее сердцу Италии: генерал прислал через посыльного записку, прочитав которую, она нахмурилась.
— Очень жаль, но придется прекратить наши занятия, — сказала она. — Вы не очень спешите, Вера? Мне хотелось бы просить вас об одном одолжении…
До встречи в Ушаковой балке оставалось достаточно времени, да и отказать Вильчевской Вера не могла, не имела права.
— Пожалуйста, Мария Николаевиа…
— Дело вот в чем. Днями мне привезли заказанные книги — они здесь, в этом шкафу. Их надо пронумеровать, внести в каталог и оттиснуть экслибрис…
— Я готова, Мария Николаевна. Если не успею сегодня, закончу в следующий раз.
— Вот и отлично, — улыбнулась Вильчевская. И тут же ее лицо приняло прежнее, озабоченное выражение. Она достала из стола громоздкую книжку каталога, маленькую печатку с изящно вырезанной ручкой. — Посмотрите, как это сделано на старых книгах, и по их образцу…..
— Я поняла, — кивнула Вера.
Она осталась одна. Работала неспешно, осторожно и тщательно. В каталог записывалось имя автора и название книги, на титульном листе ее отпечатывался экслибрис — одинокая фигурка женщины на высоком утесе и надпись по краю овала: «Из книг княгини Вильчевской», ставился номер, под которым внесена книга в каталог, после чего книгу нужно было считать полноправным жильцом большой, со вкусом подобранной библиотеки…
В доме, судя по всему, ждали гостей: хлопали двери, часто и дробно стучали в столовой каблуки горничной, там же бубнил что-то генеральский денщик, доносилось позвякивание посуды…..
Вера слышала, как подъехал к особняку автомобиль. Осторожно выглянула в окно: так и есть, Виль-чевский приехал не один — с ним был генерал Шил-линг. Его портреты в прошлом году не сходили со страниц газет, и Вера сразу узнала его. Поднимаясь по ступенькам дома, он, будто почувствовав на себе чужой изучающий взгляд, посмотрел на окна особняка. И хотя генерал скорее всего не смог бы заметить ее, Вера отпрянула от окна…
В передней громко хлопнула входная дверь, легкий сквозняк пронесся по дому, чуть приоткрылась дверь, ведущая из библиотеки в столовую.
Вера продолжала работать, но теперь уже внимание ее привлекали не книги, а разговор, доносившийся из столовой.
Вначале он шел о вещах малозначительных, беспорядочно перескакивал с одного на другое: обычно так и бывает, когда собираются люди недостаточно близкие для того, чтобы сразу заговорить о главном…
Вильчевский и Шиллинг были знакомы давно, но особой приязни между ними не замечалось. И только в последнее время общее чувство несправедливой обиды несколько сблизило их: бывший главноначальствующий Одессы и Крыма Шиллинг получил при Врангеле лишь бригаду, а Вильчевский, вынужденный во всем согласовывать свои действия с выскочкой-генералом Артифексовым, тоже считал себя незаслуженно ущемленным.
— И вот доложу я вам, — недовольно говорил Шиллинг- наши судьбы, судьбы всей армии, а возможно, и России вручены нынче генералу Слащеву. Каково?
— Похоже, Врангель только ему и доверяет, — вздохнул Вильчевский.
«Слащев… Слащев!» Вера почувствовала, как все в ней напряглось, обострилось — слишком велика была ее ненависть к этому человеку, чтобы она могла остаться спокойной. Теперь она боялась пропустить хотя бы слово…..
— Доверяет? — засмеялся Шиллинг. — Вы думаете, верховный способен приблизить к себе человека, равного, если не более сильного, по уму и таланту? Я Слащева не люблю — это все знают — но умен, ничего не скажешь — умен! У Врангеля в избытке амбиции, а у Слащева — талант военачальника. Барон воспользуется им, а там!.. Скажите, как вы относитесь к слухам о каком-то тайном плане Слащева?
— Это не слухи, — ответил Вильчевский. — Слащев действительно разработал план какого-то десанта. И поставил верховному условие: все должно держаться в строгом секрете. Барон согласился.
— Когда прибывает Слащев?
— Поезд его ожидается через два дня…
— Мне приходилось встречаться с супругой генерала Слащева, — вступила в разговор Вильчевская. — Оригинальная женщина, непохожая на других.
— Да-да, — подтвердил Вильчевский и добавил усмехаясь: — Он и сам большой оригинал. Особенно если это к его выгоде. Представьте, Александр Андреевич: гоню в Феодосию оружие, снаряды, транспорты, а истинной цели не знаю…
— Все это авантюрой попахивает, — брюзгливо проворчал Шиллинг. — Нет чтобы обсудить на военном совете — мы в тайны играем! Ведь не рядовая операция, будущее поставлено на карту, будущее!..
— Ах, господа, будущее в руках божьих, — с иронией заметила Вильчевская.
В столовой послышался скрип отодвигаемых стульев, и через несколько минут в библиотеку вошла Вильчевская.
— Вы еще работаете, Вера?
— Собираюсь уходить. Мне пора.
Ей и в самом деле нужно было идти. Торопясь в Ушакову балку, она опять и опять повторяла про себя услышанный разговор, догадываясь, что каждое слово о Слащеве и его планах старшие, более опытные товарищи способны понять и осмыслить гораздо полнее, чем она сама.
Остановившись у знакомой калитки, она украдкой осмотрелась и дернула ручку звонка — в глубине двора затрепетал колокольчик. Встретивший ее Ермаков как всегда доброжелательно улыбался.
— Угадала в самую точку! Сейчас познакомлю тебя с товарищем — у-у, это большой человек!
Легко было с Ермаковым — спокойно и просто.
В низенькой комнатке с маленькими, завешенными плотными шторами окнами Вера не сразу разглядела сидящего у стола мужчину. Однако что-то в его фигуре показалось знакомым…
Человек резко поднялся, и тут же она поняла: Журба!..
Это было так неожиданно, невероятно и странно, что Вера шагнула назад, к порогу.
— Чего испугалась? — удивился Ермаков. — Проходи, садись. Буду знакомить вас.
Ермаков дружески обнял девушку за плечи, подвел к столу.
— Вот это и есть наша Вера, — сказал Журбе. — Знакомься, товарищ Николай.
— Мы знакомы, — тихо ответил Журба.
Глаза уже привыкли к темноте, и Вера отчетливо видела, что Николай взволнован и растерян не меньше ее.
— Я должна передать важное, — дрогнувшим голосом сказала Вера. — Сегодня я стала невольной свидетельницей одного разговора у Вильчевских…
Вера присела к столу, начала рассказывать свои новости. Журба и Ермаков слушали внимательно, не перебивая. И по тому, как обменялись они несколько раз быстрыми встреноженными взглядами, Вера поняла: предполагаемая ею ценность информации подтвердилась…
— Спасибо, Вера, — оказал Журба, когда она закончила. Повернулся к Ермакову: — Не позднее завтрашнего утра надо будет нам всем собраться.
